24.01.2021 в 14:07

Пишет  Шано:

Кто был Филеас Фогг... fvl1-01.livejournal.com/123689.html

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде, Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке

---

24.01.2021 в 13:56

Пишет  Шано:

В лесистой местности северо-востока США проживало большое количество индейских групп, говорящих преимущественно на трёх языках: алгонкинском, ирокезском и языке сиу (Josephy, 1991; Spenser, et al., 1977). Разные племена зависели от разных форм добычи пропитания – кто-то занимался охотой, кто-то – рыбалкой, а были те, кто создавал огромные сельскохозяйственные комплексы. Проживали эти группы к югу от Майне и долины реки Огайо. Одним из сельскохозяйственных комплексов была культура Хоупвелл – это было самое сложное сообщество в средней Америке. Об употреблении алкоголя в этом регионе редко упоминается. Есть ряд свидетельств о том, что гуроны изготовляли из кукурузы некрепкое пиво (Cherrington, 1925). Очевидно они использовали несозревшую кукурузу, помещая её в ёмкость со стоячей водой, оставляли всё нетронутым на несколько месяцев, после чего получалась забродившая кашица. Этот напиток потребляли на племенных праздниках. Есть также упоминания о «кленовом вине» и «сассафрасском пиве», однако, по всей видимости, эти напитки потребляли ещё не забродившими (Heath, 1983). Французские, голландские и английские колонисты быстро заселили эти земли, соблазнённые её богатыми ресурсами. В завязавшейся торговле, алкоголь стал важным и часто приносящим беды товаром.

Иммигрировавшие из Европы колонисты считали алкогольные напитки весьма важной составляющей своей жизни. «Пуритане отправились в Новый Свет с 14 тоннами воды, 42 тоннами пива и 10 000 галлонами вина» (Anderson, 1988, preface). Самосет из племени вампаноагов помогал пилигримам в первую зиму и с увлечением принял участие в потреблении алкоголя на их первый День благодарения (Lender & Martin, 1982). Эта праздничная атмосфера быстро изменилась, когда новые поселенцы стали отмечать, что индейцы не выдерживают их спиртные напитки – так возник переживший века «миф огненной воды» (Leland, 1976). Результатом этого мифа стали многочисленные попытки колоний, а затем и США запрета продажи алкогольных напитков американским индейцам. Всё это окончательно вылилось в принятие в 1832 году Закона об отношениях с индейцами, который просуществовал вплоть до 1953 года. www.indiansworld.org/Articles/potreblenie-alkog...

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

24.01.2021 в 13:38

Пишет  Шано:

Станислав Суплатович, известный, как Сат-Ок, — сын индейского вождя Высокого Орла и полячки, беглянки из царской ссылки, добравшейся из Сибири до Канады. Проведя годы среди индейцев, мать с сыном возвращаются в Польшу. Сат-Ок, бывший солдатом АК,[1] после войны становится медийной личностью, автором повестей-бестселлеров об индейцах. Такова была до поры общеизвестная биография единственного польского индейца. Спустя 14 лет после смерти Станислава Суплатовича журналист Дариуш Рощак к своей книге «Бело-красный. Тайна Сат-Ока» открывает совершенно иные факты, относящиеся к его жизни.

Станислав Суплатович не был сыном индейского вождя Высокого Орла. Его мать, Станислава Суплатович, никогда не добиралась до Канады.
Станислава Суплатович не была революционеркой, сосланной царизмом в Сибирь. В Сибирь она отправилась добровольно вслед за мужем, Леоном Суплатовичем, сосланным царскими властями за антигосударственную деятельность. Возможно, они вообще не были биологическими родителями Сат-Ока.
В 1932-1939 гг. Станислав Суплатович ходил в начальную школу в Радоме, а вовсе не проводил детство среди индейцев в Канаде.
Издавая свои наиболее известные книги о индейцах, Сат-Ок имел соавторов, которые во многом были причиной его литературных успехов. И наверняка свою первую повесть, «Земля Солёных Скал», он написал не самостоятельно.

больше здесь www.indiansworld.org/Articles/poyavilas-li-spus...

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

24.01.2021 в 05:03

Пишет  Satrena:

huohuoyao.lofter.com/?page=4&t=1521641793551

ммммм

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание, huohuoyao

---

24.01.2021 в 04:35

Пишет  Satrena:

хороший арт

@темы: Ракушки, Dragon Age

---

24.01.2021 в 04:04

Пишет  Санди Зырянова:

Котик

Wow it's so cold, pic.twitter.com/Dg20XrgbGe

— Amazing World (@Amazing10030) January 10, 2021

каджит в недоумении)

@темы: Кошки и/или Лисы

---

24.01.2021 в 02:53

Пишет  Darian Kern Rannasy:

Жаждет мир покоя, сна — // Мне ж дорога суждена!..

©

Иосиф Бовшовер

@темы: Ракушки

---

24.01.2021 в 02:49

Пишет  ZEAl:

семейное фото

@темы: Ракушки

---

24.01.2021 в 02:41

Пишет  Даумантас:

ночного

@темы: Ракушки, bdsm, Вызывает мурлыкание, Различное отсутствие одетости

---

24.01.2021 в 02:13

Пишет  EricMackay:

А. Павлов, Ф. Гельтон
В кабинетах и окопах: французские военные миссии в России в годы Первой мировой
войны

А вот это прекрасная книга. Масса интересного.

Также - здесь

Военная миссия
До войны русская и французская армии поддерживали весьма тесный контакт (взаимные визиты, стажировки в академиях и частях и пр.). С началом войны визиты и стажировки прекратились и в России остались только аккредитованные при посольстве военные представители - военный атташе (бригадный, с февраля 1915 г. - дивизионный генерал Пьер де Лагиш), помощник атташе (майор Жорж Верлен) и военно-морской атташе (капитан 2-го ранга Жан Галло, см. ниже).
Де Лагиш, бывший на тот момент едва ли не лучшим французским военным дипломатом, служил в России с 1912 года и сумел, по оценке французского правительства, занять здесь исключительно важное положение. Его помощник родился и провел детство в России (где работал его отец), прекрасно владел языком и вообще, по оценке посла М. Палеолога, «был слишком русским».
Уже 1(14) августа 1914 г. де Лагиш (в сопровождении переводчика-секретаря и ординарца из мобилизованных местных французов) отправился в Ставку, где в дальнейшем и пребывал, а обязанности атташе в Петрограде фактически стал исполнять Верлен (с секретарем, также мобилизованным местным французом).
Почти сразу же возникли проблемы с обменом информацией - французское командование остро нуждалось в сведениях о положении на русском фронте и планах русских коллег. Уже с конца августа 1914 г. военный министр Франции требовал ежедневных сводок о положении на русском фронте и остававшийся в Петрограде Верлен ежедневно (иногда дважды в день) слал в Париж соответствующие бюллетени. Сведения для них он получал в Главном управлении Генерального штаба (ГУГШ), как сообщал сам Верлен - во всем шедшем ему на встречу. Однако у самого ГУГШ с информацией было не лучше - русская Ставка не баловала его подробностями положения на фронтах, информируя в самых общих чертах и часто с опозданием.
Исправить ситуацию не мог и находившийся в Ставке де Лагиш. Он часто отлучался, совершая поездки на фронт (самостоятельно или сопровождая вел. кн. Николая Николаевича) и не имел возможности регулярно отправлять корреспонденцию в Петроград. К тому же, будучи членом дипмиссии, он вынужден был поддерживать контакт с Парижем через посольство - депеши де Лагиша через посла отсылались во французский МИД, а уже оттуда военному командованию, что дополнительно увеличивало сроки их прохождения.
В январе 1915 г. по требованию ген. Жоффра французское правительство предоставило ему прямую связь с русской Ставкой. Де Лагиш, оставаясь военным атташе, был официально назначен еще и представителем главнокомандующего французскими армиями при русском Верховном Главнокомандующем. Он получил право прямой (телеграфной) связи с французской Главной квартирой, минуя посольство.
Одновременно при ГУГШ в Петрограде было создано представительство 2-го (разведывательного) бюро французского Генерального штаба, подчинявшееся майору Верлену. Новосозданное бюро взяло на себя ежедневную рутинную деятельность по обмену данными и изначально состояло из 3 специалистов, главным из которых был капитан Робер Бюксеншютц.
Помимо этого, также по предложению Жоффра, был организован дополнительный канал связи между верховным командованием обеих стран - посредством периодически присылаемых офицеров связи. С французской стороны им стал майор Жак Ланглуа, оправленный (через Англию и Скандинавию) в Россию уже в декабре 1914 г. До весны 1917 г. он посетил империю 8 раз, передавая русским сведения о стратегических планах французского командования и собирая информацию о планах и состоянии русской армии. Так, уже в ходе первой поездки, продолжавшейся около месяца, Ланглуа встретился министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, вел. кн. Николаем Николаевичем, начальником его штаба ген. Янушкевичем, совершил пятидневную поездку на фронт и т. д. С русской стороны аналогичная практика развития не получила - дело ограничилось единственным визитом подп. А. К. Андерса в феврале 1916 г.
Вскоре стороны ощутили потребность в повышении статуса своих военных представителей - ни де Лагиш, ни русский военный агент во Франции Игнатьев не годились для обсуждения стратегических вопросов. Требовались уже не дипломаты, а военные высокого ранга. В августе 1915 г., в качестве первого подобного представителя в русскую Ставку был направлен дивизионный генерал Альбер д'Амад, бывший командующий французскими экспедиционными силами в Дарданелльской операции (во Францию осенью 15-го отправился ген. Я. Г. Жилинский, бывший начальник Генштаба и главком Северо-Западного фронта). В России он задержался ненадолго (видимо в качестве постоянного представителя и не рассматривался) и уже осенью 1915 г. отбыл обратно.
В качестве постоянного военного представителя Франции (официально с января 1916 г. именовался «главой французской военной миссии при Ставке Верховного Главнокомандующего русской армии») его уже в декабре 1915 г. сменил дивизионный генерал Поль По (с 1909 г. член Высшего военного совета Франции, в 1911 г. - один из кандидатов на пост начальника Генштаба, в 1913 г. вышел в отставку по возрасту, с началом войны возвращен на службу, командовал армией, затем возглавлял специальную миссию на Балканах).
Назначение П. По породило неожиданные проблемы. Де Лагиш, которого предполагалось вернуть к обязанностям атташе в Петрограде, оскорбился и потребовал отзыва во Францию. Генерала (сумевшего к тому же установить доверительные отношения со многими влиятельными лицами в Ставке, включая и самого императора) решили также оставить при Ставке, однако компромисс не решил проблемы. Генерал По не сумел найти общего языка с русскими коллегами, при этом и доверие к де Лагишу (статус которого теперь вообще был не ясен) оказалось подорвано. Работа миссии была почти парализована. В итоге французское правительство решило отозвать из России обоих генералов, реорганизовав заодно и всю работу миссий.



Весной 1916 г. начальником миссии был назначен бригадный генерал Пьер Жанен (временно произведен в дивизионные генералы, ранее служил в пехоте, 2-м бюро и Генштабе, стажировался в России и знал русский язык). Его предшественников постарались отставить от дела с всем возможным политесом, так, П. По (которого с февраля 16-го мучил жестокий ревматизм) отправили сначала на лечение в Ессентуки (Россию он покинул в августе 16-го).
Жанен прибыл в империю через Архангельск (24 апреля / 8 мая), вместе с большой группой офицеров и солдат (ок. 50 чел., летчики, офицеры радиоразведки и пр.). Ему, как представителю французского верховного командования, были подчинены все прочие французские военные миссии и военнослужащие (а также и гражданские служащие военных миссий) на территории империи. Верлен (уже подполковник) также был отозван из Петрограда, вместо него военным атташе был назначен подполковник (временно произведен в полковники) Жан Лавернь (ранее служил в основном во 2-м бюро, свободно владел русским и стажировался в России).
Позднее французские представители были также направлены (с запозданием, такая практика давно применялась англичанами и даже японцами) в штабы фронтов. Помимо сбора информации для французского командования они должны были делиться с русскими коллегами опытом французской армии. Летом 1916 г. к штабу Западного фронта был прикомандирован полковник М. Рампон, осенью 16-го к Кавказской армии - майор П. Шардиньи, в январе 1917-го к штабу Юго-Западного фронта - полк. Ж. Табуи, а в марте 1917-го, к Северному фронту - полк. Першене.
Дополнительной проблемой, осложнявшей русско-французские отношения в 1915 - 1916 гг., стала Румыния. С лета 1915 года румыны с переменным успехом торговались с союзниками относительно условий вступления в войну. Французы выступали за скорейшее вовлечение Румынии в конфликт, русская сторона была настроена куда более скептично. Французы пытались воздействовать в соответствующем духе и на русскую Ставку - через По, а затем Жанена, что создавало дополнительное напряжение. В августе 1916-го, после вступления румын в войну, вопрос казалось бы решился, однако стремительный разгром Румынии привел к новому его обострению.
Спасать новоявленных союзничков пришлось русской армии, однако этому препятствовало острое недоверие со стороны румынского правительства и командования. Румыны ревностно оберегали свою независимость, пытаясь использовать для этого и французов. С сентября 1916 г. в Румынии находилась французская военная миссия во главе с генералом А. Бертело, которому было поручено установить контроль над румынской армией. Быстро выяснилось однако, что спасти румын от полного разгрома может только русская армия и французское верховное командование вынуждено был смириться с доминирующей ролью России. Однако и Париж и румыны не прекращали попыток использовать миссию Бертело для давления на русскую Ставку - через Жанена, что положение последнего явно не улучшало.
Ко всему прочему, в конце 1916 г. произошли перемены в высшем военном командовании - в обеих странах сменились военные министры, заболевшего генерала Алексеева, фактически руководившего действующей армией, сменил генерал В. И. Гурко, а Жоффра - генерал Р. Нивель. И опытом и дипломатичностью новые назначенцы сильно уступали предыдущим. Так, Нивель уже 24 декабря 1916 / 6 января 1917 «обрадовал» Жанена телеграммой в которой резко критиковал русское командование в Румынии и раздавал русской армии разнообразные ценные указания. Тон послания был таков, что Жанен не решился буквально передать его Гурко (о чем и сообщил Нивелю) и изложил последнему его содержание в максимально смягченном виде (вызвав тем не менее большое недовольство со стороны русского наштаглава). В таком же духе Нивель пытался общаться с русскими коллегами и позднее и в дело пришлось вмешаться правительству и военному министру. Бертело было предписано ничем не злить русских, а русское правительство и военные заверены, что Франция не претендует на руководящую роль в Румынии и ограничится помощью в восстановлении ее армии. Окончательно вопрос урегулировали на межсоюзнической конференции в Петрограде в феврале 1917 г. - миссия Бертело ограничивается только восстановлением румынской армии, после его окончания (примерно через три месяца) большей частью отзывается во Францию, а ее остатки подчиняются Жанену (из-за последующих событий договоренность реализована не была).
Пика межсоюзническая коммуникация достигла в феврале 1917 г. - на конференции в Петрограде были согласованы стратегические планы на предстоящий год, обсуждены вопросы снабжения русской армии и пр. Главой французской делегации являлся министр колоний Гастон Думерг, но стратегические вопросы было поручено обсуждать генералу Эдуарду де Кастельно (до декабря 1916 г. начальник штаба Жоффра), а вопросы снабжения русской армии - полковнику Ремону (доверенному лицу министра вооружений А. Тома). Де Кастельно посетил также и фронт и в целом у него сложилось довольно пессимистическое мнение о русской армии (от которой французское командование ждало содействия главному наступлению на Западном фронте - путем оттягивания на себя максимально возможных сил противника) - генерал выражал сомнения в способности союзника не только оттянуть на себя новые, но даже и удержать уже развернутые силы противника на Восточном фронте. С ним в целом был согласен и Жанен - он не ждал от русских большого успеха в наступлении 17-го года, хотя и крупных поражений не прогнозировал. Отдельное беспокойство вызывало у него внутреннее положение России - экономический кризис, нехватка продовольствия, квалификация правительства и пр. Аналогичного мнения придерживался и подполковник Ланглуа (в очередном докладе, после уже восьмой поездки в Россию - закончен 2/17 марта) - русская армия удержит силы противника на Востоке, возможно добьется локальных успехов, однако оттянуть значительные силы Центральных держав с других фронтов не сможет. Политическую обстановку в России он описывал как хрупкое равновесие, которое может быть нарушено самым незначительным инцидентом, и перерасти в катастрофу.
Начиная с 1916 г. в Россию стали прибывать все более многочисленные дополнительные специализированные миссии (см. ниже).



После Февраля быстро встал вопрос о продолжении войны и соблюдении Россией союзнических обязательств. От Временного правительства были получены соответствующие заверения, однако французская миссия фиксировала резкое падение боеспособности и дисциплины армии. Начиная с апреля 17-го она столкнулась с растущим числом просьб русских офицеров о переводе во французскую армию. Поток подобных прошений постоянно возрастал и достиг максимума в октябре. Жанен вынужден был просить инструкций у Военного министерства. Последнее посчитало, что вопрос не может решаться в индивидуальном порядке и должен быть решен Временным правительством, сами же французы не должны проявлять здесь инициативы.
К лету состояние русской армии стало оцениваться несколько более оптимистично, однако весь этот оптимизм был развеян провалом летнего наступления. Стало понятно, что активные действия против неприятеля русская армия предпринимать уже неспособна и необходимо сосредоточиться на сохранении фронта как такового.



На состоявшемся в Париже 11-13/24-26 июля совещании военных представителей Франции, Великобритании, США и Италии была принята программа совместных действий союзных держав направленных на удержание России в войне. Предполагалось активизировать усилия по восстановлению боеспособности армии, оказать содействие русскому правительству в сфере экономики, финансов и транспорта и усилить соответствующую пропаганду. Англия брала на себя поддержку флота, США – транспорта, Франция - русской армии.
В связи этим, состав французской военной миссии решено было существенно расширить, во главе миссии поставить более авторитетного генерала (никак не связанного, к тому же, со старым режимом), а штаб миссии перенести из Ставки в Петроград (для лучшей связи с русским Военным министерством). В высшие командные структуры русской армии предполагалось внедрить французских офицеров – по 4 в штаб фронта и по 2 в штабы армий. Последние должны были не только выполнять роль технических советников, но и содействовать восстановлению дисциплины и морального духа. Фактически предполагалось воспроизвести схему уже опробованную в Румынии миссией Бертело.
17/30 июля решение о реорганизации миссии было утверждено французским правительством, ее главой был назначен дивизионный генерал Анри Ниссель, бывший командир корпуса и герой Вердена (до войны стажировался в России и знал русский). По всем политическим вопросам новому главе миссии предписывалось тесно взаимодействовать с французским послом Жозефом Нулансом (в мае 17-го сменившим Палеолога), получая от него указания, по чисто военным он мог связываться с правительством напрямую. Нисселю подчинялись все французские военные в России.
При миссии формировался штаб, включавший (как и все французские штабы) 4 подразделения:
1-е бюро (личный состав, организационные и юридические вопросы, а также сотрудничество с русскими властями по вопросам военного производства и заграничных заказов; 1 старший и 3 младших офицера);
2-е бюро (сведения о противнике, передача французского опыта русской армии, взаимодействие с аналогичными отделами русского Генштаба; 1 старший и 1 младший офицер);
3-е бюро (оперативные вопросы, боевая подготовка, сведения о русской армии, использование французского опыта; 1 старший и 1 младший офицер);
4-е бюро (доставка военных грузов из-за границы и внутри страны, транзит в Румынию; 1 офицер).
Помимо этого, в составе миссии один офицер занимался контрразведкой; два – контролем за почтово-телеграфным сообщением; два – паспортным контролем; пятеро составляли шифровальную службу и двое выполняли административные и курьерские обязанности. Работу миссии обеспечивали несколько переводчиков.
Назначение специальных офицеров по контрразведке, паспортному и почтово-телеграфному контролю объяснялось опасениями растущего германского влияния в России и Финляндии. Ситуация с паспортным контролем тревожила французов давно. Его состояние демонстрировал инцидент случившийся еще до начала революции - в феврале 17-го в Мурманске высадились трое французских моряков. Не имея никаких паспортов они, тем не менее, с помощью русских властей без проблем добрались до Петрограда, а оттуда - в Румынию, спровоцировав серьезное разбирательство.
Начальником штаба миссии был назначен Ланглуа (с сентября, временно, полковник). Часть должностей заняли офицеры уже работающие в России (так, начальником 4-го бюро стал капитан дю Кастель, см. ниже), часть - прибывшие с Нисселем. Отзывались из России только Жанен и его офицер для поручений майор Перис (фактически Жанен оставался в Ставке до конца октября).
Военным атташе остался полковник Лавернь, помимо него и его людей, при посольстве оставался майор Обле (см. ниже), к которому добавились подполковник Жорис Кайо и лейтенант Антонелли.
Ниссель прибыл в Петроград только 7/20 сентября. Отношения с французским послом у него сложились хорошие, теплый прием генералу оказал и новый начальник Генштаба ген. В. В. Марушевский (бывший начальник 3-й Особой бригады во Франции). Однако с начальником ГАУ Маниковским он общего языка не нашел (сам Ниссель связывал это со скандалом осени 1916 г., с участие концерна «Шнейдер» и части французских представителей, в частности, подп. Пио).
До большевистского переворота Ниссель успел побывать в Ставке и съездить в Киев и впечатление о состоянии русской армии у него сложилось самое безрадостное.

Первая техническая миссия
Обозначившаяся к концу 14-го нехватка снарядов у русской армии вызвала оживленный обмен мнениями между руководством союзных армий. По мнению русского командования оптимальным решением проблемы было бы производство недостающих снарядов на французских заводах, с последующей отправкой их в Россию. Жоффр, соглашаясь с этим теоретически, практически снарядами делиться не хотел, считая их выпуск недостаточным даже для нужд собственной армии. Вместо этого, по его инициативе, в Россию была отправлена группа французских специалистов, задачей которой было помочь русским увеличить собственное снарядное производство уже опробованными во Франции методами (выпуск снарядов и взрывателей упрощенной (и менее безопасной) конструкции, мобилизация гражданских производств).
Первоначально в состав миссии входило 16 человек. Возглавлял ее майор Эрнест Пио, опытный инженер-артиллерист и единственный кадровый военный в составе миссии. Прочие ее члены были мобилизованными гражданскими специалистами - инженерами и химиками. Почти все они знали русский и ранее работали и жили в России. Позднее состав миссии менялся - к августу 1916 г. в ней было уже 29 человек.
Миссия была отправлена в Россию в январе 1915 г. Ее прибытие не вызвало никакого энтузиазма ни у генерал-инспектора артиллерии вел. кн. Сергея Михайловича, ни у ГАУ (ген. Кузьмин-Караваев). Дело пошло только после вмешательства Ставки, требовавшей наращивать артиллерийское производство любыми способами (а также смены руководства ГАУ - в мае 15-го Кузьмина сменил Маниковский).
В марте 1915 г. для производства «снарядов французского образца» была создана организация генерала Ванкова, частью которой фактически и стала французская миссия.
Как отмечают авторы, поначалу у миссии имелись не только внешние, но и внутренние проблемы. Комплектование ее работавшими ранее в России специалистами помимо преимуществ (знание языка и местных реалий) имело и свои недостатки - люди, нередко работавшие ранее в конкурирующих компаниях, принесли с собой и прежние противоречия и предубеждения и т. д. Глава миссии, прекрасный специалист, не знавший однако русского языка и реалий, поначалу оказался в изоляции, на преодоление которой потребовалось время. В августе 1915 г. де Лагиш советовал французскому начальству повысить Э. Пио в звании - дабы продемонстрировать доверие правительства и заодно поднять авторитет среди русских коллег (что и было сделано). Позднее, учтя полученный опыт, французское командование как правило повышало в звании офицеров направляемых в Россию, часто временно (на время командировки) или даже фиктивно - для придания им большей значимости в глазах русских коллег.

Военно-морское сотрудничество
Французским военно-морским атташе в России с 1912 года был капитан 2-го ранга (capitaine de frégate) Жан Галло, установивший добрые отношения с русскими коллегами (свободно владел русским). Высоко ценило Галло также и собственное правительство и французские коллеги - де Лагиш характеризовал взаимодействие с ним как почти идеальное.
В связи с ростом важности морских перевозок в 1916 г. в помощь Галло прислали специального офицера для наблюдения за последними. В мае 1916 г., вместе с Жаненом, в Архангельск прибыл капитан дю Кастель (мобилизованный гражданский инженер, специалист по управлению портами), назначенный местным французским представителем (представлял Галло, но формально подчинялся Жанену). Помимо информирования французского командования он выполнял роль технического советника русских властей по вопросам приемки и распределения прибывающих из Франции грузов (был прикомандирован к штабу главноначальствующего Архангельска и водного района Белого моря). При этом, вопросы погрузки-разгрузки и движения судов (кроме перевозки войск) из Франции и во Францию находились в компетенции другой французской миссии на русском Севере - гражданской (возглавлялась французским консулом в Архангельске и состояла из представителей министерства торговли). Это создавало понятные неудобства, но решение об объединении миссий было принято только в мае 1917-го (британцы передали все соответствующие вопросы военным еще в 1916 году), объединенную миссию возглавил тот же дю Кастель.
После начала эксплуатации порта Романова-на-Мурмане туда был направлен еще один французский представитель - капитан де ла Гатинери. После объединения миссий в 1917 г. он фактически выполнял роль заместителя дю Кастеля.
Помимо прочего Галло оказался вовлечен и в борьбу с германским судоходством на Балтике. Через него связь с русскими властями и командованием поддерживал французский военный атташе в Стокгольме майор Тома, информировавший союзников по этому (вывоз из Швеции железной руды и прочих грузов, движение судов и конвоев, организация конвоев в шведских водах и пр.) и другим (контрабанда русской пеньки в Германию через Финляндию и Швецию и пр.) вопросам.
В 1916 г. в России появился еще один представитель французского флота - в сентябре в империю прибыл капитан 1-го ранга (capitaine de vaisseau) Шарль Дюмениль (участник Дарданелльской операции и эвакуации сербской армии на Корфу). Он должен был стать представителем флота при начальнике Морского Генерального штаба (адмирал М. И. Русин). По предложению последнего капитан почти сразу же отправился на ЧФ и находился при командующем флотом - А. В. Колчаке. По поручению последнего Дюмениль занялся организацией речной флотилии в устье Дуная (одновременно этим же занималась и французская морская миссия в Румынии). В феврале 1917 г. флотилия начала боевую деятельность (участие в которой принял и сам Дюмениль), в марте 1917 г. он вернулся в Петроград.
Для перевозки все более многочисленных членов миссий, курьеров и пр. французский флот в 1916 г. обзавелся специальным судном. Изначально французские офицеры добирались в империю в основном через Англию и Скандинавию - из Франции в Ньюкасл, оттуда норвежским почтовым пароходом в Берген и далее, по железной дороге через Стокгольм, в Петроград. Однако вскоре нейтральные суда начали все чаще останавливаться и досматриваться немецкими подлодками и французский флот решил обзавестись специальным курьерским судном. В декабре 1915 г. французы добились передачи им британского вспомогательного крейсера (бывший пассажирский лайнер) «Оропеса», тут же переименованного в «Шампань». С 1916 г. он начал совершать регулярные рейсы в Архангельск, доставив в мае 16-го миссию Жанена, возя Ланглуа и пр.

Транспорт
В июле 1916 г. в Россию были отправлены два специалиста по железнодорожным перевозкам - майор Делален (участвовал в организации перевозок при создании Салоникского фронта)и капитан Греар. Они должны были оказывать содействие в совершенствовании системы ж/д перевозок, однако русские коллеги к их рекомендациям почти не прислушивались, воспринимая скорее как шпионов. В январе 1917 г. оба офицера вернулись во Францию.
В январе 1917 г. в Россию прибыл еще один специалист по организации ж/д перевозок – капитан резерва Малези (числившейся, впрочем, по 2-му бюро), прикомандированный к МПС.

Авиация
Первые французы в составе русской авиации появились в июле 1915 г. - прибывшие в Россию младшие лейтенанты Робине и Жоффре были зачислены инструкторами в Севастопольскую школу, а через год переведены на завод «Анатра» приемщиками готовых самолетов.
В ноябре 1915 г., руководивший русской авиацией вел. кн. Александр Михайлович, по согласованию со Ставкой и ГВТУ, поручил военному агенту гр. Игнатьеву пригласить в Россию 10 пилотов (по пять бипланов и монопланов) и 10 наблюдателей (подготовленных стрелков-пулеметчиков, желательно с навыками бомбометания) в качестве инструкторов. 7/20 января 1916 г. Игнатьев направил французскому военному министру соответствующий запрос. Французы не имели ничего против, однако согласования между разными французскими структурами затянулись и к марту 16-го вылились в план формирования полноценного авиаотряда, с командиром и штабом. Это не устраивало уже русскую сторону, которой были нужны инструкторы, а не авиаотряд. В итоге был достигнут компромисс - официально никакого отряда или миссии не существовало, имелась некая группа специалистов, каждый из которых заключал отдельный контракт с русской армией, а в штаб вел. кн. Александра Михайловича направлялся, в качестве советника, французский офицер. На практике этот офицер (майор Поль Берже) осуществлял неофициальное руководство присланной группой авиаторов, во французских документах именовавшейся «миссией Берже». Формальное соглашение по этому вопросу было заключено 30 апреля / 12 мая 1916 г.
После прибытия в Россию французы были распределены по фронтовым частям, отправившись в 5-й авиадивизион Северного фронта (3 пилота и 3 наблюдателя), 7-й (2+2) и 10-й (4+4) дивизионы Западного фронта и 8-й (1+1) дивизион Юго-Западного фронта.
Французские авиаторы участвовали в боевой работе, уже 1/14 июня был сбит и попал в плен один из прибывших летнабов. 20 июля / 2 августа был сбит и погиб наиболее опытный французский пилот - Эдуард Пульпе (латыш и русский подданный, записавшийся на службу во французскую армию, 5 подтвержденных побед). Всего, к концу февраля / началу марта 1917 г. выбыло 9 из 20 летчиков и летнабов - пятеро погибло, 1 попал в плен, 1 отправлен во Францию на лечение и 2 выслано русскими властями - летнаб Шабер (уклонялся от боевых вылетов, расписывая в письмах жене ужасы России, посажен под арест Берже и выслан при поддержке Берже и Жанена) и его пилот Парто (фактически пострадал за компанию). Еще один летчик из миссии Берже погиб в июне 1917 г. (в июле разбился также один из бывших инструкторов Севастопольской школы - Робинэ), почти все оставшиеся вернулись во Францию в августе - сентябре 1917 года.
Сам майор Берже сумел завоевать доверие великого князя и в ноябре 1916 г. был отправлен последним в Париж - для выяснения состояния русских авиазаказов и решения вопросов с отправкой на русский фронт 2 французских эскадрилий.
Помимо членов миссии Берже в Россию периодически направлялись и другие связанные с авиацией специалисты. Так, в июне 1916 г. в Россию прибыл капитан Перлие - он был прикомандирован к Киевской авиашколе в качестве инструктора по стрельбе из пулеметов Шоша (ими предполагалось вооружать летнабов). Уже в ноябре 16-го русская авиация от них отказалась, но Перлие нашлось новое применение - он возглавил пулеметные курсы Юго-Западного фронта, где учил стрельбе из Шоша уже армейских пулеметчиков.
В октябре 1916 г., в целях усиления русской авиации и повышения престижа Франции, Жанен предложил прислать на русский фронт одну-две боевые эскадрильи. Инициатива была поддержана французским командованием, на русский фронт решено было послать 2 эскадрильи (истребительную и корпусную разведывательную) сведенные в полностью автономную авиагруппу. Обе эскадрильи (581-я и 582-я) формировались заново за счет личного состава уже существующих частей. Помимо них по штату группа должна была включать штаб, фотографический и топографический отделы, подразделения связи и обеспечения, всего 45 офицеров, 250 солдат, 30 самолетов, 29 автомобилей и 25 тракторов. Командиром группы был назначен майор П. Берже, разведывательной эскадрильей командовал капитан Жюль Балавуан, истребительной - лейтенант (с июля 17-го - капитан) де Гедон.
Формирование группы затянулось и на русский фронт она прибыла только в начале июня 17-го. В оперативном отношении она подчинялась русскому командованию, в прочих - Жанену. Группа была придана 7-й армии Юго-Западного фронта, но ее эскадрильи действовали раздельно - 581-я истребительная была включена [на время?] в состав 1-й Боевой авиагруппы А. А. Козакова. Французы оставались на фронте до ноября 1917 г., взаимодействуя также с британским авиаотрядом действовавшим на этом же участке фронта (французские наблюдатели нередко летали с британскими пилотами). Французским пилотам было засчитано 11 воздушных побед.
После назначения майора Берже командиром французской авиагруппы его место при вел. кн. Александре Михайловиче занял лейтенант Мюра, у которого с начальником русской авиации также сложились добрые отношения. Однако по мнению Жанена лейтенант не обладал достаточным для такой работы опытом и в апреле 17-го его место занял майор Людман, компанию которому составили капитан Мортюрё (советник по авиашколам) и капитан Бордаж (советник по воздушной корректировке артогня).
Помимо собственно французских (и упомянутого Э. Пульпе) в России служил еще один известный летчик, политэмигрант, русский подданный на французской службе - В. Г. Федоров (бежал из России в 1908 г., с началом войны записался в Иностранный легион, затем перешел в авиацию, в составе эскадрильи «Аисты» одержал несколько воздушных побед). Желая вернуться на родину, в 1916 г. он перевелся во французский авиаотряд отправленный в Румынию, а оттуда, в январе 1917 г., перебрался в Россию, оставаясь членом французской миссии (русские власти, по ходатайству Жанена, закрыли глаза на его революционное прошлое). Служил инструктором в Одесской авиашколе, позднее в русском 11-м корпусном авиаотряде и при командующем БФ, по некоторым данным рассматривался на пост шефа русской авиации. В 1918 г. вернулся во Францию.

Пропаганда
Острая необходимость ведения пропагандистской работы в России обозначилась уже в 1915 г. В отчете составленном Ланглуа после третьего визита в Россию (июнь 15-го), он отмечал, что еще в ходе первой своей поездки (начало 15-го года) обнаружил полное непонимание русским общественным мнением масштабов военных усилий союзников. К лету 1915 г., на фоне отступления русской армии, критическое отношение к союзникам достигло опасных размеров - и в обществе и в армии укреплялось мнение о намеренной пассивности англичан и французов, не желающих предпринимать усилия для облегчения положения России. Ланглуа отмечал также эффективность информационной работы англичан, стремившихся убедить русское общественное мнение в том, что Британия делает на Западном фронте все возможное и предлагал собственному руководству действовать в том же духе.
Французское командование впрочем не спешило следовать этому совету. Поддержанием благоприятного имиджа Франции занимались гражданские, в частности Французский институт в Петрограде и его глава Жан Патуйе (славист, исследователь русской литературы и театра). Только в феврале 1916 г. в Россию был направлен первый офицер-пропагандист - лейтенант Жюль Легра (офицер резерва, до войны профессор Дижонского университета, славист, с началом войны офицер 2-го бюро при штабе 4-й армии). В феврале-июле 1916 г. он более 50 раз выступал в штабах фронтов и армий и частях действующей армии (по окончании миссии, при поддержке Жанена перешел на русскую службу и до начала 1918 г. служил в штабе 1-го Сибирского корпуса, где отвечал за разведку).
В марте 1916 г. в Россию был направлен еще один офицер-пропагандист - капитан Франсуа де Шевильи (кадровый военный, выйдя в отставку сделался финансистом и к началу войны жил в России, занимая сразу несколько должностей - председателя правления рижского общества «Каучук», директора общества Волго-Бугульминской ж/д и представителя Лионско-Марсельского банка, с началом войны вернулся в армию и служил в штабе пехотной бригады). Оставаясь формально военным он подчинялся МИД Франции и взаимодействовал с Ж. Патуйе. В мае 1916 г. для ведения пропаганды в Россию был также направлен лейтенант Пьер Паскаль (впоследствии видный славист, большевик и деятель Коминтерна), однако фактически он трудился в основном в разведывательном бюро в Петрограде.
С прибытием в мае 1916 г. нового военного атташе Ж. Лаверня центром координации пропагандистской деятельности сделалось бюро военного атташе в Петрограде. Руководило ей трио Лавернь (контакты с русскими властями, получение информационных материалов, подготовка небольших брошюр) - де Шавильи (визуальные материалы - кино и фотографии) - Патуйе (контакты с прессой). Бюро готовило заметки для русских газет, издавало брошюры и т. д. Только в июле 1916 г. в прессу обеих столиц было направлено 23, в провинциальную - 153 материала, тираж серии брошюр «Французские рассказы с фронта» достиг 85 000 экз. и т. д. Основной задачей французской пропаганды в это время была демонстрация вклада Франции в борьбу с общим врагом.
Об успехах пропагандистской работы судить трудно, тем более что, как отмечают авторы, летом 1916-го проблема негативного отношения к союзникам заметно потеряла остроту - Верден и Сомма, активно освещаемые русской прессой, в значительной мере «реабилитировали» союзные армии в глазах русского общества.
После Февраля основное направление работы пропаганды сменилось - теперь нужно было агитировать за продолжение войны. Для этого использовали в частности французских социалистов - они должны были разъяснять зараженным пацифизмом русских собратьям необходимость довести войну до победы. Уже в марте 1917 г. в Петроград и Петросовет было направлено множество посланий развивающих эту мысль. Вскоре в Россию начали отправляться и делегации социалистов, так, в марте прибыли парламентарии М. Кашен, М. Мутэ, Э. Лафон и т. д.
В апреле в Россию прибыл известный социалист и министр вооружений Альбер Тома, пробывший в стране до июня. По его инициативе в Петрограде в апреле 17-го было создано постоянно действующее французское информационное бюро, ставшее основным центром пропаганды и контрпропаганды. Во главе его встал де Шавильи, подчинялось бюро не Жанену, а посольству, тесно взаимодействуя с представителями других союзных стран. Военная миссия делегировала в бюро двух офицеров - мл. лейтенант Жан стал помощником де Шавильи, мл. лейтенант Вельтер руководил изданием бюллетеня прессы в Петрограде.
Для пропаганды использовались и другие офицеры миссии, так, в мае 17-го в 12-ю армию Северного фронта был на три недели отправлен лейтенант Паскаль. Привлекались даже члены технической миссии Пио - в марте 17-го майор Гравье был отправлен сопровождать Кашена, Мутэ и Лафона, в июне на Юго-Западный фронт отправился лейтенант Жюто.
А. Тома предложил также использовать для пропаганды многочисленных русских политэмигрантов служивших во французской армии - предполагалось распределить несколько сотен таких агитаторов по армейским частям.
К концу 1914 г. только в Иностранный легион записалось более 3 300 русских эмигрантов. В 1915 г. французское правительство разрешило русским на французской службе переводиться в русскую армию (этим правом воспользовалось ок. 500 чел.), но политическим преступникам до Февраля путь в Россию был закрыт. В мае 1917 г., по данным военного агента Игнатьева, в Россию желали вернуться не менее 250 русских служивших во французской армии, к августу - уже 357.
В рамках реализации идеи Тома французские власти решил поначалу отправить в Россию небольшую группу военных-эмигрантов. Всего было отобрано 38 чел., возглавили группу капитан Иностранного легиона А. Осберг (бывший офицер русской армии, участник мятежа в Иркутске в 1905 г.) и, с французской стороны, майор Луазон. В июне - июле 17-го группа с большим трудом добралась до Петрограда через Англию и Скандинавию. Из-за возникших разногласий 8 членов группы уже в Англии были отчислены и возвращены назад. По прибытии в Петроград выяснилось, что группу никто не ждал и русские власти в ней не очень заинтересованы. Позднее члены группы были направлены на Северный, Западный и видимо Кавказский фронты - в помощь тамошним комиссарам Временного правительства.
Политэмигранты попадали в Россию и иными путями. Так, в июне 1917 г. в страну прибыл Зиновий Пешков (старший брат Я. Свердлова и фактически приемный сын Горького, с 1904 г. жил в эмиграции, с началом войны записался в Иностранный легион, был тяжело ранен, переведен в переводчики и занимался пропагандистской работой в США, позднее, по инициативе французских властей, направлен в Россию). Лейтенант (позднее капитан) французской службы Пешков был прикомандирован к Ставке и вел пропагандистскую работу на фронтах.
В апреле 1917 г. в Россию приехал лейтенант французской службы Владимир Иванович Лебедев (эсер, бывший офицер русской армии, бежал за границу в 1907 г. после неудачной попытки организовать мятеж, с началом войны записался в Иностранный легион). Вскоре после прибытия в Россию он сделался помощником военного и морского министра А. Керенского (с которым видимо был ранее знаком), а летом 1917 г. - управляющим Морским министерством (оставаясь формально французским офицером - все это время числился в отпуске). Позднее -деятель КОМУЧа.
В мае 1917 г. в Россию прибыл лейтенант (временно - капитан) французской службы Семен? Рехтзаммер (еще один бывший эсеровский боевик). В Петрограде он был приставлен к Лаверню и, согласно его отчету, занимался изучением связей Ленина и Троцкого с немцами, позднее сопровождал на фронт миссию бельгийского министра-социалиста Вандервельде, по предложению Керенского работал в Военном министерстве (оставаясь французским офицером) где занимался организацией добровольческих частей и пр. В сентябре 1917 г. покинул Россию.

Радиоразведка и дешифровка
Вместе с Жаненом в мае 1916 г. в Россию прибыли группы специалистов по радиоразведке и дешифровке. Первая состояла из 5 человек (2 специалиста из радиоцентра на Эйфелевой башне, 2 из действующей армии и руководитель, капитан Пансеман - в конце 16-го отправлен на Румынский фронт и заменен майором Аппиано), вторая из двух криптографов - лейтенанта Ренара и подполковника Анри Оливари (последний направлялся временно - на 2-3 недели, но фактически задержался до октября 16-го). Специалисты направлялись по просьбе русского командования, однако и сами французы рассчитывали извлечь для себя пользу получая дополнительные сведения о противнике. При помощи французов при штабах фронтов были организованы центральные пункты радиоразведки, а в Петрограде группа дешифрования. Планировалась также организация совместного мобильного (автомобильного) пункта радиоперехвата в районе Витебска, однако этот план реализован не был.

Артиллерия
Летом 1915 г., по просьбе русской стороны, французы отправили в Россию зенитное орудие на автомобиле и с ним офицера и 4 солдат - для передачи опыта стрельбы по воздушным целям (расчет был дополнен русскими солдатами и отправлен на Северный фронт).
В составе военной миссии имелось два эксперта-артиллериста - капитаны Ванё и Обле. Первый прибыл в Россию еще в начале 15-го с миссией Пио, но с конца 1916 г. использовался Жаненом в основном в качестве специалиста по применению артиллерии (в конце 1916 г. направлен с соответствующей целью в штаб Западного фронта, летом 1917 г. - на Юго-Западный фронт). Обле прибыл в империю в мае 1916 г., в качестве технического представителя (ведал вопросами связанными с поставками вооружений и материалов), но Жаненом также использовался в качестве специалиста по применению артиллерии и периодически командировался на фронт.
В октябре 1916 г. французское командование согласилось передать русской армии 190 120- и 155-мм (90 + 100) нескорострельных тяжелых орудий. Для их освоения поначалу предполагалось командировать во Францию значительную группу русских офицеров, однако этот проект заглох и французское командование решило отправить в Россию артиллерийский учебный отряд (в русских документах числился артиллерийским дивизионом).
Формирование отряда затянулось и в Архангельск он прибыл только 5/18 мая 1917 г. В его состав входило 26 офицеров и 466 солдат, командовал отрядом майор Морльер. Отряд был отправлен в Москву, где уже шло формирование 10 артдивизионов на переданной французами матчасти, однако здесь французов не ждали, само формирование дивизионов, из-за прогрессирующего развала армии, шло с большим скрипом и французские артиллеристы большей частью сидели без дела.
Помимо учебного отряда в Россию также предполагалось направить специалистов по применению артиллерии (10 офицеров и унтеров) во главе со старшим офицером. Последнего отыскали с большим трудом (требовался хороший артиллерист со знанием русского языка) - в апреле 1917 г. в Россию отправился полковник (на время миссии временно - бригадный генерал) Камиль Вальш, бывший начальник артиллерии XIV корпуса. В мае-июле 1917 г. он посетил Ставку, штабы и войска четырех фронтов, счел, что в постоянном присутствии французского артиллерийского офицера в России нет нужды (достаточно эпизодических визитов для обмена опытом) и вскоре вернулся домой. Предполагавшаяся отправка группы специалистов не состоялась - Вальш и Жанен посчитали, что и в ней нужды нет.

Медицина
В 1917 г., по инициативе французов, поддержанной русским правительством, в Россию были направлены также медико-санитарные формирования. В марте 17-го президент Пуанкаре утвердил план предусматривавший отправку госпиталей на 200 коек в Киев и на 50 коек в Эрзерум, двух специализированных горных лазаретов на Кавказ и в Персию и автомобильного хирургического отделения на Юго-Западный фронт, с общей численностью персонала в 415 чел. (65 офицеров и 350 солдат и санитаров). В Россию они начали прибывать с июля, наладив работу лишь к концу лета.

После октября
После большевистского переворота французская миссия оказалась в сложном положении. Французское правительство большевиков не признавало, но и миссию отзывать не спешило, считая полный разрыв отношений нецелесообразным.
Вскоре начали сбываться худшие опасения французов – 8/21 ноября Совнарком поручил исполняющему должность Верховного Главнокомандующего ген. Духонину вступить в переговоры с немцами относительно прекращения боевых действий. 10/23 ноября военные представители стран Антанты в Ставке (включая сменившего Жанена генерала Лаверня) передали Духонину официальный протест про этому поводу. Духонин отказался вступать в переговоры с врагом и был сменен большевиком Крыленко. Союзные миссии, включая французов, отказались с ним сотрудничать и покинули Ставку еще до приезда прапорщика.
Ниссель оставался в Петрограде, по возможности избегая официальных контактов с большевистским руководством и занявшись сокращением миссии. 25 октября / 7 ноября был отдан приказ о реорганизации артиллерийского отряда в Москве – его полагалось сократить до 2 учебных батарей, а остальной личный состав вывести из России.
В октябре же было решено сократить и авиационный контингент – 581-ю истребительную эскадрилью сократить, оставив лишь лучших летчиков, менее необходимую 582-ю перевести в Симферополь и использовать для создания учебного центра (начала перебираться в Крым в декабре).
На начало декабря 1917 г. под командованием Нисселя оставалось еще примерно 250 офицеров и ок. 500 солдат (так у авторов, в приводимых табличках 249 офицеров, 974 солдата и 22 санитара).




Медицинские формирования



13/26 ноября Министерство вооружений приказало вернуться во Францию подполковнику Пио (фактически уехал в конце декабря, в России еще оставалось несколько членов его миссии).
18/31 декабря? (у авторов месяц не указан) уехал майор Бюксеншютц, пробывший в России больше всех – почти три года. Как указывалось выше, он прибыл в страну в начале 1915 г. и работал в представительстве 2-го бюро в Петрограде, затем, с лета 1915-го - помощником де Лагиша, а позднее Жанена в Ставке, завоевав доверие русских коллег и играя весьма значительную роль. По возвращению на родину он вернулся к строевой службе, но уже в августе 1918 г. был вызван Жаненом в Сибирь и пробыл там до апреля 1920 г., а в октябре – ноябре 1920 г. находился в Крыму при армии Врангеля.
В конце декабря Россию покинул и Ланглуа, отправленный в Париж с временной миссией, но обратно уже не вернувшийся.
10/23 декабря 1917 г. представители Англии и Франции заключили в Париже соглашение о «зонах действия» на территории России. В британскую зону вошли Дон, Кубань и Кавказ, во французскую - Бессарабия, Украина и Крым. Основная задача союзников в этих зонах определялась как «противодействие силам Центральных держав». Все указанные регионы исключались из сферы ответственности миссии Нисселя, руководство французскими военными в соответствующей зоне передавалось миссии Бертело в Румынии, а французскими военными в британской зоне – главам британских военных миссий. Генерал (с осени 17-го) Табуи, французский представитель при штабе Юго-Западного фронта, назначался французским комиссаром при правительстве УНР.
В сохранившейся сфере ответственности Ниссель должен был действовать в соответствии с полученными ранее инструкциями – оставаясь в Петрограде с Нулансом, способствовать формированию польских частей и поддерживать любые возможные действия большевистской власти по реорганизации русской армии в интересах Антанты.
Подписание УНР мира с Центральными державами привело к срочной эвакуации французских военных из занимаемых немцами районов – в феврале-марте 1918 г. личный состав (авиаторы, медики и пр.) были выведены на русский Север и эвакуированы во Францию. 22 марта туда же отбыл генерал Табуи.
Продолжалось и сокращение основной миссии, так, в феврале на север из Москвы отбыли остатки артиллерийского отряда.
Связь с большевиками, прежде всего с (наркоминдел, с марта 18-го наркомвоенмор) Троцким, глава миссии поддерживал в основном через посредника – капитана Жака Садуля (офицера резерва, известного социалиста, протеже А. Тома, в Россию прибывшего осенью 17-го).
В конце февраля 18-го, на фоне обострения отношений большевиков и немцев, французское правительство через Нуланса сообщило большевикам о готовности оказать им помощь в случае возобновления боевых действий. 21 февраля Троцкий сообщил Нулансу о готовности такую помощь принять – речь шла о разрушении железных дорог с помощью французских офицеров. Позднее эту же идею Троцкий обсуждал уже лично с Нисселем, однако до ее практической реализации дело не дошло.
После заключения Брестского мира посольства союзников (включая французское) покинули Петроград, перебравшись в Вологду, в марте 18-го город оставил и Ниссель. Однако полностью порывать с большевиками французское правительство пока не хотело. В Москву, куда перебралось большевистское правительство, был направлен военный атташе ген. Лавернь, с частью офицеров и солдат миссии, составивших «бюро военного атташе» (в Москве оставался также французский консул).
В задачи миссии Лаверня, помимо прочего, входила организация разведывательной деятельности, однако фактически она руководилась специальным органом из Стокгольма, а атташе лишь определял общее направление ее работы.
Одновременно продолжались консультации с большевиками относительно участия французов в формировании новой постоянной армии. Соответствующее пожелание было выражено Троцким еще в конце февраля в беседе с Нисселем. Вскоре он вернулся к этой теме и 23 марта уже официально просил помощи у военных представителей союзников (Англии, Франции, США, Италии), получив их согласие. Французских офицеров, в частности, предполагалось использовать в качестве инструкторов в военных училищах Петрограда. Соответствующие меры были одобрены совещанием союзных послов и военных представителей в Вологде и утверждены французским правительством.
До их реализации дело впрочем не дошло – уже к маю отношения союзников с большевиками резко обострились, а в начале июля 18-го последовал окончательный разрыв. Союзные миссии в июле выехали из Вологды в Архангельск и затем покинули Россию. Бюро Лаверня оказалось фактически блокировано в Москве.
5 августа большевики арестовали ок. 200 граждан Англии и Франции, включая французского консула и нескольких членов военной миссии (которых позднее впрочем выпустили). Французское консульство перешло под покровительство Дании. Большая часть членов военной миссии (ими руководил майор Шапуйи) оказалась блокирована на дипломатической территории Дании, а сам Лавернь, майор дю Кастель и еще один офицер – в американском консульстве (перешедшем под покровительство Норвегии). Часть членов миссии (включая майоров дю Кастеля и Шапуйи) позднее была арестована чекистами.
В октябре 1918 г. Лаверню и части офицеров и солдат миссии разрешили выехать из России, остальные, включая арестованных, были в январе 1919 г. обменяны на солдат русских особых бригад и военнопленных.
В аналогичном положении оказалась небольшая группа членов миссии оставленная в Петрограде (6 офицеров и 12 солдат). Они отдались под защиту Дании, часть французских военных позднее была арестована и обменяна в январе 19-го, остальным удалось бежать в Финляндию.

Форма членов миссии
Поначалу французы в России носили национальную униформу, однако она привлекала излишнее внимание (в т. ч. и противника на фронте) и напоминала австро-венгерскую, а французские знаки различия были малознакомы русским военным, что тоже создавало понятные трудности. Постепенно форма французских военных русифицировалась – при посещении фронта они надевали, как минимум, русские головные уборы и шинели. Позднее часть французов прибывала в Россию в хаки – например личный состав авиационных эскадрилий в 1917 г. Постепенно французская форма стала использоваться в основном в ходе официальных мероприятий. После Февраля русскую форму регулярно носили даже члены миссии в Петрограде.
С разрешения русских властей использовались также и русские знаки различия.

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

24.01.2021 в 01:11

Пишет  Горобэй:

симпатишная

@темы: Ракушки

---

@темы: Смех, WOW

---

24.01.2021 в 00:56

Пишет  Горобэй:

@темы: Ракушки

---

24.01.2021 в 20:55

Пишет  Neuro Nougami:

 Hessalam, ну это успех.

*и немедленно выпила

@темы: Смех

---

И, о БДСМ

@темы: Ракушки, Смех, bdsm

---

Арифметика богатого крестьянина в голод 1891 года.
По Самарской губернии, которая как всегда эпицентр любой беды, богатым, живущим своим трудом, считается крестьянин, у которого 4-9 десятин наемной земли (в среднем шесть) плюс свой "чуланчик"-надел в 2-3 десятины, 3-5 лошадей, не меньше двух коров, 18 овец и 3 наемных работника.
На шее у него сидят от 8 до 16 душ семьи. В среднем 12. Обычно в деревне таких зажиточных семей 5-7%. Где 10% - деревня считается богатой и кулаки там не водятся.
Когда летом 1891-го бабахнуло и земство стало составлять списки нуждающихся, то просто из головы провели черту: 2 лошади, корова, овцы, 3 четверти овса, 20 пудов хлеба. Если у двора меньше в наличии - ставят на паек (20-30 фунтов муки в месяц). Больше - выживай сам.
Вот богатый мужик чешет затылок и прикидывает расклад.
Заработка у богатого крестьянина в 1891 году нет - урожай погиб. У него, как недурака, есть запас семян: в среднем 10 четвертей на засев. Для скотины 20 четвертей овса. Есть запас хлеба - 40-50 пудов.
При жесткой экономии на 12 душ нужно 15 пудов хлеба в месяц. Прожить надо 10 месяцев. Пуд стоит 1,5 рубля. На 12 едоков нужно 225 рублей на 10 месяцев. Кроме того, ему нужно платить за землю 50-70 рублей. Ему нужно заплатить налоги и подати, которые с него требуют как с богатого. Всего, минимум для выживания и сохранения земли и лошадей, ему требуется примерно 350 рублей. Накоплений же у богачей Самарской губернии в среднем по 200 рублей.
Что делать?
В первую голову увольняются работники. Значит засеяться будет трудней.
Придется продать овес - фураж в большой цене.
Продать овес = убить лошадей. Лошадей надо продать, а они не в цене - в голод все пытаются избавится от скотины и цены на мясо катастрофически падают. Лощади продаются за бесценок. Значит весной он их не купит. Значит надо 1-2 две беречь. Значит нельзя продавать весь овес.
Можно жрать и продавать семенной запас, но мужик пока не слетел с катушек от голода.
Замкнутый круг. Выхода два:
1. Распродажа имущества и части земли. То есть опускание до состояния "середняка" и ниже.
2. "Быстроденьги" - кабала у кулака. Что значит тоже опускание до "середняка" и ниже, но более плавное.
Выручить может только постановка семьи на паек, но графа Льва Николаевича Толстого, который сам возил по деревням земских статистиков и подбивал с ними эти цифры, никто не услышал.
Л.Н. Толстой. О сердствах помощи населению, пострадавшему от неурожая. Помощь голодающим. Нучно-литературный сборник. М, 1892.
(с)www.facebook.com/grig.cid/posts/414552093546021...

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

"Чем коммерческий писатель отличается от некоммерческого".

Давным-давно в Париже жил писатель с длинным дворянским именем Пьер Алексис де Понсон дю Террайль или просто Понсон дю Террайль.

В 19 веке тоже писали "проды", это называлось "роман-фельетон", которые печатались в газетах с продолжением.

Вот Понсон дю Террайль и был королем коммерческих писателей. Серия «Похождения Рокамболя, или Драмы Парижа» про придуманного им разбойника Рокамболя насчитывала уже более чем 200 произведений, но популярность по-прежнему зашкаливала.
Во французском языке даже появилось слово rocambolesque — "рокамбольный" в значении «невероятно-удивительный».

И все бы хорошо, но Рокамболь смертельно надоел писателю. Гораздо больше, чем Шерлок Холмс - Конан-Дойлю. Ну, можно себе представить - 200 книг.
И тогда Понсон дю Террайль решил убить Рокамболя. Но при этом учесть опыт Шерлока Холмса и убить так, чтобы воскрешение было полностью исключено.

И вот в конце очередной книги враги схватили Рокамболя, сковали его ручными и ножными кандалами, пропустив через цепь двухпудовые гири. Со всем этим металлоломом его уложили в сундук, закрыли сундук на самый надежный замок, а крышку заколотили дюймовыми гвоздями. После чего погрузили сундук на рыбацкую лодку, вышли в море и утопили сундук в самом глубоком месте.

Сами можете представить, что писали автору его бывшие фанаты и какими словами они его называли.
А писатель только улыбался и мырлыкал под нос: "Добби свободен, Добби наконец-то свободен" (на самом деле - нет).

Прошло полтора года.
Новые серии, которые начал Понсон дю Террайль, что называется, "не пошли" - их никто не покупал.
Деньги заканчивались.
Писатель давно перестал улыбаться.
Бывшие фанаты злорадствовали: "Это тебя бог наказал!"
Выхода не было.

Новая книга Понсона дю Террайль начиналась словами: "Вынырнув на поверхность, Рокамболь жадно глотал воздух. Отдышавшись, он широкими гребками поплыл к берегу...".
(с)author.today/post/138120

@темы: Смех

---

himmely

@темы: Ракушки, himmely

---

レロイ

@темы: Ракушки

---

失笑宣告

@темы: Ракушки