*крайне уважительно снимает шляпу

"Ну и продолжая тему рацпредложений фюреру. После просмотра всего дела выделил тройку "особо запоминвшихся", этакий макабрический хит-парад.
Бургомистр какого-то города, старый член партии (пятизнак), сообщал о намерении американцев высадиться в Далмации и воспользовавшись помощью Тито, наступать на Бухарест и Будапешт. Другой эксперт со ссылкой на знакомого аннличанина сообщал, что людские резервы в СССР иссякли и на военных заводах работают одни китайские кули. Но безусловный победитель - берлинский химик Конрад Гауч.

В октябре 1943 года он предложил план полного развала русского фронта с помощью

- 50 миллионов металлических фляжек
- 10 миллионов резиновых баллонов с парашютами
- 5 миллионов манекенов.

Следует отметить, к слову, что план Гауча прошел минимум два сита предварительного отбора прежде чем попал в ОКВ, да и там был аккуратно подшит в дело, а не выброшен в мусорную корзину.
Пытаясь пройти между Сциллой цейтнота и Харибдой цукерберга, я ограничился переводом лишь матчасти плана. Она обрамлена пространными рассуждениями о психологии первобытных народов и влиянии на них алкоголя. Всех солдат противника на восточном фронте Гауч считает "лишь слегка выдрессированной мон. (кир., тат., калм., башк.) ордой", с которой можно обходиться лишь дикарскими методами. Лишь благодаря первобытности и нецивилизованности этого смешения варварских степных и горных народов, ев. большевизму удалось пустить здесь корни. Но эта же первобытность и погубит ев. большевизм, когда варваров удастся на него натравить. Образ восточной орды, унтерменшей и дикарей нацистская пропаганда последовательно и (как мы видим) успешно вбивала в головы своих граждан (к слову, поэтому современный русский неонацизм представляется мне явлением не только удивительным идеологически, но и мазохистским по своей сути).
____________________
ПРИГОТОВЛЕНИЯ К РАЗДРОБЛЕНИЮ И РАЗГРОМУ РУССКОГО ФРОНТА.
Следует заготовить:
- 50 миллионов металлических фляжек.
- 10 миллионов резиновых баллонов
к ним парашюты
- 5 миллионов манекенов.
МЕТАЛЛИЧЕСКИЕ ФЛЯЖКИ.
Из алюминия, не жестяные из луженой жести и пр. - дают неприятный привкус!
На горлышке фляжки должно быть вращающееся кольцо с прочной цепочкой, на конце цепочки пробка с крышечкой, через которую проходит проволока. Цепочка пристегнута к кольцу на горлышке фляжки, а не к дужке, которая при резком движении может оторваться. Винтовая пробка никак не годится!
При обнаружении фляжки Muschik должен быть в состоянии быстрым движением выдернуть пробку, чтобы, к примеру, тайно быстро опустошить фляжку (первая стадия!)
Пробка на цепочке с проволокой и крышкой, цепочка пристегнута к горлышку бутылки - вот надежнейшее и прочнейшее приспособление, чтобы быстро открывать и закупоривать фляжку, но не ломаться при грубом обращении.
Все фляжки должны быть запечатаны (специальной фольгой с государственной печаткой). Muschik быстро научится отличать оригинальные запечатанные фляжки от ранее открытых. При открытии всегда будет повреждаться фольга, что сделает повторное использование невозможным (защита против последующего отравления содержимого фляжек!)
5 миллионов фляжек должны быть снабжены небольшим (капиллярным) отверстием на дне или сбоку с тем, чтобы после вытаскивания пробки содержимое фляжки начало бы ощутимо вытекать из капилляра на руку и на рукав Muschik. Этот дикарь, конечно, начнет неосознанно облизывать вытекающую жидкость, что поможет ему быстро преодолеть сомнения и в ускоренном темпе решительно опустошить фляжку.
НАПОЛНЕНИЕ ФЛЯЖЕК
Фляжки должны наполняться шнапсами русского типа, а также искусственными (на основе эссенций) ромом, коньяком и пр. Изготовление следует доверить специалистам. которые разбираются в производстве русских шнапсов.
Алкоголь должен быть минимум 55° крепости и по чистоте соответствовать стандартам шестого выпуска немецкого медицинского справочника и прежде всего быть хорошо ректифицированным. Эссенции должны быть от лучших фирм, например от Reichel, Schimmel und Co., Heine und Co. и т. д.
(NB! Само собой разумеется, что об отравлении шнапса не может быть и речи — и малейшая попытка сего должна пресекаться в корне с указанием на то, что подобные начинания бессмысленны и не приведут к успеху, а напротив к ужаснейшей неудаче и презрению всего мира!)
ОБЪЕМ ФЛЯЖЕК. 1 литр!
РЕЗИНОВЫЕ БАЛЛОНЫ.
Объемом примерно ½ или ¾ литра. Закупорка любая, просто заклеить горлышко. Толщину стенок и парашют нужно подобрать так, чтобы они не лопались в воздухе, а лишь при столкновении с землей. Их сброс над окопами, бункерами, открытыми позициями и пр. приведет к тому, что воздух наполнится запахом шнапса!
ПАРАШЮТЫ!
Для резиновых баллонов, см. выше.
Для фляжек должны быть подобраны так, чтобы фляжки не слишком сильно ударялись о землю. Парашюты могут быть и бумажными, но снизу окрашены в яркие светящиеся цвета, чтобы Muschik в темноте мог искать фляжки.
МАНЕКЕНЫ
изображают еврейских комиссаров с плетками в руках!
ОЧЕРЕДНОСТЬ АТАК!
Сброс на позиции, окопы, аэродромы, стоянки танков и пр. осуществляется отдельными быстро сменяющими друг друга волнами.
Первый сброс происходит вечером, когда начинает смеркаться. Сбрасываются фляжки, среди них 10% фляжек с капиллярами (протекающие фляжки).
Второй сброс рано утром, с большой порцией резиновых баллонов. Запах действует на голодный желудок!
Третий сброс около полудня.
Четвертый ближе к вечеру и последний в сумерках. Тогда следует сбрасывать только полные фляжки, то есть не протекающие, резиновые баллоны тоже не нужны.
Трудности для экипажей самолетов при сбросе.
Во время этих сбросов следует полностью прекратить артобстрел, пулеметный огонь открывать только для обороны. В этот день не следует сбрасывать бомбы, летчики также должны открывать огонь только в экстренном случае для обороны! Это нелегко, но люфтваффе справится.
Впечатление Muschik, что ему на практике разъясняют истинное положение вещей, не должно быть подпорчено боевыми действиями.
Фляжка с хорошим шнапсом, а также манекен в комиссарской форме с плеткой скажут Muschik больше, чем тысяча слов!
РУССКАЯ ОБОРОНА!
Во время первого вечернего сброса недоумение будет сильнее возможных подозрений. Между тем первые протекающие фляжки уже сыграют свою роль, Muschik найдет достаточно фляжек и выпьет их. Наступает ночь и тут мужик обнаружит, что парашюты светятся и позволяют находить фляжки.
После того как офицеры сообщат в тыл о произошедшем, и командование возьмет дело в свои руки, скоро поступит приказ, что фляжки следует изымать, а Muschiks наказывать, если они продолжат их собирать. Это будет — вне всякого сомнения — первой большой ошибкой командования. Наверняка будет приказано сообщить Muschik, что большая часть фляжек содержит отравленный шнапс. Но на этой лжи далеко не уедешь, когда утром на голодный желудок снова посыпятся фляжки и резиновые баллоны, несмотря на все запреты достаточное число фляжек будет припрятано и выпито.
Из опыта давно известно, что примитивный человек легко распознает высоколобый обман, его первобытный инстинкт сильнее.
Командованию придется теперь прибегнуть к драконовским мерам. Конечно, к этому времени фляжки со многих участков фронта будут посланы в тыловые лаборатории для "химических исследований" - в соответствии с разумным, но совершенно ложным подозрением, которое находится в полном соответствии с советско-еврейской картиной мира (это приведет к невосполнимой трате времени)! Эта потеря невосполнима!
За это время немецкие летчики сбросят дневную, послеобеденную и ночную порции алкоголя. Кроме того на возбужденного Muschik будут падать массы манекенов, и вот тут-то Muschik все поймет. Также начнутся первые протесты, первые волнения. Мораль падает, начинаются бунты.
Решающее обстоятельство, которое могло бы позволить одним махом вскрыть всю трагичность ситуации и неумолимость воздействия алкогольных атак я не стану указывать здесь из-за страха перед шпионажем и саботажем. По этой же причине я не указываю существенные факторы устройства системы алкогольных атак, которые способствуют их успеху".

(c)www.facebook.com/igor.petrov.7792052/posts/1219...

*Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию

@темы: Смех, Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

Минутка совершенно необходимой информации.
Известны имена четырнадцати котов и кошек кардинала Ришелье - и даже внешность и/или повадки некоторых из них.
1. Рюби-сюр-л'Онгль (Rubis sur l'Ongle, можно перевести Последняя капелька вина) выпивал молоко до последней капельки.
2. Серполе (Serpolet, чабрец) больше всего на свете любил греться на солнышке.
3. Фелимар (Félimare) был полосатым.
4. Гаврош (Gavroche) был наполовину ангорским котом.
5. Мими-Пайон (Mimi-Paillon) была золотистой ангорской кошкой.
6. Людовик Жестокий (Ludovic le Cruel) истреблял крыс.
7. Людовиска (Ludoviska) была его подругой, привезённой из Польши.
7. Газета (Gazette) всюду совала свой нос и проявляла крайнюю нескромность.
8. Мунар Буйный (Mounard le Fougueux) больше всего любил драться.
9-10. Ракан и Парик (Racan et Perruque, в честь поэта и члена Французской академии и его парика - Ракан надел на себя парик, не заметив двух лежавших в нём котят, и только в гостях у Ришелье понял, что что-то царапает его макушку.
11-12. Пирам и Фисба (Pyrame et Thisbé, названные так, потому что спали, обнимая друг друга лапками.
13. Люцифер (Lucifer) просто был совершенно чёрным, но, надо сказать, своеобразное имя для кота главного священника Франции.
14. Сумиза (Soumise, Покорная) - любимая кошка кардинала, "очень нежная и ласковая".

(c)www.facebook.com/lesha.ter/posts/10158097851465...

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде, Кошки и/или Лисы

---

Вряд ли это такой троллинг "повесточки"

@темы: Увиденное в отблеске чужого костра

---

Прекрасное о Швейцарском Красном Кресте.

В 1922-23 гг. миссия Швейцарского Красного Креста работала в Царицынской и Оренбургской губерниях, в Калмыкии и в городах Москве и Петрограде.
Швейцарцы, помимо всего прочего, привезли большое количество плиток шоколада. Только никому его просто так не давали: шоколад меняли на советские почтовые марки. За одну советскую марку давали половину плитки, а за две - целую шоколадку.
Всего поменяли на марки 300,000 плиток своего швейцарского шоколада.
В Европе тогда продолжался бум филателизма. Советские марки считались экзотикой, за ними охотились - вот их швейцарцы потом и продавали партиями европейским и американским коллекционерам, и просто в качестве сувениров, а прибыль тратили на снаряжение новых эшелонов с продовольствием и медикаментами в голодающие губернии.
(с)www.facebook.com/grig.cid/posts/425972748737288...

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

@темы: Feng Timo, Услышанное в дожде

---

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

03.03.2021 в 22:28

Пишет  Namcohoroshy:

Дарья Астафьева

@темы: Ракушки, Различное отсутствие одетости, Дарья Астафьева

---

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

03.03.2021 в 19:00

Пишет  Шано:

За тему притяжательных прилагательных я взялся потому, что она интересна сама по себе, но прежде всего потому, что мне хотелось показать на нейтральном примере, как именно происходят изменения в языке. Притяжательные прилагательные уникальны, помимо всего прочего, еще и тем, что это вопрос в самом деле практически нейтральный, сугубо лингвистический. Их употребление никак не затрагивает ни политику, ни культуру, их не подняли на знамя ни ревнители, ни охранители, ни граммар-наци, ни борцы за все хорошее против всего плохого. ( Свернуть )
Даже удивительно, как это их проглядели-то. Никто не бегает с криками: "Не смейте говорить "папин", "папа" - это аппроприация, первое склонение принадлежит женскому роду!", или наоборот: "Кто не употребляет притяжательных прилагательных - тот поганый общечеловек, даешь исконно-русские формы!" Можно было спокойно показать на пальцах: вот, смотрите, такие-то формы сохраняются, такие-то уходят, и никакая политика тут ни при чем, это сугубо внутренняя жизнь языка, река, текущая подо льдом незримо для человеческого взгляда. Вот как оно работает само по себе, когда никто не пытается вмешиваться сознательно (ну, кроме старорежимных переводчиков, которые втихаря пихают эти устаревающие формы в произведения Толкина).

Как правило, любые изменения в языке: исчезновение старого, появление нового, замена чего-то старого на что-то новое, - сопровождаются бурной реакцией присутствующих. Одни радостно подхватывают и перенимают, другие бунтуют и негодуют. Это и неудивительно: язык слишком сильно связан с экстралингвистической ситуацией, все человеческие взаимодействия, начиная с политики и кончая семейным бытом, завязаны на язык, все изменения во "внешнем мире" так или иначе отражаются на языке, а стало быть, и изменения в языке не могут не влиять на внешний мир. Идея "А давайте назовем кизил хурмой, и во рту сразу станет сладко!" так же вечна и вездесуща, как идея вечного двигателя. Да, она примерно так же рациональна и осуществима, но это если соединить два блока ременной передачей, ежу понятно, что такое само крутиться не станет; а вот если вместо двух блоков взять какие-нибудь очень сложные устройства, желательно основанные на новом, недавно открытом принципе, уж такая-то машина, наверное, должна заработать, а? А если паровой двигатель поставить? А если электрический? А если сверхпроводимость? А торсионные генераторы? Ну?! Эх... Идея называния кизила хурмой еще навязчивей. Ведь это же язык, это же все в головах, ведь это же не грубая реальность, а чистая психология, а значит, как скажем, так и будет! Ну?! Э-э...

В общем, нет. Если язык у людей в головах, это еще не значит, что им можно вертеть и крутить как хочешь. Законы языка по-своему не менее упрямы, чем законы физики.

Тут еще подлость какая: для большинства людей, пусть даже толковых и образованных, но не филологов, язык - это слова. Знаешь слова - знаешь язык, выучил слова - выучил язык, поменяешь слова - поменяешь язык. Да. Но нет. Во фразе "Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка" нет ни одного значимого русского слова - тем не менее эта фраза русская. Даже на украинском она будет выглядеть совершенно иначе (увидите - не ошибетесь). Слова - это лексика. Лексический уровень языка - самый гибкий, самый изменчивый, самый податливый ко всем внешним воздействиям. Он не случайно такой: он отображает всю изменчивость внешнего мира. Любые исторические изменения, будь то петровское прорубание окна в Европу, или революция, или глобализация и появление интернета, приносят с собой огромный ворох новых слов, целый пласт новой, неслыханной лексики. Со стороны кажется: батюшки мои! Все, конец русскому языку! Нынче по-русски никто не говорит, все бормочут на немецком, лепечут на французском, болбочут на английском! Это новояз какой-то!

Ха! Не тут-то было. Там, в глубине, под россыпями новых, модных иностранных слов и словечек, русский остается русским, немецкий - немецким, французский - французским. Потому что лексика - это еще не весь язык, и заимствованные слова втягиваются в мясорубку русской фонетики, обрастают русскими морфемами, встают в строй русского синтаксиса. Все равно, когда волна схлынет, девяносто девять процентов из них отвалится за ненадобностью, а про оставшиеся пятьдесят лет спустя никто уже не вспомнит, что они не наши, нерусские. "Конец языку" выглядит совсем иначе, но об этом не будет речи в этой саге.

На других уровнях языка изменения совершаются не так. Фонетика, морфология, синтаксис - все они куда медлительней, куда неповоротливей. И попытки воздействовать на них воспринимаются совсем иначе. Одно дело, знаете ли, в квартире занавесочки поменять, обои переклеить. А несущую стену снести - это совсем другое. Благо, что внести изменения на этих уровнях далеко не так просто, как сломать стенку в квартире
. Язык - штука живая, упорная, и очень, очень инерционная. На самом деле, если вдуматься, зрелище возникает завораживающее. Да, с одной стороны - он целиком в головах, и любая Маша, любой Вася могут говорить как им вздумается и коверкать язык как угодно. А с другой стороны - все вот эти личные мнения, личные представления сотен миллионов Маш и Вась, ныне живущих, умерших и еще не родившихся, о том, как говорить правильно, а как неправильно, слагаются в чудовищную, восхитительную махину, шестерни которой проворачиваются веками, и запустить движение их в одиночку или даже группой так же немыслимо, как остановить. Можно только двигаться вместе с ней или бессильно упираться. Тебя даже не раздавит, нет - махина слишком велика для этого: тебя просто не заметит. ( Свернуть )
Взять хотя бы еще одно изменение, совершающееся у нас на глазах: замена безударной флексии -ы/-и на ударную -а/-я. Это изменение, в отличие от исчезновения притяжательных прилагательных, как раз не нейтрально. Оно заметно и ощутимо для носителей старой нормы, и вызывает целый спектр эмоций от негодования до смирения. Шестьдесят лет назад Чуковский пишет: "Если бы мне даже и вздумалось сейчас написать: «Крымские тополи», или: «томы Шекспира», я могу быть заранее уверенным, что в моей книге напечатают: «Крымские тополя», «тома Шекспира»". Для него, восьмидесятилетнего, "томы" еще норма, но норма устаревшая, и он сам это сознает. На протяжении всего ХХ века шла бескровная битва, перетягивание каната между старой и новой нормами. "Редакторы" или "редактора"? "Офицеры" или "офицера"? "Якори" или "якоря"? "Директоры" или "директора"? "Тракторы" или "трактора"? "Доктора"? "Профессора"? "Крема"? И новое, свеженькое заимствованное слово "драйвер" тотчас же оказалось втянутым в эту чужую, казалось бы, для него битву. Что победит: культурные, официальные "драйверы" - или простецкие разговорные "драйвера"?

Поэтому что бороться с нововведениями на этих уровнях, что требовать нововведений на этих уровнях - одинаково бессмысленные телодвижения. Ну идите, поборитесь даже не с землетрясением - с движением литосферных плит. Вы можете внести мелкие изменения в своем кругу, среди тех Маш и Вась, кто почему-либо хочет и согласен меняться вместе с вами. Вы можете попортить немало кровушки тем Машам и Васям, которые с вами не согласны. Но в целом вероятность того, что ваши нововведения сохранятся или те изменения, которым вы противитесь, не произойдут, целиком и полностью зависит от того, насколько вы сумели поймать волну. От того, насколько колеса языка и без вас уже катились в нужную сторону. Так, к примеру: в английском языке сейчас уже практически стало нормой употребление they singular. Если речь в третьем лице идет о человеке, чей пол/гендер неизвестен или безразличен в данном случае, про этого человека говорят не "он" (по умолчанию предполагая, что это мужчина), а "они". Там, типа, "Из-за угла показалась черная фигура, их лица было не видно". (Понятно же, что это изменение на уровне грамматики, а не на уровне лексики, хотя речь всего об одном слове, да? Это я на всякий случай спрашиваю). Ну да-а, разумеется, это феминистки такое выдумали. Ну, во-первых, такое выдумали не феминистки. Первые случаи употребления they singular "Большой Оксфордский словарь" фиксирует еще в шестнадцатом веке: 1535 Fisher Ways perf. Relig. "He neuer forsaketh any creature vnlesse they before haue forsaken them selues" ("He never forsakes any creature unless they before have forsaken themselves"). Ну и во-вторых, одно дело - употребление в печатном тексте, у которого есть редактор и корректор, которые знают, как правильно, и считают нужным придерживаться существующей нормы. А как говорят и пишут живые люди, и как эти люди станут писать и говорить, когда волна схлынет и фокус общественного внимания переключится на другие проблемы - там видно будет. Может, останется they singular единственной нормой. Может, останется вариантом нормы. А может, попросту забудется и выйдет из употребления. Та же фигня с многочисленными идеологизированными нововведениями, которые сейчас пытаются навязать русскому или там украинскому языку. Давайте спокойненько сядем и покурим лет этак двадцать. А тогда и поглядим, что останется, а что развеется. У нас еще есть шанс увидеть это самим. kot-kam.livejournal.com/3043294.html

@темы: Рыбка разных наук

---

03.03.2021 в 18:13

Пишет  e1_huev0:

sad but true

@темы: Смех

---

03.03.2021 в 16:43

Пишет  RedTwilight:

...


Выключите! А то ноги сами в пляс пошли.

@темы: Смех

---

03.03.2021 в 16:35

Пишет  Шано:

Как одевались древние римляне в холодную погоду masterok.livejournal.com/6981601.html

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

03.03.2021 в 16:16

Пишет  Шано:

22 февраля 1803 года на восточном побережье Японии, в провинции Хитати, местные рыбаки обнаружили качающийся на волнах странный предмет, большой и округлый, «как котёл для варки риса с выпуклым ободком посредине». Сперва его приняли за лодку — но таких круглых лодок рыбаки не знали; да ещё закрытых выпуклой крышкой; да ещё сделанных, как они описывали, из железа и стекла. Впоследствии ему подобрали название — «Полое судно» (虚舟, уцуробунэ).
...Рыбаки вытащили стренный предмет на берег и осмотрели. Посудина была покрыта чёрной краской (или лаком), с четырёх его сторон в верхней части было по окошку — застеклённому, зарешеченному, все щели законопачены смолой или варом. Нижняя часть была укреплена медными пластинами, расходившимися от дна к ободу лучами.
...«В таком прочном сундуке, не иначе, должны храниться сокровища!» — решили рыбаки и не без труда раскупорили плавучий сосуд. Вместо сокровищ там обнаружилась очень бледнокожая и очень рыжеволосая (и рыжебровая) женщина, примерно в полтора метра ростом, странно одетая и державшаяся, как показалось изумлённым рыбакам, учтиво и любезно. В руках она сжимала ящик примерно в локоть длиной «из неведомого в Японии материала», и нипочём не соглашалась его отдавать. По-японски женщина не говорила и не понимала.
...Один старый поселянин, если верить «Рассказам Заячьего сада», произнёс такую речь:
«Наверное, эта женщина — заморская царевна, которую выдали за постылого. А она любил другого мужчину; их разоблачили, и любовника предали казни. Царевну же казнить было нельзя, так что её посадили в эту лодку и пустили на волю волн. Если всё это так, то в ящике должна храниться отрубленная голова её возлюбленного! Понятно, почему она им так дорожит. В древности похожие случаи уже бывали… Если начнём сами с этим разбираться, это обойдётся нам в кучу денег и хлопот. Поэтому самым мудрым будет посадить её обратно в лодку, законопатить и пустить по воле волн. Жестоко, конечно, но такова уж её судьба!»
Как мы видим, у старого рыбака был довольно романтический склад ума…


Оригинал взят у в Бочка по морю плывёт, или Токугавская уфология

Когда-то мы писали о мэйдзийских иллюстрированных новостных листках нисики-э. Во времена сёгуната Токугава похожие листки (только что не в качестве приложения к газетам) тоже вовсю выпускались — и тоже рассказывали в основном об удивительных или скандальных происшествиях, достоверных или якобы достоверных, с привязкой к определённому месту и времени.
Потом, через несколько лет или десятилетий, наиболее занятные из этих рассказов включались в сборники соответствующего жанра — по образцу довольно многочисленных китайских собраний «записок о необычайном». А затем некоторые истории начинали кочевать из сборника в сборник. Один такой случай мы и хотели бы сегодня пересказать.
Он пользовался большим успехом и попал в несколько сборников. Самый ранний из них — «Рассказы заячьего сада» (兎園小説, «Тоэн сё:сэцу», 1825 г.; «Общество Заячьего сада» 兎園会, Тоэнкай, — это кружок литераторов, куда входил, в частности, автор «Восьми псов» Кёкутэй Бакин). Следующие изложения — в «Собрании морских историй» (漂流記集, «Хё:рю: кисю:», 1835), в «Сливовых лепестки» (梅の塵, «Умэ-но тири», 1844, сост. Нагахаси Матадзиро: 長橋亦次郎 и примерно тогда же — в «Разных записях из О:сюку» (鶯宿雑記, сост. Комаи Норимура 駒井乗邨. А дальнейшие пересказы уже основывались на этих.
Вот к чему сводится суть. 22 февраля 1803 года на восточном побережье Японии, в провинции Хитати, местные рыбаки обнаружили качающийся на волнах странный предмет, большой и округлый, «как котёл для варки риса с выпуклым ободком посредине». Сперва его приняли за лодку — но таких круглых лодок рыбаки не знали; да ещё закрытых выпуклой крышкой; да ещё сделанных, как они описывали, из железа и стекла. Впоследствии ему подобрали название — «Полое судно» (虚舟, уцуробунэ).

Вот самое раннее дошедшее его изображение (из сборника 1825 года) – перерисовка Бакина из старого новостного листка. А кто изображён рядом с «полым судном» — расскажем чуть позже.

Рыбаки вытащили стренный предмет на берег и осмотрели. Посудина была покрыта чёрной краской (или лаком), с четырёх его сторон в верхней части было по окошку — застеклённому, зарешеченному, все щели законопачены смолой или варом. Нижняя часть была укреплена медными пластинами, расходившимися от дна к ободу лучами.
Картинка из «Сливовых лепестков»

«В таком прочном сундуке, не иначе, должны храниться сокровища!» — решили рыбаки и не без труда раскупорили плавучий сосуд. Вместо сокровищ там обнаружилась очень бледнокожая и очень рыжеволосая (и рыжебровая) женщина, примерно в полтора метра ростом, странно одетая и державшаяся, как показалось изумлённым рыбакам, учтиво и любезно. В руках она сжимала ящик примерно в локоть длиной «из неведомого в Японии материала», и нипочём не соглашалась его отдавать. По-японски женщина не говорила и не понимала.


И «полое судно», и его обитательница на разных рисунках и гравюрах выглядят немного по-разному.


Однако одна примета «странного наряда» повторяется часто — это крупные пуговицы. По театру Кабуки мы, впрочем, знаем, что это было важнейшим условным обозначением «европейского платья вообще».



Впрочем, на картинках девушку охотно одевали и на условно-китайский манер, и почти по-японски.


Что ещё находилось в «полом судне», кроме девушки и ящика — неизвестно, может быть, и ничего. Зато на стенках судна были заметны непонятные знаки, похожие на иероглифы, которые немедленно срисовали:
Их до сих пор охотно (и по-разному) пытаются истолковать любители тайн.

Искатели сокровищ были сильно разочарованы. И ещё сильнее напуганы: судя по всему, перед ними был иностранный корабль с пассажиркой, они помогли ему причалить, а ей — высадиться… в общем, совершили государственное преступление! (До «открытия страны» было ещё очень далеко&hellip Один старый поселянин, если верить «Рассказам Заячьего сада», произнёс такую речь:
«Наверное, эта женщина — заморская царевна, которую выдали за постылого. А она любил другого мужчину; их разоблачили, и любовника предали казни. Царевну же казнить было нельзя, так что её посадили в эту лодку и пустили на волю волн. Если всё это так, то в ящике должна храниться отрубленная голова её возлюбленного! Понятно, почему она им так дорожит. В древности похожие случаи уже бывали… Если начнём сами с этим разбираться, это обойдётся нам в кучу денег и хлопот. Поэтому самым мудрым будет посадить её обратно в лодку, законопатить и пустить по воле волн. Жестоко, конечно, но такова уж её судьба!»
Как мы видим, у старого рыбака был довольно романтический склад ума…
Дальше версии расходятся. В большинстве изводов этой истории так рыбаки и поступили, послушав совета старейшины. В других — и судно, и его обитательницу в сопровождении наиболее уважаемых жителей села отправили по начальству, где следы таинственной находки и затерялись. Уездным и провинциальным властям шум вокруг этого происшествия тоже, разумеется, был невыгоден… Так или иначе, о дальнейших приключениях «полого судна» и его обитательницы ничего не известно.
По мотивам истории, сочинённой старым рыбаком, после опубликования её в сборниках, стали сочинять рассказы и повести, дополняя его предположения разными подробностями. И эти повести тоже иллюстрировались:


А с 1925 года (когда отмечался столетний юбилей первого сохранившегося свидетельства в «Рассказах Заячьего сада» и до сего дня время от времени публикуются статьи и книги про «загадку Полого судна».


Не обошлось и без уфологических объяснений: в море, дескать, упала потерпевшая крушение «летающая тарелка» с пилотом-гуманоидом… Чем хуже заморской царевны с отрубленной головою в ящике? Но всерьёз эту версию, кажется, никто не рассматривает. А что послужило основой рассказа о «полом судне» — так до сих пор и не выяснено.
Впрочем, не могу не вспомнить по этому поводу корейское предание о заселении острова Чеджу:
«Изначально люди здесь [на острове Чеджу] не жили. И вот однажды прямо из земли явились три человека […] Все трое охотились в полях и лесах, одевались в шкуры и кормились мясом. Как-то раз увидели они, что к берегу Восточного моря прибило деревянный ящик, обмазанный тёмно-красной глиной. Эти трое приблизились к нему и открыли, а там внутри обнаружили каменный сундук. Тут же из деревянного ящика вышел какой-то человек в тёмно-красном платье, подпоясанном алым поясом. Тогда они открыли каменный сундук — из него явились три девы в зелёных платьях, а ещё там оказались жеребята с телятами и зёрна пяти злаков. Вот что им сказал человек в красном платье: “Я — посланец из Японского царства. Наш государь породил трёх дочерей и сказал, что в Западном море с главной горы сошли трое, они — сыновья божества и в будущем создадут царство, но у них нет жён. Вот он и повелел привезти своих трёх дочерей вам в жёны, чтобы в будущем вы совершили великие дела.”
Посланец проговорил, тут же сел на облако и удалился, а три человека разделили дев по старшинству и сделали их своими жёнами.»
Были бы в «полом судне» жеребята или хотя бы зерно — может, и судьба его пассажирки сложилась бы счастливее…

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде, Рыбка разных наук

---

03.03.2021 в 14:50

Пишет  Шано:

Я хотел поговорить о притяжательных прилагательных на -ов (-ев), -ин, -нин. Во-первых, потому, что это очень интересная группа сама по себе. А во-вторых, потому, что группа эта в современном русском языке вымирающая. И мы с вами можем буквально на уровне школьной лабораторной, не пользуясь никакими профессиональными инструментами, кроме элементарных школьных знаний и собственного языкового чутья, группу эту отпрепарировать и своими глазами посмотреть, что это значит и как это выглядит на практике. Это совершенно уникальная возможность, все равно что своими глазами наблюдать возникновение нового вида или вспышку сверхновой. Обычно же мы не видим развития языка, как не видим движения литосферных плит. Непрофессиональному носителю языка язык представляется чем-то застывшим и неизменным, а те изменения, которые мы способны наблюдать "невооруженным глазом", на протяжении своей жизни, обычно воспринимаются как "порча". И в школе об изменчивости языка особо не говорят, потому что это слишком сложно. В результате язык воспринимается как этакая скала, которая может максимум подвергаться выветриванию и мало-помалу разрушаться, когда на самом деле он больше похож на Гераклитову реку, в которую нельзя войти дважды. Он постоянно течет и меняется, просто так медленно, что кажется, как будто стоит на месте - и только оглядываясь на берега, замечаешь, как далеко тебя унесло.



Ну, поехали!

Притяжательные прилагательные, образующиеся при помощи суффиксов -ов (-ев), -ин, -нин, чаще всего образуются от имен собственных либо нарицательных, обозначающих конкретную личность либо существо. Что же такого особенно интересного в этих прилагательных? Ну, помимо особой «притяжательной» системы склонения (сейчас мы в нее вникать не будем, просто запомним, что у них особая система склонения, нам это еще пригодится), в них содержится "значение индивидуальной принадлежности тому, кто назван мотивирующим словом" (Грамматика-80, § 781). Это становится понятней, если сравнить с другими притяжательными прилагательными. "Собачий" - это свойственный или принадлежащий любой собаке, всем собакам вообще. "Собачья миска" - миска, предназначенная для собак. "Собакина миска" - миска данной конкретной собаки, ей лично принадлежащая. У нас в соседнем дворе стоят "кошачьи домики" - домики для кошек вообще, для любых кошек, которые захотят там поселиться. "Бом-бом-тилибом, загорелся кошкин дом" - дом, принадлежащий данной конкретной кошке, являющийся ее личным имуществом. "Затем, чтобы вылечить кошкину лапу, воздушные шарики надо купить" - не любой кошки лапу, а именно этой кошки, которая порезала лапу в предыдущих строках. И это касается всех прилагательных данного типа. Знаем мы или не знаем конкретного владельца данного предмета, но если появляется такое прилагательное, значит, этот владелец точно существует. Отчасти это подчеркивается тем, что когда такое прилагательное образуется от имени собственного, оно пишется с большой буквы: "Петин дом", "Машина куртка" (с маленькой оно пишется в устойчивых выражениях: "сизифов труд", "танталовы муки" и т.д.) "Папины очки" - это не очки, свойственные папам вообще, а очки какого-то конкретного папы (и если вы так говорите, то, скорее всего, вашего). Ср., например, "папский престол", хотя там вообще речь о других папах. "Бабушкина квартира" - это квартира, в которой жила какая-то конкретная, не обязательно известная вам бабушка (ср. "старушечья квартира" - квартира, в которой старуха могла и не жить, просто она выглядит как квартира, в каких обычно живут старухи). Фактически, эти прилагательные выражают категорию определенности, которая так-то в русском языке вроде как отсутствует, и доставляет массу проблем русскоязычным людям, которые изучают английский и пытаются понять, где же нужен определенный артикль.

Этими же прилагательными по происхождению является наиболее распространенный тип русских фамилий, исторически образованных от имен, названий профессии либо прозвищ. Иванов, Петров, Мишин, Васин, Ленин, Захаров, Кузнецов, Певцов, Мякинин... - все эти фамилии на -ов/-ев и -ин совершенно прозрачны. Опять же: Астафьев, Пушкин, Лермонтов - любому носителю русского языка безо всяких исторических исследований понятно, что где-то во глубине веков таятся некие Астафий, Пушка, Лермонт, чье имя и сделалось фамилией для их потомков. Часть этих "отчеств" превратилась в фамилии буквально вот только что, как мы в свое время выяснили, обсуждая имя Нильса Хольгерссона: "У моего деда фамилия Фёдоров. Виктор Федорович. Именно по отцу. Он в 1910 году родился". И это не только русские фамилии: когда решено было снабдить фамилиями "инородцев", у которых фамилии исторически приняты не были, этими фамилиями стали имена отцов и дедов: так появились разнообразные Курбановы, Доржиевы и Нурмухаммедовы (в настоящее время эти фамилии зачастую преобразуются в более традиционную форму - например, моя знакомая ассирийка, которую я всегда знал как "Мурадову", подписывается сейчас "Бит-Мурад"). Кроме фамилий, это еще довольно распространенный тип названий населенных пунктов, и сел, и городов: Иваново, Марьино, Царицыно, город Царицын...

Ну хорошо, а в чем же выражается то, что эта группа якобы вымирающая? Вот же, все прекрасно с этими прилагательными. Ну... нет, не совсем. Именно об этом я и хотел бы поговорить.

В эпоху, когда складывался русский литературный язык в его современном виде (а это, условно говоря, конец XVIII - первая половина XIX века), с притяжательными прилагательными все было в порядке. Они широко использовались в любом стиле речи, были уместны в любом контексте, в любой ситуации. Например, если заглянуть в торжественные оды Ломоносова или Державина, мы найдем там и "Елисаветин меч", и "Аннин гнев", и "Фелицына внука". Солнце наше, Александр Сергеевич, тоже не стесняется: тут вам и возвышенное "птенцы гнезда Петрова", и ироничное "москвич в Гарольдовом плаще" (это просто первое, что на ум приходит). Точно так же свободно они использовались и в официальных документах, и в прессе, и, разумеется, в быту. Я думаю, можно с уверенностью утверждать, что минимум до начала двадцатого века у притяжательных прилагательных никаких проблем не было.

Посмотреть, что конкретно изменилось за двадцатый век, мы с вами не сможем, потому что для этого надо было бы долго и нудно собирать материал по источникам, причем по источникам разным, от газет и кинофильмов до документов и художественной литературы. Для начала можно посмотреть ситуацию, существовавшую ближе к концу ХХ века: rusgram.narod.ru/609-645.html#611 («Грамматика-80»). Обратите внимание: авторы грамматики уже считают нужным отдельно поговорить о том, в каких именно сферах данный тип продуктивен (в смысле, где такие прилагательные образуются, а где, видимо, нет). Но со времен выхода этой книги минуло ровно сорок лет, как раз примерно одно поколение. Так что уже имеет смысл смотреть, что же изменилось. Давайте поглядим, что мы с вами имеем на данный момент. И вот тут мне понадобится ваше мнение - потому что я буду руководствоваться своим личным языковым чутьем и говорить о том, как мне кажется, а ваше языковое чутье в данном вопросе с моим может не совпадать, и это нормально. Если в языке что-то меняется, само собой, что кто-то еще придерживается более старых норм, кто-то уже более новых, и тут не может быть правильного и неправильного, просто для меня вот так, а для вас этак. Поэтому все, что я буду писать дальше - это мое личное мнение, мое восприятие, а отнюдь не ныне существующая единственно верная норма: ее просто нет и быть не может по определению. Я думаю, что со временем надо будет просто запилить опрос по материалам этого поста и его обсуждения: опыт демонстрирует, что такие опросы вполне показательны, даже на скромной выборке читателей моего дневника.

Итак: на данный момент притяжательные прилагательные этого типа однозначно по-прежнему свободно используются в быту. Но вот легкость образования таких прилагательных от тех или иных имен собственных и нарицательных разная. Она зависит от двух факторов: от формы исходного существительного и от его значения. Причем с обоими все не так просто. Свободнее всего образуются притяжательные прилагательные на -ин от коротких нарицательных существительных и имен первого склонения. Прежде всего - от терминов родства. И это понятно: такие прилагательные чаще всего используются дома, в семье. "Папино кресло", "мамина кофта" - да, однозначно, без вопросов. "Дядин мотоцикл", "тетина дача", "дедушкино фото", "бабушкин ковер" - легко и непринужденно. "Дядькин", "теткин", "дядюшкин", "тетушкин", "бабкин", "дедов" - в ту же степь. А вот "братов" и "сестрин" - почему-то со скрипом. Ну казалось бы: "брат" и "сестра" - такие же простые, частотные семейные слова, как "папа" и "тетя"? "Сестра" еще и первого склонения. Но нет. Почему?! Потому что. То же самое: "отец", "мать". "Отцов", "материн" - редко говорят почему-то. Вместо "отцов" скажут скорее: "отцовский". "Вася носит отцовский пиджак, стреляет из отцовского ружья". Слово "отцовский" практически заменило "отцов", всякому ясно, что носит Вася не пиджак, который носят обычно отцы, а пиджак своего отца, который ему от отца достался. И дальше с терминами родства уже начинаются сложности. Даже со словообразованием. "Мужев" или "мужнин"? Не всякий так с ходу скажет. Однозначно "тещин", но: "зятев" или "зятьев"? ("Грамматика-80" вообще предлагает "зятнин", вот в голову бы не пришло!) "Свекровин" или "свекровьин"? ("Свекрухин" - да, без проблем, потому что то самое первое склонение). "Шуринов"? "Деверев"? "Невесткин"? Да, с "невесткиным" вроде попроще. А остальных лучше избегать. Нет, никто не запрещает так говорить. Говорите на здоровье. Но почему-то я это слышу достаточно редко.

То же самое с именами собственными. С именами первого склонения (в первую очередь уменьшительными) все чудесно. "Машин", "Петин", "Васин", "Витин", "Мишин", "Гришин", "Димин" - сколько угодно. То же - "Машкин", "Петькин", "Димкин". Абсолютно свободно образуются, совершенно никаких затруднений не вызывают. "Это Машина книга". "Это Витькина дача". "Это Серегина машина". "Это Петин гараж". Без проблем. Со вторым склонением уже начинаются проблемы. "Это Олегова книга". "Это Алексеев паспорт". "Это Дмитриева куртка". "Это Сергеев джип". "Это Викторовы брюки". Можно так сказать? Да, можно. Вы лично так скажете? Насчет меня - я вот даже и не знаю. В принципе, мог бы сказать. Но вряд ли скажу. Повторю еще раз: в данном вопросе ваше личное языковое чутье, ваше ламатьяве, как говорят толкинисты, может расходиться с моим. Может, вы так и говорите. Я - нет. Почему? Потому что.

С именами нарицательными вообще начинаются сложности. Тут, как мне кажется, многое зависит от формы слова, от удобопроизносимости того, что получится. Вот, например, нормальное слово - "учительница". Еще сто лет назад запросто можно было сказать: "учительницына книга". Сейчас так можно сказать? Да. Можно. Никто ж не запрещает, верно? Сейчас так говорят? Нет. Ну то есть я не могу себе представить, чтобы вот так, в быту, кто-то запросто использовал прилагательное "учительницын". Дети моего поколения могли сказать - "училкина книга". Скажут ли так сейчас - не знаю. Препятствий не вижу, но вполне возможно, что и так не говорят.

Или вот, например, названия национальностей. Армянин, украинец, американец. "Армянинов ларек", "украинцева дача". Можно так сказать? И опять: сказать можно, но не скажут. В устной, разговорной речи в позиции прилагательного скорее будет стоять существительное в родительном падеже: "армянина ларек". "Украинца дача". Или вообще обойдутся без существительного: "купили у армянина", "проходили мимо украинца", "у украинца горит!", и все. И опять, с женским родом попроще. "Украинкино сало". "Американкин подарок". "Испанкины собаки" (это у нас соседка напротив жила, испанка, держала списанных с бегов борзых... впрочем, это отдельная история). В общем, прилагательное от существительного женского рода, то есть первого склонения, вероятнее.

Но это все в бытовой, устной речи. А с другими стилями и уровнями языка как обстоит? С другими стилями тоже не очень. Вот. скажем, всякие торжественные "придворные" речи. Допустим, президента по имени называть у нас не принято, не царь, чай. Но, например, патриарха и всяких церковных чиновников как раз называют по имени. Кто-нибудь слышал про "Кирилловы решения"? Или, двадцать лет назад, про "Алексиевы достижения"? По-моему, нет. Так не говорят не потому, что нельзя, а просто потому, что так не говорят. Сто двадцать лет назад можно было бы так сказать про какого-нибудь епископа, а сейчас нет. Это все иначе формулируется.

Или вот, скажем, наука. Еще не так давно было нормальным назвать какое-нибудь явление притяжательным прилагательным, образованным от имени первооткрывателя. И сейчас тоже так говорят - но только об открытиях столетней и более давности, там, где это прилагательное стало частью термина. У нас есть Берингово море. Мы изучаем ньютонову механику. В теле у нас есть евстахиевы трубы. Мы истребили стеллерову корову. Но эйнштейновы теории мы уже не изучаем. Есть "эйнштейновы головоломки", а вот картина мира у нас уже "эйнштейновская", не Эйнштейнова. И о "Уотсоновой ДНК" тоже речи нет.

В газетной речи, в языке прессы притяжательные прилагательные, по-моему, вымерли начисто. Ср. "Грамматику-80": "хамелеонова способность к превращению (газ.)", "Куросавова слава (от фамилии японского кинорежиссера Куросава; газ.)". Сейчас ведь так не напишут, верно? И смотрится даже нелепо как-то: "Куросавова"...

То есть видите, как это все в целом работает? Никто никому ничего не запрещает, избави Бог. Просто данный тип прилагательных, данная форма постепенно, исподволь сдает позиции. Невозможно ткнуть пальцем и сказать, что вот до этого момента оно употреблялось, а после этого уже нет. Последнее применение в литературе слова "учительницын", известное "Корпусу русского языка" - Людмила Улицкая, "Казус Кукоцкого", 2000 год. Может, его и в 2030 кто-то употребит, почему нет-то? Вот я в 2021 употребляю. Это не мешает этому слову постепенно стареть, выходить из употребления. Сфера применения этого типа прилагательных тает и съеживается постепенно, как мартовский снег. Вроде только что тут было, а глядь - уже и нет ничего.

Понятно, что "папины тапки", "мамин фартук" и "дедушкины очки", по всей вероятности, останутся при нас еще минимум лет на сто. Так же, как "Мишкина книжка" и "Дашина кукла". Потому что эти формы явно наиболее устойчивы. А все остальное исчезнет, возможно, еще на наших глазах. Так просто перестанут говорить, и все.

Ок, ну а что же будет вместо них? Нетрудно сказать. Будут другие прилагательные, образуемые более продуктивными способами. Те же самые прилагательные на -ский (выше я уже приводил в пример слово «отцовский»). Как сказано в той же «Грамматике-80», эти прилагательные способны выражать ряд значений - от принадлежности конкретному лицу до свойственности кругу лиц (“отцовский”, “кунацкий”) или принадлежности к идеологическому направлению, течению, связанному с данным лицом (“ленинский”, “толстовский”). Ср. значения прилагательных этого типа в сочетаниях “надеть отцовский пиджак” и “испытывать отцовские чувства”; “ленинский кабинет в Кремле” и “ленинский курс партии”. Заметьте, что прилагательные на -ский способны выражать принадлежность конкретному лицу - но это не является их неотъемлемой характеристикой, как у прилагательных на -ов/-ин. Видимо, эта определенность нашему языку не так уж и необходима: жили без артиклей, проживем и без прилагательных, выражающих принадлежность именно конкретному лицу. Зато уж прилагательные на -ский никаких проблем не вызывают, они продуктивны в любой ситуации (о продуктивности данного типа в «Грамматике-80» речи вообще не идет, обсуждаются только разные варианты данного суффикса - а их много).

Почему так происходит? Как это объяснить? Какие закономерности этим управляют? Я не знаю. То есть, наверное, для каждого конкретного случая можно придумать закономерность, которая его объясняет. В случае прилагательных на -ов/-ин я могу со значительной долей уверенности сказать, что причиной их постепенного исчезновения стала та самая нестандартная система склонения (rusgram.narod.ru/1315-1341.html#1326). Ну в самом деле, что такое? Существительные склоняются как существительные, прилагательные как прилагательные, местоимения как местоимения, а это что за ерунда? Язык таких вещей не любит (что не мешает нам склонять по старым правилам фамилии, являющиеся по происхождению притяжательными прилагательными). Кстати, это же объясняет и большую сохранность прилагательных на -ин: "Большая часть притяжательных прилагательных с основой на -ин, -нин изменяется не по притяжательному скл. (см. § 1326), а по первой разновидности местоименного скл., образуя формы род. и дат. п. ед. ч. муж. и сред. р. с помощью падежных флексий прилагательных, а не существительных". Но эта закономерность не будет обладать одним из основных свойств естественнонаучного закона: она не будет иметь предсказательной силы. То есть предсказать с ее помощью наперед, какие формы выйдут из употребления следующими, скорее всего, не получится. Точно так же, как и объяснить, почему до XIX века такие прилагательные дожили благополучно, а к концу ХХ вдруг начали исчезать. Потому что гладиолус, других объяснений у меня нет.

На самом деле, я бы сказал, что такого рода предсказания - дело не столько лингвистов, сколько психологов, социологов и маркетологов. Тех людей, которые изучают законы моды и спроса. Потому что если подобные изменения и подчиняются каким-то законам, то не столько законам самого языка, сколько тем же законам, которым подчиняется мода. Вот десять лет назад девочки носили обувь на высоченной платформе, а теперь не носят. Почему? Кто-то им запретил? Кто-то пришел и сказал: фу, как некрасиво, как вредно носить такие копытища? Да нет: конечно, и приходили, и говорили, но девочки на все это плевали, пока мода держалась. А потом платформы вышли из моды - и сгинули, как будто их и не было. Десять лет назад носили, и им было красиво - а теперь бросили носить и носят что-то другое. А пять лет назад носили штаны фасона "обосрался и иду", на которые взрослые тетеньки и дяденьки шипели и плевались, как чайник на плите, а теперь такое тоже не носят. Изменения в языке, в сущности, происходят по тому же принципу. То есть если в данный момент носителя языка спросить: а почему ты говоришь так, а не иначе? - он тебе, конечно, объяснит. Что так красиво, этак некрасиво, так говорят, этак не говорят, или "ну просто так говорится, я не знаю почему". Но в сущности - потому что потому. Потому что все наши так говорят. Потому что мода на языковые черты - такая же мода, как на штаны или кружавчики. Только мода на вещи сменяется раз в год или два, мода на словечки держится десятилетиями, а мода на грамматические или фонетические особенности - веками. И изоглоссы (границы распространения тех или иных языковых черт) современных русских диалектов более или менее воспроизводят границы древнерусских княжеств. То есть государств тех уже лет шестьсот как не существует, а жители тех мест и до сих пор говорят, "как у нас принято". kot-kam.livejournal.com/3042934.html

@темы: Рыбка разных наук

---

03.03.2021 в 13:32

Пишет  ZEAl:

миммимимими

@темы: Ракушки

---

03.03.2021 в 13:16

Пишет  Шано:

Ровно 230 лет назад, 2 марта 1791 года, в разгар Великой французской революции, французский механик Клод Шапп провел первое успешное испытание своего изобретения - оптического телеграфа. Механизм Шаппа, который он назвал семафором, представлял собой три прямоугольные деревянные или металлические пластины, шарнирно скрепленные друг с другом и укрепленные на мачте. С помощью веревок эти пластины могли вращаться, принимая десятки различных положений, каждое из которых обозначало какую-либо букву, цифру или иной условный знак.

дальше здесь vikond65.livejournal.com/1203748.html

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

03.03.2021 в 02:46

Пишет  RedTwilight:

Спокойной ночи.

Симпатишная, но безымянная

@темы: Ракушки, Различное отсутствие одетости

---

03.03.2021 в 02:16

Пишет  ZEAl:

Скульптор Джордж Ландин (George Lundeen) создал свою «Departure», наблюдая за людьми, ожидающими свой поезд на вокзале в Риме. Самсон Парк в Энглвуде, Колорандо, США.

в иние

красиво

@темы: Ракушки

---

03.03.2021 в 00:32

Пишет  N.K.V.D.:

Материал The New York Times об условиях труда в аниме-индустрии.

Зарплата в 200 долларов и никаких перспектив: почему аниматорам в Японии так мало платят

Индустрия аниме растёт с каждым годом: на рынке появляется всё больше крупных игроков. Фильм по «Клинку, рассекающему демонов» бьёт кассовые рекорды в Японии, а компании вроде Netflix увеличивают количество аниме-сериалов в своем сервисе. В этих условиях кажется странным, что аниматоры в этой индустрии практически бедствуют.

На The New York Times вышел материал о причинах этого явления, а мы выбрали из текста главное.

Читать дальше

«У студий нет причин поднимать зарплату»
Индустрия аниме за последнее время показала рекордный рост: в 2019 году финансовый оборот этого рынка составил 24 миллиарда долларов. А пандемия ей почти никак не помешала — спрос только вырос.

Но единственное, что не поменялось в этой сфере, — зарплаты сотрудников. Тысячи младших художников и аниматоров зарабатывают в месяц около 200 долларов, и это считается нормой. С повышением на службе оклад значительно выше: например, аниматор с восьмилетним стажем Тэцуя Акуцу (участвовал в создании Darling in the Franxx, Made in Abyss, Tokyo Ghoul:re) зарабатывает от 1400 долларов в месяц.

Но в интервью The New York Times он рассказал, что его можно считать одним из немногих счастливчиков — почти никто в этой сфере не зарабатывает так много.

«Я хочу работать в индустрии аниме всю оставшуюся жизнь. Но я знаю, что с такой зарплатой невозможно жениться и завести ребёнка.» - Тэцуя Акуцу, аниматор.

Тэцуя Акуцу

Аниматоры высшего ранга, которые работают над самыми популярными франшизами, в среднем зарабатывают в год 36 тысяч долларов. Для сравнения, американские аниматоры, не занимающие руководящие должности, зарабатывают по 65 тысяч долларов в год.

При этом жить в Японии довольно дорого: Тэцуя Акуцу тратит почти всю свою зарплату на аренду маленьких апартаментов в окрестностях Токио и еду. А большинству его коллег не хватает денег и на это.

И причина такого маленького оклада, как оказалось, довольно тривиальна. Всё дело в нежелании студий повышать расходы на производство своих тайтлов. А по мнению переводчицы аниме Симоны Станцани, работавшей с японскими компаниями более 30 лет, рынок труда в этой индустрии переполнен — поэтому руководители почти не ценят рабочую силу.

«На этом рынке полно талантливых аниматоров, и многие из них действительно хороши в своём деле. Поэтому в студиях работает одно «пушечное мясо» — и нет причин повышать им зарплату.» - Симона Станцани, переводчица аниме.

При этом у студий, производящих аниме, нет недостатка в деньгах — у них есть заказы на годы вперёд от компаний вроде Netflix. Все сделки завершаются заранее, а потому между релизами тайтлов нет никакого «окна»: сотрудники постоянно работают над новыми проектами.

Но почти вся прибыль уходит не самим студиям, а так называемым производственным комитетам — совместным предприятиям различных компаний, которые финансируют создание аниме. Благодаря им у студий нет недостатка в средствах, но большую часть доходов они распределяют в виде роялти учредителям производственных комитетов.

Эту модель создания аниме можно считать устаревшей: сейчас у многих студий есть бюджеты для создания своих тайтлов. Но руководители компаний не спешат отказаться от системы производственных комитетов, поэтому почти вся сверхприбыль уходит третьим лицам.

Руководители студий привыкли к такому положению вещей в индустрии, поэтому не спешат договариваться с производственными комитетами о распределении прибылей. Им проще не повышать зарплату рядовым аниматорам, чтобы сохранить себе высокие роялти.

«Это бизнес с очень низкой рентабельностью»
Проблема усугубляется тем, что на производство аниме уходит слишком много денег. По сравнению с американскими мультфильмами, затраты на аниме не так уж и огромны. Но руководители студий умудряются тратить больше денег, чем положено по смете — из-за этого большинство сотрудников не трудоустроены официально.

Джастин Сэвакис, глава Anime News Network и исполнительный директор компании-дистрибьютора MediaOCD, считает, что рядовые аниматоры получают маленькую зарплату как раз из-за прихотей своих начальников.

Студиями обычно управляют творческие люди, которые действительно хотят создать что-то хорошее. И в процессе они пытаются откусить слишком много, делая свои проекты слишком амбициозными.

«К концу производства обычно выясняется, что они потеряли деньги на создании своего аниме. Все в индустрии знают, что это проблема. Но она настолько систематическая, что никто не знает, как её решать.» -Джастин Сэвакис, исполнительный директор MediaOCD

Также на маленькую зарплату влияет и отношение руководства к своим сотрудникам. Студии требуют от них слишком много, и условия труда оставляют желать лучшего — аниматоры вынуждены работать на износ. В такой ситуации никто и не пытается требовать у начальников повышения заработной платы.

Активист Дзюн Сугавара обратил внимание общественности на чудовищные условия труда японских аниматоров. Сейчас он руководит некоммерческой организацией, которая предоставляет сотрудникам аниме-студий жильё по доступной цене. По его словам, он загорелся этой идеей после того, как узнал об уровне жизни людей, которые создавали его любимое аниме.

Сугавара заявил, что оплата труда аниматоров не соответствует нормам японского законодательства, но правительство, по всей видимости, предпочитает закрывать глаза на эту проблему. А представитель министерства труда Японии отметил, что государство ничего не сможет сделать без коллективной жалобы от аниматоров — а они не спешат обращаться к чиновникам.

Тем не менее несколько студий обратили внимание на эту проблему. Например, Kyoto Animation официально трудоустраивает всех своих сотрудников. А Netflix открыла программу поддержки аниматоров в Японии — благодаря ей молодые сотрудники получат возможность зарабатывать до 1400 долларов в месяц.

Но это не значит, что скоро все аниматоры смогут достойно зарабатывать. Многие студии не могут позволить себе повышать расходы: почти вся их прибыль уходит производственным комитетам и на производство проектов. В такой ситуации о рядовых сотрудниках почти никто не думает.

«Это бизнес с низкой рентабельностью. Это очень трудоёмкий бизнес. Лишь крупные студии смогли адаптироваться к этим условиям.» - Джозеф Чо, владелец японской анимационной студии

Дзюн Сугавара опасается, что нынешняя ситуация с рабочей силой может навредить всей индустрии. Многие молодые специалисты, возможно, не захотят мириться с таким положением вещей и уйдут из профессии.

Некоторые уже уволились. Аниматор Рёскэ Хиракимото рассказал The New York Times, что он мечтал работать в индустрии аниме всю свою жизнь. Но максимум, что он получал за годы тяжёлого труда, — 38 долларов в день. После рождения первого ребёнка он уволился и устроился в дом престарелых. Сейчас ему платят гораздо больше — здесь работников ценят куда выше.

У автора этого ролика в январе пришло вообще около 140 долларов.

«Многие люди просто ценили саму возможность работать над аниме, которое им нравится. Они были готовы выполнять свою работу вне зависимости от заработной платы. Но я не жалею, что уволился.» - Рёскэ Хиракимото, бывший аниматор

Источник

@темы: Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке, Рыбка разных наук

---

02.03.2021 в 23:33

Пишет  N.K.V.D.:

Роман Злотников, «Грон»: читаем, узнаем, разбираем, ржОм!

Что из себя представляет фэнтези как литературный жанр? Если мы обратимся к гуглу, то он нам скажет, что это поджанр фантастики, основанный на использовании мифологических и сказочных мотивов. Если упростить, то одним из первых произведений в жанре фэнтези можно признать аж «Илиаду» Гомера.

Дальше

Ну ладно-ладно, нельзя, так что можете кинуть в автора помидор. Как современный жанр, фэнтези оформился лишь в двадцатом веке и сейчас делится чуть ли не на два десятка поджанров – от юмористического и пародийного фэнтези до эпичного и героического, не считая разных кровосмесительных поделок из разных жанров и бдсм-фэнтези (да, это там, где эльфы наказывают орков и наоборот). Сегодня же речь пойдет именно о героическо-эпическом фэнтези.

«Здравствуйте! Помогите найти книгу. Там полковник КГБ в отставке надевает на голову серебряный шлем и переносится в параллельный мир в тело мальчика-качка и сношает толстую пьяную старуху-пекаря. Потом он еще с помощью тысяч рабов добывает уран, делает атомную бомбу и взрывает всех антагонистов»

Если бы я хотел в двух словах описать следующую трилогию о «попаданце», я бы выразился именно так. Встречайте творение Романа Злотникова – «Грон».

Для начала пару слов о самом авторе. Он у нас, как и его предшественник, Евгений Щепетнов, а также еще целый ряд писателей – бывший сотрудник МВД. Здесь могла бы быть шутка про то, что это ведомство как-то особо богато на талантливых сказочников, но шутить я об этом поостерегусь.

Между тем пишет Роман с 1998 года, опубликованных книг имеет чуть менее чем запредельное количество, а общий тираж их составляет более 10 000 000 экземпляров. Возможно, что рощу неподалеку от вашего дома спилили именно на его книги. Впрочем, у Джоан Роулинг и его Гарри Поттера тираж чутка поболее – порядка 300 000 000 книг, так что, может быть, Роман тут и ни при чем.

Кроме довольно крупного тиража, товарищ Злотников был отмечен и продолжает отмечаться разными наградами типа «писатель-стахановец» и «за вклад в развитие бумажной отрасли». Шутка, конечно, но на фоне Юрия Корчевского уровень книг смотрится и впрямь неплохо, учитывая тот факт, что автор, по внешнему впечатлению, пишет свои книги сам.

Теперь, собственно, о книге. От стандартного фэнтези про попаданца ее отличает то, что жизни главного героя уделяется чуть больше места, чем на некрологи в местных газетах, а именно целая глава. Уже первый абзац дает ясно понять, что мы попали на приключения Конана-Варвара с руками-бензопилами:
«За свою долгую воинскую судьбу полковник Пушкевич отправил на тот свет своими руками несколько тысяч человек, а если учесть и погибших в пущенных под откос эшелонах, а также иные жертвы его диверсий, то счет можно было вести уже на десятки тысяч.»

Иными словами, за пятьдесят лет службы Казимир Пушкевич должен был убивать по 5 человек каждый рабочий день (и еще двух по выходным – просто, чтобы формы не терять), а эффективность товарища полковника получалась выше, чем у первой атомной бомбы. И никакой радиации, друзья!
Оценивая его смертоносность, я бы дал ему, простому палачу-ремесленнику Казимиру Пушкевичу, потомственному шляхтичу, разведчику и ветерану всех горячих точек, где нет-и-не-было Советского Союза, третье место после товарища Сталина с его миллиардом убитых и герр Гитлера с его 50-150 млн жертв.

Довольно интересно и начало карьеры молодого Рэмбо. Начиналось все в 1927 году, когда наш Всадник Апокалипсиса родился. И, как мне кажется, сразу заговорил на суахили.

«В десять лет он поверг в прострацию обоих дедов, выдав им наизусть цитату из «Политики» Аристотеля. В одиннадцать лет он собственноручно выковал себе набор хирургических инструментов, а в тринадцать, обливаясь потом, прооперировал аппендицит у районного уполномоченного…»

...Этим уполномоченным был Альберт Эйнштейн.

Стоит ли и говорить, что если бы я увидел тринадцатилетнего пацана, приближающегося ко мне с самодельным скальпелем, то аппендикс у меня вышел бы сам собой под давлением валящихся кирпичей?
А что касается «Политики», то, лично по-моему мнению, десятилетнему пацану не стоит давать ее читать – возомнит себя паном, и давай порабощать окрестности, пока по зубам не дадут. Автору ведь просто нужно было показать крайнюю ботанизированность героя, да?

Естественно, когда-то всему приходит конец, в данном случае - в виде войны и конкретно в виде нациста, с криком «Коммунистен – швайн» закинувшего гранату в окно дома. Спустя полчаса Казимир изображал до боли похожую сцену из «Убить Билла» с девочкой-японкой, глядящей на свой горящий дом с мертвыми родителями внутри.

В дальнейшем Казимир оказывается в партизанах, неоднократно отличается своей нереальной «живучестью», которая объясняется разве что помощью Божьей да двумя ругательными словами: «Марти Сью».

После войны он идет в разведку, где и работает аж до 89 года, убивая по 5 человек ежедневно. Попутно женится на дочери советского дипломата, повернутой на индусской культуре и практикующей тантрический секс (вы как бы понимаете, что это все для того, чтобы оправдать лошадиные сексуальные возможности главгероя, да?). После одной из операций он привозит серебряный шлем из забытого всеми богами храма из вьетнамской глуши, который надо надеть перед смертью, по пояснениям монаха-хранителя шлема. Зачем? А вот хрен знает зачем.

К слову, если вы решите, что Казимир – просто разведчик с замашками маньяка (в том числе сексуального), вы ошибетесь:

«— Я знаю, вы публикуетесь. Сколько у вас работ?
— Не знаю, не считал, где-то около семидесяти.
— И в каких областях?
— Тактика, история, металлургия, материаловедение, психология, страховое дело, международное и морское право, экономический анализ…»

И, чтобы дополнить образ:
«Он успел заочно получить звание почетного доктора в трех зарубежных университетах, которые считали его кто крупным невыездным ученым, занимающимся военными разработками (в области страхования, наверное. Прим. ред.), а кто диссидентом, скрывающимся от КГБ и потому публикующимся через третьи руки и под псевдонимом.»

Плюс свободно общается на двух десятках языков. Что еще нужно для путешествия в параллельный мир? У героя уже такой багаж за плечами, что у него единственная проблема, заслуживающая хоть какого-то внимания – это старость!

Момент смерти наступает неожиданно – в девяностые несколько предприимчивых ребят, решивших прихватизировать у пенсионера трешку в Москве, выходят на Казимира. Тот в последней битве проделывает разного рода вентиляционные отверстия в головах у рэкетиров, но и сам получает повреждения, несовместимые с жизнью. Сил хватает только на то, чтобы нацепить на себя шлем и…

оказаться в теле четырнадцатилетнего пацана:

«Это тело принадлежало не ребенку: длинные, мускулистые ноги, широкие плечи, бугры мышц. Хотя во всем этом еще чувствовалась некая незавершенность, но обладателю этого тела было уже, как минимум, четырнадцать. Ну а для такого возраста он был ОЧЕНЬ развит.»

Знакомьтесь, Грон:

Четырнадцатилетний пацан с умом 6-летнего, жрущий, видимо, стероиды и не вылезающий из качалки. Мне показалось, или автор только что подъебнул добрую треть своей целевой аудитории?

Естественно, по роду деятельности герой крайне быстро адаптируется, приноравливается к буграм мышц у ребенка-качка и начинает раздавать по законам жанра – то есть всем карикатурным злодеям в округе. Естественно, он за такое самоуправство попадает в рабство, где справедливо рассуждает, что ему стоит не торопиться, а нужно спокойно порабствовать и освоиться.

И вот тут он встречает Её.
«Тупая колода (это имя, прим. ред.) была женщиной героических пропорций с грацией обожравшегося носорога и обаянием перепившей свиньи. Кроме того, Грон не мог себе представить, что, живя на острове, в двух шагах от моря, можно так вонять».

В связи с тем, что она являлась его начальством и уже угробила на сексуальной почве троих, Грон решает сношать ее ради еды. Дальше следует сцена из раздела BDSM BBTW, и если вы не знаете значения этих аббревиатур, то лучше бы вам и дальше этого не знать.

Естественно, Грон нарывается на неприятности, и разрешает он их путем убийства всех несогласных, за что его пытаются прилюдно казнить.

Четырнадцатилетний пацан раскидывает здоровых мужиков как Тузик грелку и сваливает с острова. Примыкает к пиратам, и становится самым лихим и справедливым, нанимается кузницу, и становится самым умелым, и изготавливает самый крутой меч и кузню. Нанимается в стражу базара, и коррупция рассасывается за два месяца. Или я что-то не понял, или главгероя покусал радиоактивный подорожник.

Однако героя преследуют неудачи – кузницу, которую он построил и уехал, ломают, всех, кого он чему-либо учил, сдают на галеры рабами за долги, и всех, кто с ним общался, либо убивают, либо прессуют.
ими степенями ведет охоту некий «Орден», который исходит из принципа, что пришельцы не нужны, потому что нафиг прогресс и чужие технологии. С этой целью за нашим мачо отправляют специально обученного карлика-террориста.

Естественно, тот не справляется, герой наращивает мощь, авторитет, либидо, армию, бабло, женщин, обогащает уран и т.д. По законам жанра, все бойцы Грона почти неуязвимы для врагов, виной тому – специальная булатная сталь и миллион разных умений, которым Грон научил всех своих солдат, число которых растет от десятка к десятку тысяч.

Стоит ли говорить, каков будет конец книги?

Экшона много, и, в принципе, он не мозолит глаза, тем более, что боевые сцены хоть и скатываются в боевое фэнтези потипа «Зазвенела тетива, и всадника снесло как ураганом. Вместе с лошадью», но автор не сильно распускает поток сознания, а при описании более менее крупных батальных схваток не скупится на тактические подробности, будто пишет учебник по тактике от Суворова-Пушкевича.

А вот что касается персонажей…нет, ну с самим Гроном все понятно – слава богам-культуристам, его образ раскрывается перед нами во всей красе, но вот насчет остальных я ничего не могу сказать, потому персонажей ДЕСЯТКИ. Одних только офицеров, которые вроде как приближенные к Грону и влияют на сюжет, больше дюжины, а то и двух, при этом есть различные купцы, политики, недоброжелатели, и если собрать всех, счет идет чуть ли не на сотни.
При этом понять, кто есть кто, проблематично – никто из них, за вычетом главной героини, которая придается нам в качестве противовеса лошадиному влечению Грона, не раскрывается, персонажи картонные, и тебе будет пофиг, если один из них гибнет в конце, даже если он ходил за Гроном всю книгу.

Этим ребятам явно не стоит читать "Грона"ю

Похождения карлика-убийцы немного скрашивают типичные косяки боевого фэнтези – а именно спавн разбойников под каждым кустом, но при этом добавляют много нездоровых моментов в книгу – орден, крайне могущественная организация, располагающая чудовищным административным ресурсом, которая держит под контролем влиятельнейших лиц мира, оперирует запредельной сложности артефактами и технологиями, не может приструнить одного, пусть и выдающегося по всем статьям человека.
Вместо того, чтобы продвинуть в массы идею «одержимости» Казимира, или что-нибудь в том духе, чтобы сподвигнуть население нескольких стран на охоту за Гроном и превращение того в повсеместного изгоя, к нему максимум подсылают парочку убийц.

Организация, так халатно исполняющая свои обязанности, недостойна существования. Хотя, винить ее сложно, ибо убить Марти Сью – это достойно существенной похвалы.

Еще одним печальным местом сюжета является постоянное усиление тупого маразматичного врага. То есть Грон еще в первой книге уничтожает всю агентурную сеть Ордена, создает армию, становится Старейшим князем Атлантора, Мистером Местная Вселенная, генералом армии, злым духом моря и хозяином муромских лесов. Во-второй книге обнаруживается таинственный остров, который надо уничтожить, что герой и делает с помощью построенной из добытого рабами урана атомной бомбы.
АТОМНОЙ БОМБЫ, МАТЬ ЕЕ!

Можно ли после этого серьезно относиться к книге, где нам с серьезным видом рассказывают о похождениях главгероя, убийствах, смертях и горе? У меня что-то не получается, и потому, когда Грона убивают в финале третьей книги, после того, как тот окончательно уничтожает все Зло, мне уже не интересно.

Благо перед смертью ему надевают на голову Белый шлем, такой же, как и на Земле, и вместо Вальгаллы Грон теоретически улетает куда-то в ебеня предположительно, в новый мир.

Кроме того, меня просто умиляет «эффект подорожника», который оказывает Грон на все, что видит. Он начинает собирать свою армию с десятка базарной стражи, состоящей из трех дезертиров, двух крестьян, еще пары-тройки дебилов и мужчины средних лет. Их он начинает гонять как последних духов, давить физупражнениями и изощряться в нагрузках на их организмы. Три недели они пытались его убить (что, в принципе, понятно), а потом, видимо, получали пыльным мешком по голове, после чего начинали пылать любовью к физухе и своему лидеру и с энтузиазмом следовать всем постулатам качка-академика.

Товарищ Злотников, я работал в сфере спорта и воспитания – это так не работает! Тем более на людях, которые сознательно дезертировали из армии, либо всю свою предыдущую жизнь занимались чем угодно, только не физухой.

Вывод: книжная серия про похождения Грона (в которой, оп-па – уже шесть книг и седьмая на подходе!) – это что-то вроде пенки на молоке – многим нравится, но лично я считаю это извращением.

Несмотря на типичные клише про попаданцев (пусть даже написана первая книга в 1998 году, когда эти клише были не столь типичны), читается интересно, автор хотя бы пробует разнообразить происходящее. Есть вменяемая боевая составляющая (если учесть, что четырнадцатилетний пацан может поднять над головой стражника в облачении, хахаха), а общая непобедимость главного героя объясняется двумя словами – героическое фэнтези. На большее, впрочем, книга и не претендует.

Советуется всем фанатам книг про «нашего человека там», а также любителям почитать в сортире/перед сном, чтобы не сильно загружать голову. Остальным по желанию.

@MorGott

И напоследок цитата из книги:
«Грон ударил ногой. Удар пришелся в грудь, у послушника внутри что-то хрустнуло, и из горла вырвался фонтан крови».

Да, помню помню эту забавную тему с созданием ядерной бомбы ручным трудом.

@темы: Смех