28.03.2021 в 12:50

Пишет  Namcohoroshy:

Rafaella Consentino

---

17.02.2021 в 22:20

Пишет  Даумантас:

эхъ...)

---

28.03.2021 в 04:24

Пишет  Санди Зырянова:

Каджиты в естественной среде обитания

Канадская рысь

---

28.03.2021 в 03:28

Пишет  Sai_desu:

Картинка. Доффи

しき@sk_c_ii

Доффи прекрасен как всегда

---

20.03.2021 в 18:45

Пишет  RianoneL:

Mark Petrie · Ichor Flows

понравилось

---

28.03.2021 в 03:09

Пишет  Darian Kern Rannasy:

... Чтоб я помчался, вихрь напоминая...
... Чтоб от меня отстала пыль сквозная,
Чтоб ночью был стремителен и днем,
Чтоб ни на миг не насладился сном...

©

Фахриддин Гургани

мощно

---

28.03.2021 в 02:54

Пишет  Санди Зырянова:

Название: Подарить победу
Автор: Санди для WTF TES 2021
Пейринг/Персонажи: Довакин, Лидия, М’Айк Лжец
Категория: мини, джен, экшн, PG-13


Шумный караван осел, словно стая перелетных птиц, неподалеку от ворот Рифтена. И галдеж стоял такой же, как на птичьем базаре, только можно было различить отдельные слова и фразы:
– Да за что тут сотня монет?
– Скайрим когда-то был землей бабочек. Но не сейчас…
– Это что, по-твоему, рыба? Это мелочь пузатая!
– Да вы посмотрите, какие качалочки, даром же отдаю! Это ж разве качалочка? Она ж такого размера, как тот синий кит, только чуточку поменьше! Если каджит продаст их еще дешевле, то будет нонсенс, что его еще не видели в Скайриме!
Хельги невольно хихикнул.
Когда-то, в далекой-далекой жизни, его отец был торговцем рыбой. Он почти так же торговался на рыночной площади, только нордов, в отличие от каджитов, пускали в город, и на рассвете к нему приходили просоленные рыбаки в капюшонах, а потом отец запрягал телегу и ехал торговать утренним уловом. Жизнь эта закончилась, когда их приняли за контрабандистов, а затем – за снабженцев Ульфрика Буревестника… или когда на Хелген опустился дракон?
– Лидия, – сказал он, – давай купим рыбы.
– Конечно, мой тан, – охотно отозвалась она, встряхивая кошель. Звон в нем ласкал слух, вот только вес кошеля не радовал. – Но немного: денег осталось маловато, а еще надо будет платить в трактире…
Хельги вздохнул.
– Чует мое сердце, – сказал он, – что в Рифтене нас ждут дела.
– Геройские подвиги, мой тан, – поправила Лидия, с теплой улыбкой глядя на Хельги.
Он не был похож на героя. И не считал себя таковым. В легендах Довакин представал могучим богатырем – косая сажень в плечах, на голову выше всех остальных. Семнадцатилетний рыбацкий сын, Хельги был невысоким, хотя и крепко сбитым, парнем; родители немного обучили его управляться с оружием, но любой настоящий герой при виде Хельги наверняка покатился бы со смеху. Хельги при каждом удобном случае упражнялся с мечом, подключая к этому Лидию; та ничего не говорила по поводу его ратных умений – хускарл все-таки, лишь подсказывала ему что-нибудь время от времени. Но всякий раз он остро чувствовал, что герой из него – как из ежика танцор, и дракона того он сразил лишь потому, что дракон был слабоват и ленив.
Больше всего Хельги боялся, что наткнется на сильного и голодного дракона, вроде тех, о которых слагали легенды, и тогда его никчемность увидят все. Погибнуть в драконьем пламени он по молодости лет опасался куда меньше.
– Дурное у меня предчувствие, – вполголоса произнесла Лидия. Хельги не обратил внимания на ее слова, прицениваясь к рыбе, наконец, выбрал небольшого копченого морского окунька – слишком небольшого, но денег было в обрез. Правда, Хельги был рад и этому, но, взглянув на хмурую Лидию, припомнил все свои страхи.
– Такая уйма народу! Как-то жутко: если вдруг нападут драконы, столько погибнет, – сказал он: признаваться, что ему и самому не по себе, было стыдно.
– Откуда только взялись, – бросила Лидия. – Ведь одно время они все убрались вроде! И надо же, опять расплодились!
– Драконы никуда не уходили, – возразил какой-то каджит. – Они просто были невидимы и вели себя очень тихо.
– А тебе почем знать? – настроение у Хельги окончательно испортилось. – Ты их с грязекрабами не перепутал?
Он хотел добавить, что это грязекрабы могут прятаться под воду так, что и не догадаешься, где они – ловля их требовала известных навыков, но каджит перебил:
– Однажды М’Айк видел грязекраба. Ужасное создание!
Хельги чуть не спросил, какой еще М’Айк, потом сообразил, что каджиты любят говорить о себе в третьем лице. А М’Айк, похоже, был настроен поболтать.
– Если дракон прилетит, – воинственно заявил Хельги с уверенностью, которой отнюдь не ощущал, – я собью его Криком, и дело с концом.
– М’Айк тоже может крикнуть, – заметил каджит.
– Орать дурниной, как вы на базаре, всякий может, – рассердилась Лидия, обидевшись за своего тана. – А мой тан владеет настоящим Криком! Его звали учиться на Высокий Хротгар!
– М’Айк любит людей Скайрима, – ни к селу ни к городу отозвался каджит. – Они рассказывают столько интересного! Как-то М’Айк поднялся на Высокий Хротгар, – пустился он в воспоминания. – Столько ступенек, что и не сосчитать!
Лидия поджала губы, давая понять, что пустая болтовня ей не интересна. А вот Хельги россказни М’Айка заинтересовали. Что-то в них было…
Где-то, совсем недалеко, поймали воришку и препирались, сдать его страже или самим выпороть; где-то споры за лишний грош перешли в ссору, где-то норд, сделав покупку, звал продавца-каджита обмыть ее, хвалясь, что купил черноверескового меда, а с другой стороны, наоборот, кто-то уговаривал каджитку-торговку продать скумы – «Ну, все же знают, что этого добра у вас изрядно водится в караванах», хотя та божилась, что «мы честные торговцы, а не какие-нибудь контрабандисты», наконец, сдалась и полезла в фургон за бутылкой…
– Как-то у М’Айка в Рифтене были неприятности, и пришлось бежать в Вайтран, – раздумчиво заметил каджит. – Хорошо, что никому нет до этого дела.
«Точно контрабандист», – подумал Хельги, и ему вдруг стало весело. Когда они с отцом торговали рыбой, иногда по ночам к ним в дом с черного хода заходили какие-то люди с тюками, и отец потом продавал кое-что из-под прилавка. Спрашивать, что это и откуда, строго запрещалось, зато после странных гостей отец всегда покупал маме, Хельги и его младшим сестрам подарки: когда сладости, а когда и золотые украшения.
Когда имперцы захватили Хельги в плен, золото перекочевало к ним.
…Звук, всколыхнувший воздух, Хельги опознал безошибочно.
– Дракон! Прячьтесь! – заорал он. – Прячьтесь скорее!
Огромный ящер спикировал сверху на ярмарку – быстро, слишком быстро, чтобы кто-то успел спрятаться или убежать, и растерянный Хельги не сразу опомнился, не сразу собрался с духом, чтобы издать Крик, не сразу выхватил меч… или просто дракон был чересчур быстр?
И чересчур силен.
Ту’ум почти не произвел на него впечатления – дракон только трепыхнулся, перевернулся в воздухе и заложил новый вираж, чтобы налететь на людей; из пасти его вырвалось темное пламя. В отчаянии Хельги припомнил, чему его учили знакомые маги, вывалил все из торока, схватил первое, что попалось под руку – яд обморожения, пробормотал заклинание и ударил дракона что было сил.
Силенок…
Ледяной шип, купленный по случаю, тоже мало чем помог, но хотя бы дал Хельги небольшую передышку. «Сейчас он опять взлетит, а я соберусь с силами и Ту’умом его…», – подумал Хельги, заметив краем глаза, что Лидия выхватила лук и всадила в дракона две стрелы одну за другой. Несколько из толпы – и нордов, и каджитов – тоже взялись за луки, но стрелы отскакивали от жесткой чешуи, как от камня.
И совсем рядом прозвучал Ту’ум.
«Что? Языки – здесь?» – Хельги замер от изумления, хотя на это не было времени: дракон опустился и бешено мотал головой, плюясь огнем. Нет. Не опустился. Неведомый Язык сшиб его с неба Криком, намного мощнее, чем у самого Хельги.
Кишки Талоса, да он и Слов-то таких не знает! Неужели кто-то из Седобородых спустился с Высокого Хротгара на ярмарку? Да с чего бы ему тащиться в такую даль – неужели в Айварстеде нельзя было купить…
Струя пламени хлестнула Хельги по ногам, словно напоминая, что в бою нельзя отвлекаться.
– Ах ты…! – у Хельги был еще один ледяной шип, и он швырнул им в дракона, вложив все свои магические умения.
Новый Ту’ум, тоже незнакомый и тоже очень мощный, опрокинул ящера, скомкав его крылья и сбив ему дыхание. Голова дракона откинулась назад, открывая сравнительно незащищенное горло; Хельги сообразил, что это шанс, ринулся вперед, размахивая мечом, и с пронзительным воплем всадил меч…
Дракон замотал головой, забился, заколотил телом Хельги о землю. Он смутно слышал, как кричит Лидия, пытаясь ему помочь, чувствовал, как дергается драконья туша – это новые и новые стрелы летели в него со всех сторон, невольно взвыл от боли, когда его ударили ногами оземь так, что захрустели кости…
И все-таки он не выпустил рукоять меча.
Он устоял.
Невыразимо приятное ощущение полноты обрушилось на него – он уже знал, что так поглощается душа дракона. Лидия с криком «Тан! Мой тан!» подхватила его под мышки, кто-то помог ей, и Хельги оттащили от агонизирующего противника.
– Даэдра его задери, – чужим, нарочито спокойным голосом прохрипел Хельги, – ногу сломал, сволочь!
Тут же каджитка, которая продавала скуму, бросилась перевязывать ему ногу, а норд с черновересковым медом протянул бутылку – «снимет всю боль, точно, зуб даю!», а еще кто-то начал мостить под Хельги мягкую подстилку, и все наперебой расхваливали Хельги-спасителя, Хельги-героя…
Хельги оглянулся: М’Айка рядом не было.
«М’Айк тоже может крикнуть», – вспомнилось ему.
– Лидия, – с трудом выговорил он, – а где этот каджит, М’Айк?
– Ушел, – она оглянулась. – Только что был здесь. Да какая разница!
«Он даже душу этого дракона оставил мне, – подумал Хельги. – Почему?»
– Как ты, тан? – заботливо спросила Лидия, помогая ему устроиться поудобнее.
«Как все воры… Я украл победу. Или мне ее подарили? Если да, то когда-нибудь я тоже должен буду сделать такой же подарок…»
– Хорошо, – наконец сказал Хельги. – Даже отлично!

я всегда подозревала, что М'Айк не так прост!!!

---

28.03.2021 в 01:02

Пишет  N.K.V.D.:

Сестра-репентия и демонетки Слаанеш

Автор: sgt_smile

---

28.03.2021 в 00:01

Пишет  N.K.V.D.:

"Памятка для иностранных граждан" от Токийского бюро иммиграции

Нужна жвачка с такими вкладышами, типа "Love Is". Развлечения для взрослых: штраф, тюремное заключение, депортация...

+3

К сожалению, все слишком долго копировать, поэтому ССЫЛЬ НА ДЛИННЫЙ ОРИГИНАЛ

---

27.03.2021 в 23:55

Пишет  insensible:

вечеру
Приморские ученые показали редкие кадры самки дальневосточного леопарда и ее котят

---

Очередной годовщине начала 1-ГО КУБАНСКОГО (ЛЕДЯНОГО) ПОХОДА посвящается.
Из воспоминаний очевидца, участника похода, будущего известного писателя, видного деятеля русской эмиграции Р. Гуля.
Роман Гуль родился в 1896 году в Пензе.
Окончил гимназию, поступил в Московский университет. В 1916-м был призван в армию, успел повоевать на Юго-Западном фронте.
После Октябрьской революции, в конце 1917-го, уже вернувшись домой, принял решение отправиться на Дон – к Корнилову, чтобы воевать с большевиками.
Оказавшись в эмиграции, в Германии в начале 1920-х, 24-летний Р. Гуль издал воспоминания о своём участии в 1-м Кубанском походе Добровольческой армии – небольшую книжку «Ледяной поход (с Корниловым)».
Книга Гуля замечательна своей пронзительной, предельной честностью.
Если характеризовать книгу коротко – она о том, как искренний молодой человек пошёл в Белую армию, «ведь она народная армия, армия возрождения, горящая одной страстью: счастье родины, счастье народа русского, она почти не встретит сопротивления», и… воочию убедился, что «народ не с нами, народ против нас».
К слову, это один из главных мотивов воспоминаний белогвардейцев. Он присутствует даже в насквозь пропагандистской белогвардейской печати периода Гражданской войны. – Народ не с нами, народ против нас.
Роман Гуль прожил 90 лет, умер в Нью-Йорке.
Воспоминания Гуля ценны тем, что из них мы можем узнать много такого, о чём не пишут в учебниках истории, тем более современных:
ПОРТРЕТ БЕЛОГВАРДЕЙЦА
Вылощенный, самодовольно-брезгливого вида полк. Хованский говорит, «аристократически» растягивая слова и любуясь собой: «поступая в нашу (здесь он делает ударение) армию, вы должны прежде всего помнить, что это не какая-нибудь рабоче-крестьянская армия, а офицерская».
КИТАЙЦЫ
«Кто идет?» – «Китайский отряд сотника Хоперского». Подошли: человек тридцать китайцев. «Куда идете?» – «Ростов, бальшевик стреляй»...
«В Корниловский полк тоже персов каких-то наняли...», – говорит кто-то.
НАРОД НЕ С НАМИ.
НАРОД ПРОТИВ НАС
Меня поражает крайняя малочисленность добровольцев. Новочеркасск полон военными разных форм и родов оружия, а здесь, в строю армии, – горсточка молодых...
Казаки сражаться не хотят, сочувствуют большевизму и неприязненно относятся к добровольцам.
Притока людей из России в армию – нет. Командующий объявил мобилизацию офицеров Ростова, но в армию поступают немногие – большинство же умело уклоняется.
В сравнении с надвигающимися полчищами большевиков добровольцы ничтожны.
Под Сулином.
На станции нас окружили рабочие, смотрят злобно и не желают этого скрыть, разговаривают меж собой, к нам не обращаясь... Подошли к лавочке, передаю деньги хозяину: «Эй, господин, получите-ка». – «Забыли, наверное, – нынче господ нет», – серьезно и резко отрезает кто-то из толпы.
По отступающему нашему поезду жители Сулина стреляли из винтовок.
Чалтырь.
Село очень богатое. Жители его – армяне. Мы ждали радушного приема; но жители сторонятся нас, стараются ничего не продавать. Пытаешься рассеять неприязненное отношение, но наталкиваешься на полное недоверие и злую подозрительность.
Ростов-на-Дону.
Отступаем из города. На улицах – ни души. Попадаются темныя фигуры, спрашивают: «кто это?» – Молчание. – «Кто это идет?» – Молчание. – «Давно заждались вас, товарищи», говорит кто-то из темных ворот...
Александровская.
Не успели мы остановиться, как от станичного атамана принесли бумагу: немедленно уходите...
Аксай.
Опять от станичного атамана такая же бумага. Полковник Симановский резко отвечает. Ночью аксайские казаки обстреливают наши посты. Полковник грозит атаману вызвать артиллерию, «смести станицу».
Хутора за Кубанью.
Каждый шаг надо брать с боя. Под Некрасовской поднялись крестьяне окрестных хуторов.
Под Киселевскими хуторами бой, долгий, упорный. В обоз прибывают раненые – рассказывают: «здесь крестьянские хутора – так все встали, даже бабы стреляют; и чем объяснить?..» Заняли хутора. Валяются убитые. По улицам бродят, мыча, коровы, свиньи, летают еще не пойманные куры. И скоро все село пылает... А впереди опять треск ружей, гул орудий. Опять мы в кольце.
...Вырвавшись из кольца, заняли Филипповские. Здесь та же картина: ни одного жителя, все как вымерло. Какой-то крик! Кого-то хватают, тащат. Это казак-возчик сошел с ума, его вяжут. И опять все село застилается сизыми тучами. Сожгли.
Плосская.
Плотник, хозяин хаты, в которой мы остановились: «Говорят, вашего главного-то убили, правда это?» На лице его нехорошая улыбка. «Кого, главного?» – «Да Корнилова-то», – улыбается плотник. «Нет, не убили», – лгу я помимо воли... «Где вы остановились-то?» – «Здесь, в угловой хате». – «А, у Калистратовой...» Пауза. «У нее сын-казак, а в красную армию ушел», – смеется плотник...
Горькая балка.
Корнет Штейн с другими офицерами поехал в разъезд, их захватили в хате крестьяне и изрубили топорами. Потом, взяв слободу, кавалеристы мстили за изуродованные трупы.
ПОПЫТКА ЗАХВАТА ЕКАТЕРИНОДАРА
Мобилизованные казаки – плохо дерутся. У них матросы и тоже пластуны-казаки сопротивляются отчаянно.
Привезли раненую большевистскую сестру. Красивая девушка с распущенными, подстриженными волосами. Она ранена в таз. Сильно мучается. От нее узнали, что в Екатеринодаре женщины и девушки пошли в бой, желая помогать всем раненым...
Мобилизованные казаки сражаются плохо, нехотя. А сопротивление большевиков превосходит всякие ожидания. Они бьются за каждый шаг, отвечая на атаки контратаками.
БЕЛЫЙ ТЕРРОР
Горный.
Из караула пришел подпор. К-ой и кап. Р. «Сейчас одного «товарища» ликвидировал», – говорит К-ой. «Как так?» – спрашивает нехотя кто-то. «Очень просто, – быстро начал он, отпивая чай, – стою вот в леску, вижу – «товарищ» идет, крадется, оглядывается. Я выхожу – винтовку наизготовку, конечно, – захохотал К-ой, – куда идешь? – Да вот домой, в Сулин. – К большевикам идешь, сволочь! шпион ты... твою мать! – К каким большевикам, что вы, домой иду, – а морда самая комиссарская. – Знаю, говорю... вашу мать! Идем, идем со мной. – Куда? – Идем, хуже будет, говорю. – Простите, говорит, за что же? Я человек посторонний, пожалейте. – А нас вы жалели, говорю... вашу мать?! Иди!.. Ну и «погуляли» немного. Я сюда – чай пить пришел, а его к Духонину направил...» – «Застрелил?» – спрашивает кто-то. «На такую сволочь патроны тратить! вот она матушка, да вот он батюшка». К-ой приподнял винтовку, похлопал ее по прикладу, по штыку и захохотал.
Хопры.
Пленного черноусого солдата вели к полю. Выстрел – один, другой, третий... Все твердил: «За что же, братцы, за что же?» – а ему: ну, ну, раздевайся, снимай сапоги... Сел он сапоги снимать. Снял один сапог: «Братцы, – говорит, – у меня мать-старуха, пожалейте!» А тот курносый солдат-то наш: «Эх, да у него и сапоги-то дырявые...» – и раз его, прямо в шею, кровь так и брызнула. Мы сидели в вагоне. Пили чай...
...Белый дьявол, сотник Греков. Генерал Корнилов узнал, что он усердствует в арестах и расстрелах...
Ростов-на-Дону.
Откуда-то привели в казармы арестованного человека. Арестовавшие рассказывают, что он кричал им на улице: «Буржуи, пришел вам конец, убегаете, никуда не убежите, постойте!» Повели... недалеко в снегу расстреляли... А в маленькой, душной комнате генерал угощал полк. С. водкой.
Вдруг в комнату вбежала обтрепанная женщина, с грудным ребенком на руках. Бросилась к нам. Лицо бледное, глаза черные, большие, как безумные... «Голубчики! Родненькие, скажите мне, правда, маво здесь убили?» Она лепетала как помешанная, черные, большие глаза умоляли. Грудной ребенок плакал, испуганно-крепко обхватив ее шею ручонками... «Нет, что вы, – тут никого не расстреливали», – попробовал успокоить ее я...
Лежанка.
Пленные. Их обгоняет подполк. Нежинцев, скачет к нам. «Желающие на расправу!» – кричит он.
«Что такое? – думаю я. – Расстрел? Неужели?» расстрел, вот этих 50–60 человек, с опущенными головами и руками. Я оглянулся на своих офицеров. Вышли человек пятнадцать. Идут к стоящим кучкой незнакомым людям и щелкают затворами. Сухой треск выстрелов, крики, стоны. Некоторые добивали штыками и прикладами еще живых.
Около меня – кадровый капитан, лицо у него как у побитого. «Ну, если так будем, на нас все встанут», – тихо бормочет он.
... Кучка людей о чем-то кричит. Поймали несколько человек. Револьверный выстрел. Тяжело, со стоном падает тело. Еще выстрел. Поймали мальчика лет 18-ти. Расстреливающий торопится, стреляет. Осечка...
...К подпоручику К-ому подходит хорунжий М., тихо, быстро говорит: «Пойдем». Слышатся их голоса... возня... выстрел... стон, еще выстрел. «Кольцо, нельзя только снять». – «Ну, нож у тебя?..»
...Хата брошена. Хозяева убежали. Раскрыт сундук. На дворе поймали кур, щиплют их, жарят. Верхом подъехал знакомый офицер В-о. «Посмотри, нагайка-то красненькая!» – смеется он. – «Ты порол?» – «Здорово, прямо руки отнялись, кричат, сволочи», – захохотал В-о. Он стал рассказывать, как вступали в Лежанку: «Захватили мы несколько пленных на улице. Хотели к полковнику вести. Подъехал капитан какой-то из обоза, вынул револьвер... раз... раз... раз – всех положил».
...Отвели пойманного мальчишку лет 20-ти к полковнику. Полковник кричит: расстрелять его, мерзавца! Я говорю: он, господин полковник, без винтовки был. Ну, тогда, говорит, набейте ему морду и отпустите. Я его вывел. Иди, говорю, да не попадайся. Он пошел. Вдруг выбегает капитан П-ев, с револьвером. Я ему кричу: его отпустить господин полковник приказал! Он только рукой махнул. Вижу, стоят, мирно разговаривают, ничего. Потом вдруг капитан раз его! Из револьвера. Повернулся и пошел... Утром смотрел я – прямо в голову».
...Я вышел на улицу. Пошел к церкви. На площади в разных вывернутых позах лежали убитые... Зашел в лавку. Продавец – пожилой, благообразный старичок: «Что народу-то, народу побили... невинных-то сколько».
Вечером, в присутствии Корнилова, Алексеева и других генералов, хоронили наших, убитых в бою. Их было трое. Семнадцать было ранено.
В Лежанке было 507 трупов.
Выселки.
Впереди взяли пленных. Подпор. К-ой стоит с винтовкой наперевес — перед ним молодой мальчишка кричит: «пожалейте! помилуйте!» Подп. ударяет штыком в грудь, в живот стоящего перед ним мальчишку.
Еще поймали. И опять просит пощады. «Беги... твою мать!» ...По нему трещат выстрелы из десятка винтовок. Он бежит... Крик. Упал, попробовал встать, упал и пополз торопливо, как кошка. «Уйдет!» – кричит кто-то, и подпор. Г-н бежит к нему с насыпи. «Я раненый! раненый!» – дико кричит ползущий, а Г-н в упор стреляет ему в голову. Из головы что-то летит высоко, высоко во все стороны.
... Вошли на отдых в угловой, большой дом. Пожилая женщина мечется по дому: «Батюшки! батюшки! белье взяли...» Шт.-кап. Б. вытащил из сундука хозяйки пару мужского белья и укладывает ее в вещевой мешок.
Журавская.
«Боитесь снарядов, сестра?» Она улыбается. «Нет, снарядов я не боюсь, – и, немного помолчав, – а вот другого боюсь». – «Чего другого?» – «Вы были в Журавской?» – «Нет». – «Ну, вот там я испугалась, там комиссара повесили», – сестра нервно дернула плечами, как от озноба...
Кореновская.
Вон лежит их раненый в синей куртке. Кто-то стреляет ему в голову, он дернулся и замер.
Усть-Лабинская.
«А пленных много было?» – «Да не брали... Когда мы погнали их за станицу, видим, один раненого перевязывает... Капитан Ю. раненого застрелил, а другого Ф. и Ш. взяли. Ведут – он им говорит, что мобилизованный, то, другое, а они спорят, кому после расстрела штаны взять (штаны хорошие были). Ш. застрелил его, бросил, и штанами не воспользовались». – «Молодец все-таки Корнилов! – перебивает другой раненый...
Ново-Дмитриевская.
Сонные большевики, захваченные врасплох, – взяты в плен. На другой день на площади строят семь громадных виселиц.
Этот эпизод в Ново-Дмитриевской более подробно описывает другой белогвардеец – адъютант Корнилова корнет РЕЗАК БЕК ХАН ХАДЖИЕВ:
...Через несколько минут виселица была готова. Не успел один из строивших ее произнести «Готово!», как из ворот ближайшего дома показалась группа людей со связанными назад руками и опущенными головами. Этих людей сопровождали вооруженные солдаты Корниловского полка. Площадь моментально наполнилась народом, сошедшимся со всех сторон поглазеть на зрелище. Одну плачущую старушку вели под руки.
В это мгновение заиграл оркестр Корниловского полка, расположенного недалеко от площади, какой-то красивый вальс. Чарующие звуки вальса, вылетавшие из серебряных труб оркестра, казались чем-то диким в сочетании с бабьим плачем, с унылыми лицами осужденных, галдежом толпы и черным силуэтом виселицы на пурпурном фоне неба...
Смертники влезли на табуретки и палач набросил на их шеи петли. Во мгновение веревки были вздернуты, табуретки выпали из-под ног и четыре тела повисли в воздухе. Глаза вылезли из орбит, моментально вспухшие языки высунулись, как бы дразня кого-то...
Палач воткнул в тела повешенных длинную шпильку от дамской шляпы.
— Не шелохнутся, значит, готово! Опускай! Снимай петлю! Клади на повозку! Следующие! — раздается команда.
Подошли к виселице следующие четыре смертника. В это время какая-то баба и мужик упали в обморок. Среди осужденных были их родные.
— Валяй, пока не очухались! — крикнул кто-то из толпы.
— Хотите что-нибудь передать? — опять спрашивает палач.
Взглянув в сторону упавших в обморок женщины и мужчины, молодой белобрысый парень произнес:
— Жаль, что я не увижу, как наши будут вешать Корнилова!
...Вмиг петли наброшены, и эти четверо так же повисли, как и их товарищи, а звуки вальса безостановочно неслись [над станицей]...
Горькая Балка.
...Ходят по площади люди, незаметно перешагивая через валяющихся, зарубленных людей. Лежит навзничь рыженький мужичонка – голова свернулась на сторону, грудь в крови, руки вытянулись по земле, правая твердо сжала крестное знамение.
Горькая Балка заклубилась черным дымом. «Зажгли Балку», – говорит казак-возчик. «Черкесы это, они не щадят крестьян, ни одной слободы не оставляют...»
Возвращение в Лежанку.
«Это сын ваш?» – «Сын», – шамкает старуха. «Где он?» Старуха помолчала, глухо ответила: «ваши прошлый раз убили». Я не знал, что сказать. «Что же, он стрелял в нас?» – «Какой там стрелял...»
Сегодня великий четверг, мы идем к двенадцати евангелиям.
«Тут служба, а на площади повешенные», – тихо говорит товарищ. «Кто?» – «Да сегодня повесили комиссаров пленных».
В мраке улиц, дрожа, плывут огоньки свечей – от евангелий...
...
Читая Гуля, нужно иметь в виду, что это описание всего только 3–4-х месяцев «Белого дела» в действии. Описание происходившего только на Юге. Описание, сделанное человеком, половину описанного времени проведшего в обозе раненных. Описание частное, т. е. и близко не претендующее на полноту.
(с)www.facebook.com/story.php?story_fbid=362275782...

Совершенно непонятно почему они не победили.

---

Китаянка рассказывает о так называемой системе социального рейтинга в Китае. Что это такое и с чем его едят на практике.



Ну т.е. частный, по сути, случай пытаются растянуть на всю страну

---

17.02.2021 в 21:47

Пишет  Горобэй:

Кто-то любит деньги, а я люблю дотур!

---

Именно поэтому я не хожу в лазертаги/страйкбол/пейнтбол

---

26.03.2021 в 18:02

Пишет  Groemlin:

OVERDRIVERS - "High Mountains"

---

26.03.2021 в 18:02

Пишет  ZEAl:

---

26.03.2021 в 18:01

Пишет  Groemlin:

СТЕПЬ ШИРОКАЯ COVER by Pushnoy/Magomedov/Sergeev/Golovanov/Zilkov

Тоже хорошее

---

24.02.2021 в 00:50

Пишет  Харука Кету:

Electropop! - Shugo Chara!
Это прекрасное видео уже есть у меня в "дневничке", но это было так давно, что ютуб поменял кодировку и пост всё равно выглядит пустым. А ещё это памятник моей слабости. Так и не смочь приступить ко 2-у сезону!

а хорошо же

---

---

Вроде там даже какая-то песня и музыка.