04.04.2020 в 16:10

Пишет  Ab61rvalg:

Картинная тохогалерея
Сейчас музеи массово переходят в онлайн-режим, давая ценителям прекрасного насладиться нестареющими шедеврами, не выходя из дома. Я решил не отставать, и тоже открыл здесь небольшую картинную галерею, правда, не совсем обычную...

Знатоки живописи могут попробовать узнать представленные полотна...

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 16:42

Пишет  Горобэй:

Ухх какая

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 16:46

Пишет  Горобэй:

Юный некромант-вампир)

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 16:46

Пишет  Горобэй:

Цветочная фея

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 16:47

Пишет  Горобэй:

маленькие ушастые грибные эльфы)

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 17:50

Пишет  N.K.V.D.:

Исторический наброс

«Царь банзай!»: чем похожи бояре и камикадзе?

И Москва XV века, и Токио XIX столетия начали путь к имперскому могуществу с самого дна. Совершить невозможный рывок из нокдауна к триумфу они сумели благодаря целому ряду сходных черт — особенно в менталитете и идеях воинских кругов.

Читать дальше

Во второй половине XV века Москва начала путь к имперскому могуществу. Иван III предъявил претензии на наследство погибшей Византии и домонгольской Руси. Он создал многочисленные и хорошо управляемые «легионы Третьего Рима» — поместное войско.

Иван III не зря назван историками Великим. Он сбросил остатки власти Орды, покорил гордый Новгород, завёл новейшую европейскую артиллерию. Он начал «русскую Реконкисту», бросив вызов союзу Литвы и Польши. Их ещё недавно победоносные хоругви теперь едва могли сдерживать удары окрепшей Москвы.

И успехи, и проблемы Москвы XV–XVI веков часто связывают с «ордынским наследием». Однако если присмотреться — едва ли не больше общего у неё оказывается… с имперской Японией. Той самой, с банзай-атаками, авианосцами и камикадзе, которая возникла из революции Мэйдзи в середине XIX века. И попыталась одним махом завоевать Китай и выгнать «длинноносых варваров» из Тихого океана.

Чувство имперской уникальности
Османское завоевание Константинополя и предшествовавшие этому попытки спасти город через унию с Римом пришлись на время гражданской войны в Московской Руси. Восстановив порядок, правящий дом наследников Рюрика, мыслители православных монастырей и цвет боярской аристократии стали осмыслять новый мир. В нём больше не было Царьграда, полтысячи лет стоявшего для Руси в центре мироздания.

На западе — католики. Крещение литовцев, уния с Польшей, смерть Витовта и поражение опиравшегося на русские земли ВКЛ Свидригайло превратили Литовскую Русь в сферу растущего влияния западной церкви. «Безбожных папежцев». На востоке — татары, на юге — турки и персы. Мусульмане.

Все православные страны, кроме свергнувшей наконец иго Московской Руси, — под властью либо «папежцев», либо магометан. Москва — последний светоч истинной веры, она же Новый Рим. Третий.

Выдвинувший эту идею митрополит Зосима и сам Иван III вряд ли коварно хихикали за бокалом вина, просчитывая политические дивиденды от претензий на наследие Царьграда и Старого Киева. Мышление людей той эпохи было глубоко религиозным. Православная версия translatio imperii осмыслялась как тяжелейший груз ответственности перед Богом и погрязшим в еретических учениях миром.

Одновременно с этим у Москвы невероятно «попёрло» на всех фронтах. Значит, провидение на стороне «легионов Третьего Рима», одерживавших одну победу за другой. И другого пути нет. Насколько можно судить по источникам, этой идеей с конца XV века были охвачены все верхи московского общества.

Мы — единственное истинное царство. Последний светоч в гибнущем мире. Третий Рим, и «четвёртому не быти».

Имперская идея японцев XIX–XX веков не была мессианской. Однако чувства уникальности им хватало на три Москвы. На месте христианского наследия двух Римов у них была идея происхождения императорской династии — и всех японцев — от древних языческих богов. А раз так, то святой долг каждого японца — бросить «восемь углов света к подножию хризантемового трона».

Раньше национальная гордость японцев находилась в лёгкой тени почтения перед Китаем. Государственность и культуру сыны Ямато восприняли там, и они это помнили.

В XIX веке огромный и древний Китай стал охотничьими угодьями «длинноносых варваров». Его авторитет поблёк так же, как для Москвы — свет превратившегося в Стамбул Константинополя. Но и европейцы с точки зрения японцев были теми ещё бескультурными дикарями со странными, вредными и опасными идеями.

Как и подданные Ивана III полтысячей лет ранее, островитяне с огромным энтузиазмом осваивали и ставили себе на службу все технические новинки Европы. Вот только себя они осмысляли единственной настоящей и законной империей. Стоящей между агрессивными европейскими империалистами и погрузившейся в отсталость остальной Азией.

И русские подданные московских Рюриковичей, и японские подданные дома Ямато были свято уверены: их экспансия и господство — благо. Только они несут свет подлинной Империи. И не так уж важно, кто и что про это думает.

Не сдаваться!
В европейских войнах с момента зарождения рыцарства сдача в плен при поражении считалась нежелательной — но естественной. Более того, пленение и выкуп были важным социально-экономическим институтом.

Русские князья и дружинники как домонгольской эпохи, так и времён ордынской гегемонии в этом смысле не слишком отличались от европейских рыцарей и польских шляхтичей. А вот воины Великих государей Московских вели себя уже иначе.

Как и солдаты Японской империи, они часто предпочитали плену смерть. Не в отдельных эпизодах, а системно, раз за разом поражая этим врагов и иностранцев. И дело здесь не в некой особенной смелости — речь о специфическом имперско-религиозном мировоззрении.

И для бойца императорской армии, и для воина поместной конницы враг был «нечистым» в религиозном смысле. Варваром и безбожником. Попасть в его руки — ритуально оскверниться.
Естественно, различий тоже хватало.

Самоубийство даже в критической ситуации для православного недопустимо. У японцев сэппуку — многовековая традиция.

При всём почтении к освящённой авторитетом веры фигуре Великого князя Московского, а затем и царя всей Руси, сама мысль о его божественности — ересь. Тогда как для японцев тэнно — прямой потомок древних богов и сам по сути — живое божество.

Банзай-атак поместная конница не допускала, отступления при надобности московские дворяне и воеводы зазорным не считали. Воспринятое у ордынцев искусство войны массами лёгкой конницы предусматривало их по определению.

Стойкость насмерть, до последней возможности и до последнего человека, «включалась» при обороне городов и крепостей и неоднократно меняла ход вроде бы полностью выигрышных для противника кампаний. Псков, Сокол, Смоленск, Вильно… примеров множество.

Категорическое нежелание сдаваться — то, что безусловно роднит московских и японских воинов.

Священный правитель
А ещё сдаться — и для тех, и для других значило предать «дело государево».

И для японца, и для «московита» фигура правителя и его воля были священны. Это казалось странным, немыслимым что американцам и англичанам Второй мировой, что шляхте Польши и Литвы XVI веков, у которых правитель был фигурой политической, ограниченной институтами, правами и вольностями благородного сословия.

И «на Москве», и в Японии до 1945 года главным законом — чем дальше, тем больше — становилась ничем не ограниченная воля государя. И его доверенных приближённых — у японцев в большей степени, у русских в меньшей. Обосновывалось это в обоих случаях с опорой на религиозное учение: всё более имперское, государственническое православие Третьего Рима и японскую традицию синто.

Это ужасало привыкших к правам и вольностям иностранцев — но создавало уникально управляемые системы. Способные побеждать, выдерживать удары, продолжать наступление там, где сдавались и отступали более богатые, многочисленные и развитые общества.

Связанные унией Польша и Литва рубежа XV–XVI веков «номинально» были гораздо сильнее, чем Москва. Не как Америка по сравнению с Японией 1941-го — но всё же заметно.

Вот только воеводы Ивана III легко выставляли на поле боя множество дисциплинированных и хорошо управляемых воинов — и один из сильнейших в Европе парков осадной артиллерии. А затем и стрелецкий корпус, потом солдатские и рейтарские полки…

Для Вильны и Кракова задача собрать войско каждый раз превращалась в трагикомедию. Шляхта была умелой и отважной, вот только забесплатно воевать не хотела. Считая, что московские вторжения «просто так» должны отбивать те, чьих земель это касалось непосредственно. Денег в казне всегда не хватало, а принудить шляхту и тем более магнатов королям польским и Великим князьям Литовским было в общем-то нечем.

Тогда как перечить воле государя Московского часто не рисковали и князья с боярами, не то что простые дворяне. И дело было не только в страхе перед лишением владений или батогами. Служба «делу государеву» была священной, даже религиозной обязанностью воинского сословия Москвы.

Точно так же, как и у японцев, шедших умирать не из страха перед расстрелом или тайной полицией кэмпэйтай, а во имя святого императорского трона. Среди них нередко были и те, кто относился к официальным идеям со скепсисом и даже иронией. Просто есть вещи, «прошитые в культуре».

Иногда нужно «выбрать деревянные костюмы» — иногда нужно умереть за императора.

Эти и некоторые другие сходства помогли и Москве, и Токио сделать невозможное.

К моменту смерти Витовта Москва была слабой, отсталой буферной зоной между находившейся на пике могущества Литвой и всё ещё могучей Ордой. Более того, через несколько лет случилась жуткая гражданская война, из которой даже победитель вышел без глаз. Став Василием II Тёмным.

К моменту появления американских пароходов эскадры Перри Япония была глубоко феодальным клочком суши на краю мира. С самурайскими мечами и крестьянами с тяпками на фоне промышленной революции эпохи развитого стимпанка. И незамедлительно рухнула в гражданскую войну между сторонниками сёгуна и императора.

В эти моменты вряд ли кто-то поставил бы что на Москву, что на Токио хотя бы медную монету. Без шансов. Такие не выживают.

«Не советую. Съедят». Благо желающих и способных было хоть отбавляй.

Спустя время одни простёрли границы от Амура до Киева, в следующую эпоху шагнув ещё дальше — от Калифорнии до Варшавы. Флаг других развевался от атоллов Маршалловых островов до Тайваня и Маньчжурии, а мечом они дотянулись до Гавайев, Австралии и Индии.

Правда, совершившие это общества получились своеобразными. Не слишком симпатичными и комфортными с точки зрения как иностранцев, так и многих подданных. И соседей, некоторые из которых до сих пор «нервно икают».

Да и потомки что в Японии, что в России до сих пор яростно спорят, как оценивать эти страницы истории своих стран.

Ведь всё имеет свою цену. Тем более — «невозможные» сверхусилия по созданию империй рывком от «существенно ниже плинтуса».

Warhead.su

Очень очень толсто и совонаглобусонатянуто

@темы: Смех, Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке, Рыбка разных наук

---

04.04.2020 в 19:26

Пишет  Горобэй:

"-Юный господин должен питаться"

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 20:14

Пишет  Горобэй:

Однажды и ты сможешь летать

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 20:18

Пишет  Горобэй:

Шел третий месяц карантина

@темы: Ракушки

---

04.04.2020 в 21:15

Пишет  N.K.V.D.:

Чжэн Юйсю – киллер, феминистка и первая в Китае женщина-доктор наук

Кантон — так европейцы назвали раньше город Гуанчжоу, а заодно и близлежащие территории провинции Гуандун. Эта местность на юге Китая подарила стране в разные периоды её существования немало знаменитых китайцев, судьбы которых нашли отражение в истории страны и мира.
Среди них – феминистка, революционерка и киллер по имени Чжэн Юйсю, ставшая первой в истории Китая женщиной, получившей степень доктора наук и должность судьи.

Чжэн Юйсю в юности

Чжэн Юйсю ( 郑毓秀 ) вошла в историю Китая как первая женщина, получившая степень доктора наук и ставшая высокопоставленным чиновником, юристом, а позже и председателем местного суда. Она также была известным общественным деятелем, выдающейся революционеркой и сторонником феминистского движения в Китайской Республике (1912 – 1949). Известна также как Miss Soumay Tcheng.

Чжэн Юйсю родилась 20 марта 1891 года в деревне Уся уезда Синьань. В те годы это поселение относилось к городу Гуанчжоу, а в наши дни – это станция метро Сисян в районе Баоань, на первой ветке метро города Шэньчжэнь.

К моменту появления девочки в семье, дед Чжэн Юйсю – Чжэн Яо, был уже довольно известен в Кантоне. Родившийся в бедности, он много работал и стал крупным бизнесменом в Гонконге, подавая пример ближайшему окружению и восхищая молодёжь. Он активно участвовал в общественной жизни, а также состоял в Союзной лиге, так называемой партии буржуазной революции, возглавляемой Сунь Ятсеном. В целом родители Чжэн Юйсю придерживались консервативных взглядов.

В эпоху поздней Цин страна переживала серьезные изменения не только в политической системе — перемены в обществе коснулись и положения китайских женщин, традиционного жизненного уклада. Появление различных новых периодических изданий привлекало женщин с передовыми идеями и литературными талантами, торопившихся делиться своими размышлениями. Пышным цветом расцвело движение за равенство мужчин и женщин, привлёкшее внимание Чжэн Юйсю.

Чжэн Юйсю, 1919 год.

В те неспокойные годы Чжэн Юйсю была умна и молода, но также и мятежна по своей природе: девочка никак не желала принять «троякую покорность и четыре достоинства женщины» ( 三从四德 ) — традиционную формулу требований к женщине в старом Китае, включающую добродетель, скромность в речах, женственность и трудолюбие. Также Чжэн выступала резко против бинтования ног, что сильно беспокоило семью, ведь женщину с большими ступнями было непросто выдать замуж.

Когда девочке исполнилось 13 лет, она стала проявлять себя активней. Случайно узнав, что бабушка по отцу без её ведома сосватала Чжэн за сына наместника Лянгуана (пост в империи Цин, стоявший над губернаторами провинций Гуандун и Гуанси), то пришла в ярость. Тогда она собственноручно написала письмо стороне жениха с требованием расторгнуть помолвку. Случился большой скандал, и Чжэн Юйсю ушла из дома.

Уже в следующем 1905 году Чжэн поступила в церковную школу для девочек в городе Тяньцзинь, чтобы получить западное образование. В 1907 году она вместе с сёстрами направилась в Японию, где познакомилась с идеями Сунь Ятсена и прониклась революционным духом. Вскоре после этого она вернулась в Китай, где подверглась преследованию за свои действия.

После 1911 года остроумная и смелая девушка, неоднократно помогала западным активистам тайно доставлять оружие революционерам и передавала разведданные. Дважды она лично участвовала в спецоперациях по ликвидации чиновников, защищавших интересы династии Цин. Задания были выполнены так тонко, что Чжэн прозвали в народе «женщиной-киллером» ( 女殺手 ).

Чжэн Юйсю (в центре в тёмном ципао) с единомышленниками.

В 1914 году, после неудачного покушения на военного лидера Юань Шикая, Чжэн Юйсю была вынуждена уехать на обучение за границу. После прибытия во Францию она поступила Парижский университет. Здесь, в общении со студентами, она быстро выучила английский и французский языки, а также показала себя как внимательный лидер и горячий идеолог.

В 1924 году Чжэн Юйсю получила степень доктора права в Парижском университете и стала первой в истории китаянкой, достигшей такого признания. Позже, вернувшись в Китай, она основала юридическую фирму в Шанхае и стала также первой в истории страны женщиной-юристом.

Чжэн Юйсю на церемонии получения учёной степени.

Эта юридическая фирма была основана совместно с ее мужем, Вэй Даомином (1901–1978). Вэй Даомин также был выпускником-докторантом Парижского университета, где они и познакомились. Позже он работал директором Шанхайской судебной канцелярии, директором надзорного управления и председателем временного суда Шанхая, а затем был деканом Шанхайского юридического института и заместителем министра образования, служил послом Китая в разных странах.

Чжэн Юйсю с мужем Вэй Даомином.

Когда после Первой мировой войны державами-победительницами была организована «Парижская мирная конференция» (1919—1920) в Версальском дворце, Китай также послал своих представителей для участия во встрече, среди делегатов была и Чжэн Юйсю.
К тому времени она уже была довольно известным общественным деятелем и благотворителем. В 1921 году во Франции обучалось более 1000 китайских студентов, в том числе около 30 девушек, приглашенных лично Чжэн Юйсю, которая помогала им финансово.

Чжэн Юйсю с единомышленницами.

В 1919 году Министерство иностранных дел военного правительства Гуанчжоу назначило Чжэн Юйсю почетным участником дипломатического расследования, известного как «прецедент участия китайских женщин в политике». Несмотря на то, что движение за участие женщин в политической жизни уже шло полным ходом, оно не встречало массового общественного одобрения.

Под влиянием новых идей некоторые китаянки, особенно студентки, побывавшие на Западе, стали придерживаться не только политических идей, но требовать, например, возможности свободно выбирать себе супруга. Чтобы узаконить концепцию свободы брака, Чжэн Юйсю впервые предложила в Законодательном совете национального правительства Нанкина включить в правовые положения свободу выбора партнёра для брака с обеих сторон.

Чжэн Юйсю с родственницей.

Вернувшаяся из-за рубежа Чжэн Юйсю на собственном примере доказывала консервативно настроенной общественности способность китайских женщин жить самостоятельно. Она же обнародовала новую концепцию «добродетель женщины в талантах» в противовес бытовавшей в то время в обществе присказки «добродетель женщины в отсутствии талантов».

Окончательно перебравшись в Китай в 1925 году, Чжэн Юйсю была назначена ректором Пекинского женского педагогического университета. Работая на этом посту, она написала несколько трудов на тему прав женщин, использовала свои юридические знания и полезные связи для активного участия в важных социальных делах, чем снискала славу в народе.

Чжэн Юйсю и Ли Шицзэн, один из создателей современного музея Гугун.

Помимо должности ректора и работы юристом Чжэн Юйсю занимала несколько важных должностей в правительстве города Нанкин, а с созданием в 1928 году законодательного органа национального правительства Нанкина Чжэн Юйсю с соратницами были назначены в комитет, который отвечал за разработку гражданского законодательства.

Во время антияпонской войны Чжэн Юйсю была вторым министром Министерства образования. В 1942 году её муж, Вэй Даомин, получил пост посла в Соединенных Штатах, и Чжэн Юйсю отправилась с ним, чтобы помогать мужу выполнять дипломатическую работу; президент Рузвельт хвалил её за острый политический ум.

На высоком приёме.

В 1947 году муж Чжэн Юйсю был назначен председателем провинции Тайвань, и чета отправилась в Тайбэй. В 1948 году Вэй Даомин покинул этот пост и вместе с женой снова перебрался в Соединенные Штаты. Вскоре пара исчезла с политической арены.

После выхода «на пенсию» знаменитое семейство юристов отправилось в Бразилию, чтобы заняться там бизнесом. Однако из-за плохого менеджмента и отсутствия нужных контактов Чжэн Юйсю и её муж вскоре вернулись в Штаты. Оставшись через несколько лет одна, Чжэн Юйсю до самой смерти занималась тем, что организовывала вечера памяти, на которых друзья-иммигранты собирались вместе, чтобы вспомнить былые времена.

Вэй Даомин (по центру) на Тайване за работой.

Первая в истории Китая доктор наук и женщина-судья, известная юрист и чиновница, феминистка и революционерка скончалась от болезни 16 декабря 1959 года в Лос-Анджелесе, США, в возрасте 68 лет.

Источник

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

03.04.2020 в 00:46

Пишет  QVall:

[picspam]

(x)

Вторая, третья и последняя особенно хорошие

@темы: Ракушки

---

03.04.2020 в 00:57

Пишет  QVall:

[фанарт]

~ Helium Raven

Какая интересная вариация Акацуки из Наруто

@темы: Ракушки

---

03.04.2020 в 02:05

Пишет  QVall:

[picspam]

~ KyuYong Eom

Первая хорошая

@темы: Ракушки

---

03.04.2020 в 02:07

Пишет  nicegirls:

Jennifer Lee






Jennifer Lee for Andi Bagus

@темы: Ракушки, Jennifer Lee

---

03.04.2020 в 02:19

Пишет  QVall:

[picspam]

~ Julian Bauer

Напоминает сразу короткометражку Диснея про Духа Природы и вулкан

@темы: Ракушки

---

03.04.2020 в 04:22

Пишет  Atang:

Картинко

ститмпанк-самурай

@темы: Ракушки

---

03.04.2020 в 06:02

Пишет  QVall:

[Комиксы]
И если говорить о ДиСи хоррор-комиксах, то мой выбор Basketful of Heads и The Dollhouse Family. У Джо Хилла получился такой закрученный детективный триллер, в котором отсеченные головы - это некий метафорический элемент, чем фэнтезийный. У Майка Кэри семейная история проклятия, которая с каждым выпуском обрастает большими подробностями, доходя до кульминации и финального противостояния в лучших традициях хоррор-фильма. Daphne Byrne в викторианских интерьерах мне не зашла, The Low, Low Woods не смотрела, Plunge по первому впечатлению тоже не то, а на тему глубоководных хорроров меня в свое время больше всего впечатлил The Vault.

Какая ухмылка, какой взгляд уххх

@темы: Ракушки

---

03.04.2020 в 06:18

Пишет  RianoneL:

Sina Pakzad Kasra

@темы: Ракушки, Darksiders

---

03.04.2020 в 06:24

Пишет  QVall:

[picspam]

~ Shin Jong Hun

Вторая такая милая

@темы: Ракушки

---

03.04.2020 в 06:25

Пишет  RianoneL:

Volodya Liubchuk

А это уже Война из Darksiders

@темы: Ракушки, Darksiders