23.02.2020 в 02:15

Пишет  Нари:

Вот так и узнаешь много нового
Смотрю я тут в очередной раз "Оборону Царицына" про бои 1918 года, и начало мне казаться, что главную героиню, Катю Давыдову, я где-то уже видела. Вот прямо кажется, и все тут.



Наконец полезла смотреть ее фильмографию. Актриса Варвара Мясникова.
Не, ну Анку-пулеметчицу я видела в далеком пионерском детстве в фильме "Чапаев", с тех пор не пересматривала. Но второй-то ее фильм, с которым мы выросли и видим его по три раза на год!

никогда бы не подумала...

Кстати, она была женой одного из "братьев Васильевых", поэтому и снималась во всех их фильмах.

@темы: Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке

---

22.02.2020 в 13:08

Пишет  Ab61rvalg:

И да, напоминаю...
С наступающим днем защитников (и защитниц) Отечества!

С наступившим праздником!

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 15:57

Пишет  Даумантас:

мне срочно нужны эти стаканы!
Сгущенка у меня как бы и так есть))

Сколько мммм вкусняшки

@темы: Вызывает мурлыкание

---

22.02.2020 в 16:52

Пишет  Atang:

Миры, где мне хотелось бы побывать!

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 17:05

Пишет  RianoneL:

котики в латах

Weiss hunt

@темы: Ракушки, Кошки

---

22.02.2020 в 17:05

Пишет  insensible:

наступающим праздникам видимо))

Галь Гадот божественна как всегда

@темы: Ракушки, Gal Gadot, Вызывает мурлыкание

---

22.02.2020 в 17:22

Пишет  RianoneL:

arc noir

мальчик мимимими

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание

---

22.02.2020 в 17:25

Пишет  RianoneL:

Herbie Wang

Илюша как всегда хорош

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание, WOW

---

22.02.2020 в 17:29

Пишет  RianoneL:

Kelly Aleshire

Мечник иайдо

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 18:21

Пишет  RianoneL:

RD LYS

Рыцарь-смерти в спеке льда

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 18:25

Пишет  RianoneL:

yongqi Cheng

Рыцарь-дракон

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 19:19

Пишет  Горобэй:

Возвращение пати приключенцев домой

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 19:20

Пишет  Горобэй:

Так и видится что она кружится, а с ней кружится водоворот лепестков

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 19:46

Пишет  ledi stih:

Автор: Bastien Lecouffe Deharme

@темы: Ракушки, The Witcher

---

22.02.2020 в 19:49

Пишет  Atang:

Картинко

Что-то змеино-драконье в нем

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 19:49

Пишет  Ab61rvalg:

Химера от IrenHorrors

Завораживающе

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 20:29

Пишет  Шано:

05.12.2014 в 03:36

Пишет  kurufin_the_crafty:

Дело об убийстве Федериго
А я вот тут болею и пересматриваю "Труффальдино из Бергамо" (это у меня традиционное терапевтическое кино), попутно восхищаясь, как в свое время Ленфильм умудрился из говна и тряпок слепить вполне себе натуральную Венецию.

И вспомнилось вдруг, что валяются у меня уже года три заметки об убийстве Федериго Распони. Это приезжала ко мне на предновогодье Элисса, клеили мы на пару елочные игрушки и развлечения ради обсасывали детективно-обоснуйную составляющую у Гольдони. И в кои-то веки я не поленилась и по горячим следам все эти ценные мысли законспектировала.

Предупреждаю: это нифига не аналитика и не детективное расследование. Это так, всякие занятные факты и размышления по поводу. Довольно бессистемные.

Итак,

ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ФЕДЕРИГО РАСПОНИ :-)

Источники: берем оригинал и перевод Дживелегова. Стихотворный перевод Гальперина – тот, что в фильме – никуда не годится, он не точен, плюс Гальперин много чего досочинил (но в фильме много чего из этого досочиненного выкинули). Курсивом помечаю буквальный (дословный) перевод оригинала, кое-где он очень важен.

Время действия: 1745 год (если брать время появления сценария для комедии дель арте) или 1749 год (дата публикации пьесы в нормальном виде).

УБИЙСТВО

Дано: Федериго Распони убит в Турине неизвестным лицом (или лицами).

Причина смерти – сквозная рана, нанесенная шпагой:

Флориндо: Как могло случиться, чтобы шпага, пронзившая его грудь насквозь, не убила его? Да ведь я собственными глазами видел его лежащим на земле, плавающим в крови… А потом мне передавали, что он умер тут же на месте. (В оригинале - una stoccata, che lo passò dal petto alle reni, буквально «удар, который прошел от груди до спины»).

Это же подтверждает и Беатриче:

Беатриче: Он действительно погиб от удара шпаги. ( В оригинале - egli morí purtroppo d’un colpo di spada che lo passò dal petto alle reni – «к сожалению, он погиб от удара шпаги, который прошел от груди до спины»).

Поскольку оба видели труп своими глазами, будем считать, что это правда.

Панталоне сообщает, что убийство произошло ночью («Его, беднягу, убили ночью… из-за сестры… или… не знаю хорошенько») - видимо, повторяя то, о чем ему сообщили в письме туринские корреспонденты. Может, это правда, а может, и фантазия корреспондентов, но ночь для убийства вполне подходит – почему бы и нет.

У Дживелегова Флориндо и Беатриче говорят о поединке, но в оригинале это una rissa – драка, стычка, потасовка. Потасовка – не обязательно дуэль (формальная, по всем правилам), это может быть также и драка с участием более чем двух человек. Также и Флориндо, и Беатриче утверждают, что Федериго умер на месте (Флориндо – см. выше, Беатриче: Spirò sul colpo – «умер мгновенно»).

Итого имеем: Федериго был убит в Турине в результате вооруженной драки/дуэли. Орудие убийства – шпага, причина смерти – сквозное ранение в грудь, смерть последовала мгновенно. Предположительное время смерти – ночь.

Оффтоп: похоже, что незадолго до гибели Федериго собирался съездить в Венецию. Возможно, чтобы жениться на Клариче (собирался же он когда-нибудь на ней жениться), возможно, просто по делам, но рекомендательные письма к Панталоне он себе заранее заготовил - те самые письма, которые потом прихватит Беатриче.

Еще оффтоп: в стихотворном переводе Гальперина указывается, что у покойника был хреновый характер и страсть к плохим компаниям, но в оригинале об этом нет ни слова. Хотя, учитывая обстоятельства, так и тянет признать правоту Гальперина и постановить считать Федериго склочником и скандалистом. :-))

 

УБИЙЦА

По дефолту в глазах туринских властей главный подозреваемый - Флориндо. Мотив – широкоизвестные паршивые отношения с покойным:

Беатриче (Бригелле): Вы помните, конечно, что Флориндо полюбил меня, а мой брат ни за что не хотел, чтобы я отвечала ему взаимностью.

Флориндо: Поспешное бегство из Турина тотчас же после этого случая, вызванного нашей враждой… (в оригинале не совсем так -dopo il fatto, che a me per la inimicizia nostra venne imputato, «после случая, в котором обвинили меня из-за нашей вражды/неприязни»).

Сам Флориндо был на месте преступления - либо во время убийства, либо сразу после него: он видел окровавленное тело, ему известен характер раны. С другой стороны, на тот момент Федериго явно не выглядел совсем уж хладным трупом, поскольку версию о том, что Федериго выжил, Флориндо хоть и с сомнением, но принимает. Если бы Флориндо видел уже остывшее тело, пролежавшее несколько часов, он бы таким известиям никогда не поверил.

Еще фактик: после обнаружения тела Флориндо сразу же пускается в бега («Поспешное бегство из Турина тотчас же после этого случая…)». Соответственно, у него нет никаких сомнений, что убийцей сочтут именно его. Каким бы убогим ни было бы следствие в те времена, одних паршивых отношений с покойным недостаточно, чтобы обвинить человека в убийстве. Значит, должны существовать некие дополнительные отягчающие обстоятельства.

По поводу обстоятельств можно предложить как минимум две версии:

1. Накануне убийства у Федериго с Флориндо должна была произойти крупная публичная ссора. С криками, оскорблениями и угрозами (либо от лица Флориндо, либо обоюдными) типа "Ну все, ты покойник" - так, чтобы горожане хорошенько запомнили, что здесь кто-то кого-то собрался убивать. В таком случае, в глазах общественности убийство Федериго выглядит так, будто Флориндо свою угрозу выполнил (или успел выполнить первым :-)).

2. Флориндо был первым, кто обнаружил тело - или, по крайней мере, он обнаружил его раньше основной массы свидетелей. В любом случае, его застали рядом с трупом. И попробуй теперь докажи, что не верблюд.

Беатриче, в свою очередь, считает, что Федериго угробил либо сам Флориндо, либо кто-то с ним связанный.

Беатриче. Бедный брат мой умер, убитый рукою Флориндо Аретузи или кем-то другим, но из-за него же (в оригинале - è rimasto ucciso, o dalle mani di Florindo Aretusi, o da alcun altro per di lui cagione, «погиб от руки Флориндо Аретузи или кого-то другого, но из-за него же/по его же (Флориндо) вине»).

При этом, раз уж она бежит за Флориндо в Венецию, значит, она явно простила ему смерть брата - брата, который, между прочим, ее очень любил (Бригелла: «Он прямо обожал свою сестру») и к которому она тоже питала как минимум теплые чувства («Видит бог, какое горе причинила мне смерть бедного моего брата»).

Если отбросить версию, что Беатриче – отмороженная социопатка и нагло врет :-), то единственное вменяемое объяснение будет следующим: в ее глазах братец был сам виноват в своей гибели (либо напал первым, либо спровоцировал ссору).

Кстати о птичках: в Венецию она приезжает уже с четко разработанным планом действий: обналичиться у Панталоне, затем разыскать Флориндо (именно в такой последовательности - я люблю эту женщину! :-)) и потом уже с помощью обналиченных денег отмазывать любимого от обвинения («Богатства, которые я привезу из Венеции, избавят вас от изгнания»). Раздобыть денег ей нужно кровь из носу, и это одна из причин, почему она появляется под именем брата. Явись она осиротевшей девицей, Панталоне:

а) навяжется ей в опекуны;

б) нифига ей не обналичит;

в) а если и обналичит, то не даст свободно распоряжаться этими деньгами - не говоря уже о прочих действиях, которые ей позарез необходимо совершить.

«Мы с ним (с Панталоне) подведем счета, я получу с него деньги и тогда смогу помочь Флориндо, если потребуется».

(Повторюсь: я обожаю эту женщину. :-) В отличие от стандартной театральной ТП она не ломится к своему lover in distress с пустыми руками, усаживаясь ему на шею и осложняя и без того нелегкую ситуацию («мало тебе, милый, геморроя в жизни, так вот теперь еще и со мной, дурой беспомощной, возись»). Нет, эта тетка намеревается явиться к любимому не раньше, чем запасется всеми доступными средствами для решения проблемы. Вот это я понимаю, разумный подход! :-) )

Кстати, кое-какие бабки Беатриче умудряется раздобыть уже по ходу пьесы: сто золотых, которые Панталоне передает Труффальдино, плюс вексель того же Панталоне на 4000 скудо - тот самый, который Труффальдино пустил на вермишель. Не исключено, что она собирается содрать что-то еще, потому что даже в самом конце пьесы Панталоне бормочет «А потом мы с вами подведем счета».

Ну и возвращаясь к убийству Федериго: если читать текст внимательно, обнаруживается очень занятный штришок. Флориндо нигде не говорит ПРЯМО, что он Федериго не убивал.

Все, что он по этому поводу сообщает, – это то, что он был на месте преступления и что его обвиняют в убийстве:

Да ведь я собственными глазами видел его лежащим на земле, плавающим в крови… А потом мне передавали, что он умер тут же на месте.

Как же могу я надеяться скоро вернуться туда, если я изгнан, если надо мною тяготеет обвинение в убийстве вашего брата?

…после случая, в котором обвинили меня из-за нашей вражды…

Но ни разу не говорит – даже Беатриче – что он невиновен.

Впрочем, Беатриче, что характерно, и не спрашивала.:-)

Оффтоп-2:

Кстати, в ходе своих высокомудрых размышлений мы с Элиссой первоначально решили, что Бригелла не знал Флориндо в лицо (иначе бы непременно настучал Беатриче, кто это такой интересный у него в гостинице поселился). А потом поняли, что не факт: мог и знать. Просто днем в гостинице они могли элементарно не пересечься (не пересекся же Флориндо с Беатриче). Когда Флориндо приехал, Бригелла был у Панталоне, а когда Бригелла вернулся, Флориндо уже скакал по всему городу в поисках любимой женщины. Дальше Бригелла готовит обед (готовит самолично, он этим хвастался у Панталоне, а Флориндо то возвращается, то убегает, то обедает, то спит. Хозяин гостиницы собственной персоной ему нафиг не нужен - обед и лакеи подадут, бабки, если что, они же примут.

Нас просто сбил с толку фильм, где Флориндо с Бригеллой постоянно попадаются в кадре вместе, - а ведь в пьесе у них до самого скандала с самоубийством нет ни одной общей сцены.

Оффтоп-3:

Видимо, Бригелла действительно живет в Венеции не меньше года - раз уж не только успел раскрутить свою гостиницу, но и прославиться своей жратвой («И молва такая идет, что нигде не кормят лучше, чем у меня»). Все-таки, меньше чем за год такого не добьешься - или тогда он дофига гениальный бизнесмен. :-)

Стало быть, если Бригелла слышал о романе Флориндо с Беатриче еще в Турине, то самому роману минимум год. А по-хорошему еще и больше.

Воображаю, как за этот год Флориндо с Федериго вьелись друг другу в печенки.

Отличия пьесы от фильма (чтоб не путаться)

1. В фильме за Флориндо гоняются стражники. В пьесе их нет. Никто за ним на сцене не гонится. Мы знаем только, что теоретически его ищут.

2. Сцены с разбойниками в пьесе тоже нет. Беатриче спокойно нанимает Труффальдино по дороге в Венецию («Ведь я встретил тебя в Вероне»).

3. В фильме Беатриче учиняет Труффальдино подробный допрос: где да как умер Флориндо, где похоронили и т.д., и т.п. Флориндо в аналогичной ситуации быстро сдается и уходит готовиться к суициду. В пьесе он более дотошен:

Флориндо: Скажи толком: он действительно умер, этот молодой туринец?

Труффальдино: Помер взаправду.

Флориндо: От чего же он умер?

Труффальдино: От удара помер. (В сторону.) Так скорее отвяжется.

Флориндо: А где его похоронили?

Труффальдино (в сторону): Новое дело! (Громко.) Его тут не хоронили, синьор, потому что другой слуга, земляк его, получил разрешение перевезти его в гробу на родину.

Флориндо: Это, может быть, тот самый слуга, который давал тебе сегодня поручение на почту?

Труффальдино: Да, синьор, вот именно – Паскуале.

4. Разница в оформлении сцены самоубийства в фильме и в пьесе - это уж само собой.

5. Никакого оправдательного приговора в пьесе нет. Соответственно - никаких сообщений о том, что найден истинный убийца. Вопрос о том, кто все-таки прикончил Федериго, остается открытым.

И вот чем больше об этом всем размышляешь, тем сильнее кажется, что это именно Флориндо его и грохнул. Или это у меня настроение такое :-))

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

22.02.2020 в 20:44

Пишет  Moraine:

Hwei Lim










Отсюда

Первая и вторая хорошие

@темы: Ракушки

---

22.02.2020 в 20:57

Пишет  Шано:

Оригинал взят у в Чумовая Москва (1770-1772 гг)

Во время поиска информации для колонки про фильм «Плесень» (часть 1, часть 2) наткнулся на очень интересный материал о той самой эпидемии чумы образца 1771 года.

Мне это показалось настолько интересным, что решил поделиться Основной источник – книга «Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве», изданной аж в 1775 году. Автор – непосредственный участник событий, генеральный штаб-доктор, старший медик Сухопутного госпиталя на Введенских горах Афанасий Филимонович Шафонский (1740 – 1811). Понятно, что самой книги у меня на руках нет Поэтому цитировать буду по моему любимому медицинско-историческому источнику – книге профессора, д.м.н. Татьяны Сергеевны Сорокиной, а также внушительной стопке учебников и руководств медицинского происхождения.


Иерсиния с пестиком

Но сначала – буквально пара слов о чуме. Это природно-очаговая инфекция, то есть ее возбудитель постоянно циркулирует в природе и периодически навещает человека. Возбудитель – бактерия иерсиния (Y. Pestis), носители – в основном грызуны, переносчики – блохи.

Нужен обязательный контакт переносчика с человеком. Причем иерсиния очень хорошо устроилась. В блошином организме она поселяется в зобу, интенсивно размножаясь и закупоривая его. В результате блоха находится в состоянии перманентного голода (кровь жертв-то до желудка не доходит) и кусает всё, что вокруг шевелится, пока не помрет от истощения.

Блохи должны перескочить с суслика, крысы или зайца на человека и покусать его. После этого человек расчесывает место укуса, иерсиния проникает через кожу в кровоток и начинает резвиться. Дальше возможны варианты. Первые зараженные для других людей не очень опасны, особенно, если человека вовремя выпасти, изолировать и начать лечить.

Основную опасность представляют всё те же блохи, которые перескакивают с больного человека на здорового и продолжают свое черное дело. Но вскрывшиеся бубоны (нагноившиеся лимфоузлы) также могут стать причиной заражения, опасны даже трупы погибших от чумы. Это использовалось в средние века, когда в осажденные города с помощью требюше или онагров забрасывали куски погибших животных или даже части человеческих тел. Безотказное биологическое оружие, которое, впрочем, часто ударяло и по победителям.

При легочных формах (первичных или вторичных) включается дополнительный (и очень страшный) механизм передачи – воздушно-капельный. И вот тут может начаться полная задница, что, впрочем, в истории не один раз происходило.

Военно-турецкий трофей

Итак. Царствование Екатерины II, с 1769 года идет русско-турецкая война, на которой войска под руководством сначала графа Румянцева, а потом тоже графа, но Суворова (он сначала был занят подавлением польского восстания) одерживают одну победу за другой. В Турции свирепствует чума. Перемещаясь вместе с войсками, болезнь проникает в Европу: в начале 1770 года – в Молдавию и Валахию, к лету – в Польшу и на Украину, осенью она уже была на подступах к Москве.

В октябре 1770 указом императрицы вокруг Москвы было создано кольцо карантинных застав – в Боровске, Серпухове, Калуге, Алексине, Кашире, Коломне. Как раз к концу XVIII века слово «карантин» начало постепенно приобретать свой современный смысл, в то время карантином назывались специальные дома, «в котором приезжающие из заразительных мест должны иметь пребывание своё». Передержка длилась 40 дней (итал. quaranta — сорок).

Но это в наше время зону карантина по особо опасной инфекции (а чума относится к ООИ) обносят колючей проволокой и оцепляют войсками по периметру. Во времена Екатерины с проволокой был напряг, да и войска были заняты штурмом турецких бастионов. Так что зараза в Москву просочилась достаточно быстро.

Первая кровь

Уже 17 ноября 1770 года в городе был зарегистрирован первый случай заболевания. Вспышка началась в доме служителей того самого Сухопутного госпиталя на Введенских горах. Администрация медлила, топталась в нерешительности, в результате чего карантин в госпитале был введен только 5 дней спустя.

Всего заболело 27 человек, 22 из которых умерли. В январе 1771 года вспышка была локализована и погашена, через 6 недель после последнего случая заболевания (а это почти 4 максимальных инкубационных периода, под идее – более чем достаточно, даже по современным канонам) карантин с госпиталя был снят. На всякий случай, по указу императрицы, здание госпиталя предали огню (можно сказать, что таким образом провели заключительную санитарную обработку).

Первая кровь-2

Сожжение состоялось 1-го марта, а уже 9-го появились сообщения о новой вспышке, неопределенное время косившей народ на Большом суконном дворе в Замоскворечье. Причем «повальная болезнь» к тому времени уже стала причиной 113 смертей, а рабочие суконной фабрики продолжали общаться с остальным городским населением, разнося заразу по Москве.

Сказать, что медики расстроились – это ничего не сказать. 11-го марта после консилиума ведущих московских врачей фабрика была закрыта, всех заболевших изолировали в Угрешском монастыре, еще здоровых поселили в карантинных домах Замоскворечья.

Доктор И.Ф.Эразмус составил два подробных наставления – для лекарей, направленных в Угрешский монастырь, и для лекарей карантинных домов. В этих документах было подробно расписано – как осматривать пациентов, как распределять по покоям, как кормить, поить и врачевать.

Тем не менее, было слишком поздно, слишком со многими успели пообщаться замоскворецкие суконщики. Под изоляторы пришлось отдать Симонов, Покровский и Данилов монастыри, было принято решение о закрытии общественных бань.

Генерал-поручик Еропкин

25 марта 1771 года специальным указом Екатерины в помощь московскому губернатору был направлен сенатор, генерал-поручик Петр Дмитриевич Еропкин (1724—1805). Формулировка в указе была следующая: «ко охранению столичного города от открывшейся прилипчивой болезни». Генерал, приступив к своим обязанностям 31 марта, первым делом поставил перед Медицинским советом Москвы ряд вопросов: как должно содержать людей в карантинах, как организовывать захоронения, что делать с банями и т.п. Получив подробные инструкции, он, как истинный военный, начал энергично и решительно действовать.

Город разделили на 14 частей, въезд и выезд резко ограничили. Для того, чтобы выехать в сторону Петербурга, нужно было получить письменное подтверждение лично от генерала Еропкина. Заключение о состоянии здоровья отъезжающих давали два врача, выезд разрешался только в том случае, если оба эпикриза совпадали.

Тем не менее, войск было маловато, и обеспечить полный контроль периметра не получалось. Поэтому зараза расползалась как внутри города, так и в его окрестностях. Заболеваемость и смертность росли, как на дрожжах. В 1771 году в апреле умерло 778 человек, в мае – 878, в июне – 1099, в июле – 1708.

Все войска из столицы были выведены и распределены по карантинным заставам. В самой Москве остались только генерал Еропкин, 150 человек солдат и целых 2 пушки.

19 августа все присутственные места были закрыты, лавки, магазины и фабрики заперты, в городе прекратились все работы. Горожанам рекомендовали из домов не выходить, по чужим дворам не шляться. Для погребальных команд стали вербовать преступников, осужденных на смерть или каторгу. Их одевали в некое подобие противочумных костюмов – вощеные рубахи, глухие рукавицы, содержали эту гоп-компанию за государственный счет.

Кто виноват и что делать

Между тем, настроения в народе бродили самые скверные. Например, никому не хотелось, чтобы в их доме проводили заключительную санитарную обработку. То есть сжигали дом подчистую. Поэтому больных стали прятать, а трупы умерших родственников сбрасывали в погреба или колодцы, зарывали в садах. А иногда просто ночью выбрасывали тела на улицу. Понятно, что улучшению эпидемиологической обстановки такое поведение населения никак не способствовало.

Еропкин сообщил об этом императрице, та издала указ «О неутайке больных и невыбрасывании из домов мертвых». В котором недвусмысленно пообещала козью морду в виде бессрочной каторги каждому, кто будет застигнут за этим неблаговидным делом. Думаете, наш народ это остановило? Щас, ага. Чехарда с трупами продолжалась, они всплывали в самых затейливых местах, иногда всплывали буквально – в реках и прочих водоемах. Неудивительно, что смертность росла чуть ли не по экспоненте. Помните июльскую цифру? 1708 погибших. А теперь оцените августовскую – 7268 и насладитесь сентябрьской – 21401.

Как вы думаете, кого народ считал виновником всех творящихся безобразий? Правильно, кого угодно, только не себя. Во-вторых, виноваты были московские власти, которые закрыли блэкджек с шлюхами торговлю и общественные бани. В-третьих, виноваты были священники, которые запрещали хоронить по церковному обряду погибших от чумы. Говорите, забыл «во-первых»? Как же, забудешь тут. Тем более, что за прошедшие 237 лет ни фига не изменилось. Главными вредителями считали врачей-убийц, которые почем зря морили людей в карантинных домах.

Бессмысленный и беспощадный

Народные методы лечения, к слову, тоже ничуть не изменились. Отличие только в том, что телевизора с Гэ Малаховым в те времена не было, приходилось довольствоваться статичными растровыми изображениями различных исторических и мифологических персонажей, именовавшихся в просторечии иконами. Одна из самых эффективных популярных была икона Боголюбской Божей матери в часовне у Варварских ворот. Ежедневно совершались крестные ходы и массовые молебны у этой иконы. А чуме это только на руку.

Надо сказать, что духовенство в те темные времена было не темным, а очень даже образованным. Например, архиепископ Московский и Калужский Амвросий понимал необходимость строго соблюдать врачебные предписания и не допускать несанкционированных, но массовых скоплений граждан. В связи с этим он принял решение о переносе иконы в менее доступное место.

И грянул гром. Точнее – набатный колокол, взывая москвичей к бунту. Горожане отреагировали дружно, и бунт получился что надо. 15 сентября народ ломанулся в резиденцию архиепископа – Чудов монастырь в Кремле. Амвросия там не обнаружилось, и расстроенный сим фактом люд разграбил монастырь, ну, чтоб два раза не ходить. Заодно москвичи уничтожили богатейшую библиотеку монастыря (между прочим, подарок императрицы Елизаветы Петровны).

Амвросий же в то время находился на службе в Донском монастыре. По пути народ выражал свое несогласие с политикой партии городских властей простым и доступным ему способом – сжигал дома знати, разрушал карантинные дома и больницы, избивал и убивал врачей и солдат. Развлекались, одним словом. До Донского монастыря толпа добралась только утром 16-го сентября. Вредителя Амвросия выволокли за ограду и объяснили ему, что он неправ зверски убили.

Нужно отдать должное генералу Еропкину – с оставшимися 130 солдатами он умудрился подавить бунт в тот же день, вычислить и арестовать зачинщиков, получив при этом несколько прямых попаданий в свое генеральское тело оружием пролетариата (булыжниками). Если помните, помимо солдат у него еще две пушки были. А картечь, надо сказать, прекрасное средство для рассеивания демонстрантов, куда там водометам. Порядок в городе был восстановлен, за что впоследствии Еропкин получил от императрицы орден Св. Апостола Андрея Первозванного (выше наград не было, ежели чего) и пенсион в 20 тысяч рублей (гигантская сумма по курсу 1771 года).

Орлов на белом коне

И вот только тут возникает фигура графа Григория Орлова. Императрице, мягко говоря, не очень понравилось то, что произошло в Москве. И чтобы дать понять народу, чьи в России тапки, в чумной город направили генерал-адъютанта (ну и фаворита Екатерины по совместительству) Орлова. Чтобы к его словам внимательно прислушивались, а также точно выполняли все его указания, графу выдали неограниченные полномочия, неограниченные финансы и ограниченный контингент лейб-гвардии в количестве четырех полков (от 8 до 9 тысяч солдат и пара сотен офицеров).

Со всем этим великолепием Орлов и вошел в Москву 26 сентября 1771 года. 4 дня он лично осматривал все карантинные дома, а 30 сентября обратился к москвичам с печатным словом, в котором призывал прекратить всякую панику, врачей не убивать, власти слушаться и выполнять все распоряжения вышестоящего начальства. А ежели у кого есть какие претензии по организации противоэпидемических мероприятий – высказывать их лично лейб-гвардейцам.

Орлов собрал Медицинский совет Москвы и попросил их подготовить предложения по ускоренному изгнанию чумы из города.

Доктора предложили следующее:
- увеличить число карантинов;
- при сортировке не направлять в карантины уже заболевших;
- организовать при карантинах специальные места для сохранения вещей;
- учредить несколько новых больниц за чертой города;
- создать специальные и отдельные покои для тяжело больных и выздоравливающих;
- регламентировать время работы врачей
- и много еще чего полезного, что можно было сделать с помощью неограниченного графского бюджета.

Кризисный управляющий

Орлов всё это в точности исполнил. Первым делом он учредил ГКЧП две Комиссии для прекращения моровой язвы. Первая комиссия была медицинской, в управление которой были переданы все медицинские ресурсы города, включая больницы, карантинные дома, аптеки, а также все медики.

Комиссия определяла необходимое количество больниц и карантинов, вела ежедневную статистику заболеваемости и смертности, а также изобрела санитарное просвещение. Ага, именно тогда появились первые печатные бюллетени, например «Как самому себя от язвы пользовать», «Краткое уведомление, каким образом познавать моровую язву, так же врачевать и предохраняться от оной», «Каким образом яд язвенный в домах и вещах зараженных истреблять». К составлению листков были привлечены лучшие медицинские умы Москвы – Г.М.Орреус, Д.С.Самойлович, К.О.Ягелский.

Вторая комиссия была исполнительной и состояла из чиновников во главе с тайным советником сенатором Д.В.Волковым. Задача второй комиссии была в том, чтобы обеспечивать выполнение решений первой, в том числе и с использованием военной силы, ежели надобность такая возникнет. Такое разделение труда, да еще вкупе с неограниченными финансовыми возможностями дало потрясающие результаты.

Прежде всего, почему-то больше никто не хотел бунтовать и устраивать массовые скопления. Быстро кончились желающие выбрасывать трупы в колодцы и на улицы. Люди резко поверили в свои силы, в медицину и в городские власти. Вот какие чудеса творит введение всего четырех полков лейб-гвардии грамотный менеджмент.

Лучше помогите материально

Орлов неплохо понимал в психологии русского народа, поэтому справедливо полагал, что снизить панический страх людей перед медиками и больницами можно только одним способом - пиздюлями деньгами. Ну а так как денег у него было немеряно, причем все – казенные, граф быстренько набросал следующий прейскурант:

- все, добровольно поступившие в больницы или карантины, получали при выписке новую одежду и подъемные – 5 рублей холостым и 10 рублей женатым;
- лицам, сообщившим о сокрытии чумного больного, платили по 10 рублей за каждый случай;
- за разоблачение лиц, торговавших «чумными» вещами полагалось 20 рублей.

Много это или мало? А давайте сравним это с ценами не некоторые товары:

- корова – 2-4 рубля;
- лошадь – 7-10 рублей;
- хорошие сапоги – 1 р. 40 коп;
- пистолет – 2 рубля;
- позолоченная сабля – 20 рублей;
- рубаха и штаны – 40 копеек;
- пуд соли – 4 копейки.

Таким образом, даже не переболев чумой, но сдав, скажем, пару укрывателей чумных пациентов, можно было неслабо прибарахлиться.

Город был полностью обеспечен хлебом и прочим продовольствием, содержание в больницах и карантинах было полностью государственным (а на выходе еще деньги платили). Врачи получали двойное жалование и сверх того, за тяжелые условия работы, получали надбавки: доктора – по 36 рублей, штаб-лекари – по 30, лекари и подлекари – по 24, а ученики – по два пистолета и два комплекта рубаха-штаны, то есть по 4 рубля 80 копеек. В НЕДЕЛЮ.

Для детей, лишившихся родителей, на Таганке «учрежден был коронным иждевением особый дом», откуда детей по истечении карантинного срока переводили в Императорский Воспитательный дом, в котором за всё время эпидемии не было ни одного случая заболевания.

Нищих подбирала на улицах полиция, их доставляли в освободившийся Угрешский монастырь и там сжигали содержали также «от короны», то есть даром.

Погребение умерших осуществлялось также целиком за счет государства (Всё, я уже хочу доктором в 1771-ый год. Желательно с КАМАЗом комплектов Б-1, В-2, В-4 и В-5). Решительно пресекалось мародерство и прочее непотребство. Бродячих собак ловили, отстреливали, вывозили в поля и зарывали глубоко в землю. Подозреваю, что с мародерами поступали аналогичным образом.

Сам Орлов вел себя молодцом – лично обходил все больницы и карантины, принимал живейшее участие во всём, что могло хоть как-то помочь поскорее избавить город от напасти и восстановить в нем нормальную жизнь. При этом он потратил более 400 тысяч рублей казенных денег, впрочем, это была очень разумная и грамотная трата. Понятно, что он был очень авторитетным государственным деятелем, но без денег (и без войск) вряд ли он сумел добиться такого результата.

Итак, короткое резюме по освещению этих событий в «Плесени»: Орлова послали в первую очередь подавлять бунт, а не избавлять Москву от чумы; дали с собой кучу войск и кучу денег; похоронные команды набирать из каторжников придумали до него; ни в какой набат Орлов не бил, и никакой команды 4 дня звонить в колокола тоже не давал (кстати, тому самому набатному колоколу, который звал народ на бунт, удалили «язык», чисто из профилактических целей); компетентность врачей не оценивал, «неправильных» врачей не разгонял (он что, был назначен председателем аттестационной комиссии?); свою резиденцию под больницу не отдавал; своих денег не тратил. И еще много чего НЕ.

Реконвалесценция

Смертность пошла на спад. Если в октябре погиб 17561 человек, в ноябре – 5235, то в декабре – уже 805. С января 1772 года смертность установилась на естественном для города уровне – чуть больше 300 человек в месяц.

5-го ноября графа Орлова отозвали из Москвы, чтобы он не угрохал не борьбу с эпидемией всю казну. В Царском Селе его встречали как триумфатора, построили арку с надписью «Орлову – от беды избавленная Москва», а также отчеканили медаль с профилем Орлова и надписью «Россия таковых сынов в себе имеет».

С моей точки зрения, основная заслуга принадлежит все-таки генералу Еропкину и Медицинскому совету Москвы. Орлов отлично сработал как кризисный менеджер, ничем не связанный в своих действиях и не стесненный в средствах. Но основную работу все-таки проделали до него и после него.

В Москве тем временем открыли присутственные места, начали проводить санитарную обработку фабрик и церквей. Причем вменили это в обязанность, соответственно, фабрикантам и священникам. При проведении санобработки были обнаружены более 1000 трупов москвичей, которые при жизни или скрывали свое заболевание, или не имели возможности сообщить о нем врачам и властям.

Следует отметить, что среди санитарных команд не было ни одного случая заболевания, так как были предприняты все меры предосторожности.

15 ноября 1772 года указом Екатерины II Москва была признана эпидемиологически благополучным городом. Последним историческим документом тех непростых лет стал Высочайший Манифест «О уничтожении Предохранительной комиссии и всех внутренних застав», датированный 6 сентября 1775 года, объявлявший об окончательном избавлении города от чумы.

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

22.02.2020 в 21:19

Пишет  Шано:

Оригинал взят у в Как фламандцы заселяли Европу

А вот так вот брали и заселяли. За компанию с другими немцами, вроде англичан, батавов, швабов и франков. Но поскольку большая часть их ассимилировалась, став англичанами и немцами, Бельгия так и не стала великой державой.

Принято считать, что основную колонизацию европейских окраин (от Прибалтики, Ирландии до юга Италии и Ближнего Востока) в XII-XIII веках составили немцы и нормандцы. Однако самой ценной частью колонизаторов этих мест стали фламандцы — так как они владели ремёслами, мелиорацией и грамотностью.

XI-XIV века — это время широчайшей экспансии европейцев на окраины континента и даже вне его. Однако у этой колонизации был ограничитель: малое количество европейского населения в тот период и очень низкий процент прироста населения (к примеру, в Англии он составлял в то время всего 0.2% в год). Людей для завоевания окраин хватало (тех же нормандцев при покорении Южной Италии были всего несколько сотен), а для их хозяйственного освоения — нет. Потому для тех немногих хозяйственных колонистов приходилось делать строгий отбор: это должны быть здоровые, а самое главное — опытные в ремёслах, культурных и протонаучных знаниях люди. Одними из таких первых поселенцев на окраинах Европы стали фламандцы, именно они заложили там ростки цивилизации.

Историк Роберт Бартлетт в своей книге «Становление Европы. Экспансия, колониализм, изменения в сфере культуры. 950-1350 годы. Росспэн, 2007) в частности рассказывает о фламандской колонизации.

Во Фландрии рано сформировалось централизованное феодальное княжество. Фламандские города с развитой торговлей и ремесленным производством образовывали важнейшее ядро средневековой экономики севернее Альп. Фландрия, по всей видимости, имела более высокую плотность населения по сравнению с любым сопоставимым по площади регионом за исключением Италии. Даже после кризиса XIV века Фландрия сохранила столь высокую жизнеспособность, что здесь стало возможным становление и формирование собственной национальной культуры (которую принято ошибочно называть «бургундской»).

Немецкое расселение в Восточной Европе до 1400 года

В Высокое Средневековье фламандцы распространились по всей Европе. Многие из них возделывали землю, но были среди фламандских переселенцев и рыцари, и воины, и ремесленники, коих можно было встретить во всех уголках христианского мира и за его пределами: в 1081 году некто Раймонд Фламандец являлся «главой стражи и хранителем городских ворот» в Константинополе. В нормандском завоевании Англии 1066 года участвовало столько фламандцев, что когда вскоре после завоевания Вильгельм I издал охранную грамоту в отношении земель архиепископа Йоркского, то в ней содержалась угроза применения надлежащих санкций против любого преступника, «будь то француз, фламандец или англичанин».

Фламандцев продолжали манить военные приключения в Англии, и в качестве наёмных воинов они сыграли важную роль в междоусобных войнах и восстаниях XII века. Например, в крупном восстании 1173-1174 годов один из предводителей мятежников граф Лестер «выступил в поход с фламандцами и французами, а также людьми из Фризии». Король Шотландии, присоединившийся к мятежникам, был заинтересован в наборе фламандцев из Фландрии «и их флоте, сотнях и полусотнях воинов этого сильного народа». Один наблюдатель тех лет неодобрительно комментировал вербовку этих воинов-простолюдинов и писал, что они «рвутся заполучить вожделенную английскую шерсть». «Правда состоит в том, — добавляет летописец, — что большинство из них ткачи, и в отличие от рыцарей они не имеют понятия о том, как держать в руках оружие, а только жаждут грабежей и добычи».



Другие воины-фламандцы стремились к более существенному вознаграждению и сумели стать крупными землевладельцами в странах, с которыми воевали. Так, группа фламандских феодалов осела в Верхнем Клайдсдейле в качестве рыцарей, держателей земли шотландского короля Малькольма IV (1153-1165). Характерны их имена и фамилии типа Визо и Ламкин, которые они запечатлели в названиях своих владений (Вистон, Ламингтон). Другие фламандцы, такие, как Фрескин и Бероальд Фламандец, владели землями дальше на север, в Морее и Элгине, а граф Давид, брат короля Вильгельма Льва, лорд Гариоха (Эбердиншир), в одной из своих грамот обращался к «французам, и англичанам, и фламандцам, и шотландцам». Два из наиболее влиятельных родов в средневековой Шотландии, Дуглас и Морэй, были фламандского происхождения.

Другие фламандцы осели в городах. В исторической литературе их характеризуют как «важный элемент городского населения Шотландии». Они имели собственный административный центр в Бервике, так называемый Красный Дом, который получили от короля Шотландии.

Фламандская колония существовала и в Вене: там в 1208 году герцог Леопольд VI Австрийский даровал особые привилегии «нашим бюргерам, коих мы именуем фламандцами и коих поселили в нашем городе Вене».

Все крупные города в Остзидлунге имели в числе своих жителей выходцев из Фландрии, о чем свидетельствовала их фамилия — Флеминг.



Фламандские поселенцы-крестьяне особенно ценились за то, что владели искусством мелиорации (как и их соседи голландцы). К 1000 году они уже умели защищать и поднимать пашню с помощью дамб и дренажных канав, и граф Фландрии Балдуин V (1036-1067) прославился именно тем, что «неустанным трудом и заботой превратил целину в плодородные земли». В следующем столетии этот опыт был перенят землевладельцами других стран. В 1154 году епископ Майсенский Герунг «поселил энергичных переселенцев из Фландрии в невозделанных и необжитых местах», чтобы те основали поселение из восемнадцати крестьянских мансов. Пятью годами позже аббат Валленштедтский Арнольд продал фламандцам несколько участков земли близ Эльбы, где прежде жили славяне. Они преобразовали эти наделы в поселение из двадцати четырех мансов, которые подчинялись фламандскому закону (iura Flamig-goram).

Привлечение фламандцев к освоению земель к востоку от Эльбы получило такое распространение, что одной из двух типовых форм крестьянского надела (манса) стал так называемый «фламандский манс». Даже сегодня деревни с названиями типа Флемминген, области наподобие Фляминг в Бранденбурге и следы нидерландского диалекта говорят о том значительном влиянии, какое имела фламандская крестьянская колонизация земель к востоку от Эльбы.

Первые немецкие поселенцы в Трансильвании, неосвоенной области королевства Венгерского, прибывшие сюда в 1140-50-е годы по приглашению короля Гезы, упоминаются в документах XII века как фламандцы.

Крупная колония фламандцев была основана в Южном Уэльсе при короле Генрихе I Английском примерно в 1108 году. Их влияние на Уэльс нашло отражение в национальной хронике, «Бруте»:




«Некий народ чужого происхождения и обычаев, король Генрих направил в земли Дайфеда. И этот народ захватил целый кантреф [территориальная единица] Рос, полностью вытеснив оттуда местных жителей. А народ этот, говорят, пришел из Фландрии, из земли, лежащей близ моря Бретонского, и пришли они потому, что море наступило и лишило их земли. И тогда их направили в Рос, откуда они прогнали законных жителей, которые отныне и по сию пору лишены своей законной земли и законного места».

Фламандская колония в Южном Уэльсе, с центром в районе Роса в Южном Пемброкшире, на протяжении многих поколений сохраняла свою культурную самобытность, в частности, в топонимике. Например, от имени Визо, «вождя фламандцев», который в 1112 году прошёл через Вустер по пути из Фландрии в Пемброкшир, или Фрескина, сына Оллека, упоминание о котором имеется в королевских документах 1130 года, произошли типично фламандские названия — Вистон (сравните с точно таким же названием в Клайдсдейле). Свои обычаи фламандцы соблюдали и в особых гадательных обрядах.

Ещё и в 1200 году в Пемброкшире говорили на фламандском языке. На протяжении всего этого периода враждебность между чужеземной колонией и коренными валлийцами не утихала. Весь XII век и начало следующего столетия были отмечены взаимными набегами и убийствами. В 1220 году валлийский князь Лливелин ап Йорверт «собрал мощное войско для похода на фламандцев Роса и Пемброка» и «в течение пяти дней пересек Рос и Догледиф, учинив страшную резню среди жителей той земли».



Тонкий наблюдатель Геральд Валлийский в 1188 году так писал о фламандцах:

«Это храбрый и крепкий народ, заклятые враги валлийцев, с которыми они состоят в непрестанной вражде; народ искусный в работе с шерстью, опытный в торговле, готовый к любым трудностям и опасностям на суше и на море в своем стремлении к добыче; легко приспосабливающийся к требованиям времени и места и меняющий плуг на оружие; отважный и удачливый народ.

Здесь мы опять, но в более доброжелательном тоне, находим мнение о фламандцах скорее как о ремесленниках-ткачах, нежели рыцарях. Геральд, по-видимому, более точен в том, что воспринимает их в равной степени как воинов, купцов и ремесленников — а может быть, пастухов, поскольку пемброкширские фламандцы, конечно, занимались овцеводством. Поразительна одна черта их натуры — разносторонность: они и рыцари, и наёмные воины, и ткачи, и крестьяне-переселенцы.



В 1169 году в Ирландию пришли англо-нормандцы. Во всяком случае, именно так характеризуют это событие большинство историков. Но для одного ирландского летописца это было «прибытие фламандского флота». К армии наёмников, первоначально воевавшей в Ирландии, присоединился крупный контингент фламандцев из Пемброкшира, и многие из них в последующие годы осели на захваченных землях, как случалось до этого в Англии, Уэльсе и Шотландии. Таким образом, в ходе экспансии, характерной для Высокого Средневековья, фламандская народность распространилась по всему христианскому миру. Некоего Жерара Флеминга можно обнаружить в числе поселенцев в Палестине в 1160-е годы, Майкла Флеминга — в роли шерифа Эдинбурга на рубеже XI и XII веков, а Генриха Флеминга — на престоле епископа Эрмландского в Пруссии в конце XIII века. На небольшом примере фламандцев можно воссоздать картину массовой миграции населения, имевшей место в ту эпоху.

Источник.

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде