30.05.2020 в 14:43

Пишет  N.K.V.D.:

Не самая приятная встреча

История флота — это не только масштабные битвы, тяжеловесные конструкции, тактические решения и трагические поражения. Это ещё и забавные конфузы, нештатные ситуации и смелые поступки отважных моряков. В качестве доказательства — история о случайной встрече двух британских кораблей в разгар Ютландского сражения.

31 мая 1916 года в проливе Скагеррак встретились британский и германский флоты. За два дня у побережья Ютландии произошло много разных событий. Было потеряно немало кораблей, погибло более 8000 человек. Однако нашлось место и курьёзам.

Эсминец HMS «Broke»

Читать дальше

Около полуночи 1 июня немецкий дредноут SMS Westfalen поймал в прожектор британский эсминец HMS Broke. Тот быстро отреагировал — ведь нужно было атаковать раньше, чем это сделает противник!

«Англичанин» выпустил торпеду и дал мощный залп по прожекторам из 4-дюймовых пушек. Westfalen в долгу не остался и ответной атакой снёс мостик, штурвал и машинный телеграф противника.

Эсминец потерял управление. Младший лейтенант Перси Вуд на мостике идущего рядом британского эсминца HMS Sparrowhawk с ужасом наблюдал, как прямо на него надвигается нос «соотечественника». Корабли столкнулись. Раздался страшный грохот, и молодого офицера сбросило с мостика.

Очнулся он на полубаке, но не на своём, а на принадлежавшем Broke. С трудом поднявшись на ноги, он услышал возглас коллеги, такого же офицера:

— Кто вы такой, чёрт бы вас побрал?

— Нет, кто ВЫ такой?

Капитан Sparrowhawk решил, что корабль тонет, и приказал команде срочно перебираться на борт соседа. Капитан Broke, не ведая, что творит его коллега, принял аналогичное решение:

— Мы тонем! Всем перейти на Sparrowhawk!

Около получаса команды менялись местами, пытаясь эвакуироваться с тонущих кораблей.

Наконец, сумев трезво оценить обстановку и сообразив, что эсминцы сцепились форштевнями, капитаны поняли, что действовать надо иначе. Матросы стали по своим местам, корабли отыграли «полный назад» и расцепились. Оба эсминца остались на плаву.

Эсминец HMS «Sparrowhawk»

Правда, повреждённый Sparrowhawk был в тот же день затоплен другим британским кораблём, зато Broke пережил войну и в 1920 году был продан чилийскому флоту. (С.)

@темы: Смех, Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

30.05.2020 в 16:17

Пишет  Crisl:

Наачан на официальных карточках

Вторая просто мммм. Эти полуоткрытые ножки....soooo hoooot

@темы: Ракушки, Окада Нана, Вызывает мурлыкание

---

26.04.2020 в 20:08

Пишет  Volt Arachnids:

Д"он это делает каждое воскресение.


Никто пока не воскрес, но слушать всё-равно приятно.

А эта мне нравится больше всего:

Понравились обе

@темы: Услышанное в дожде

---

26.04.2020 в 15:13

Пишет  Даумантас:

...

@темы: Услышанное в дожде, Увиденное в отблеске чужого костра

---

28.05.2020 в 21:36

Пишет  Виктория Инферно:

Новые одежки от космических кутюрье

После очень долгого перерыва США вновь пытаются запустить человека в космос своими силами. Но если с ракетами и кораблем у них сейчас все лучше, чем у стран-конкурентов, то со скафандрами не все так гладко. Они заметно неудобнее и тяжелее — что приводит к большим проблемам, вплоть до отваливающихся ногтей на пальцах астронавтов. Почему так вышло — в интервью Naked Science рассказал конструктор скафандров Николай Моисеев.

Ссылка на очень длинную статью: «Выглядит круто, но пользоваться неудобно»: SpaceX одела астронавтов не в лучшие скафандры. А что будет на Марсе?

<a href="https://eyespace.diary.ru/p219494814.htm">Статья</a> о скафандрах в сообществе [L]твоя Вселенная[/L]

@темы: Рыбка, пойманная в отражении звезд

---

28.05.2020 в 22:11

Пишет  Moraine:

Chrystin Garland










Отсюда

Первая и вторая хорошие, символичные такие

@темы: Ракушки

---

28.05.2020 в 22:22

Пишет  N.K.V.D.:

Как Иисус жил в Японии, выращивал чеснок и был мастером дзен...

В античные времена по всей Элладе можно было найти множество могил Диониса и даже Зевса. И все они были «официальными». В конце концов, если божество умерло в одном месте, почему бы ему не умереть и в другом. Что ему, жалко что ли?
Точно так же в католических реликвариях существует больше дюжины «официальных» крайних плотей христовых, что до поры никого не смущало. Это архаичная, идущая еще из анимизма логика.
Зная о ней, легко принять веру японских христиан в то, что Иисус похоронен на их земле. И вообще, по их версии его не распяли: он просто решил стать обычным японским фермером и завел обычную японскую семью.

Дальше больше!

Когда португальские иезуиты начали обращать подданных сегуна в христианство, их ждал приятный сюрприз: японцы переходили в новую веру быстро и без особого сопротивления. Сказывалась присущая их менталитету религиозная пластичность. Она же подкидывала иезуитам массу проблем: многие из обращенных не понимали, почему они теперь должны молиться только иностранному Богу — Будда ведь не стал от этого хуже, да и Аматэрасу никуда не делась.

Еще «непонятливые» японцы быстро начали заниматься мифотворчеством, придумывая собственные истории об Иисусе, отчего иезуиты хватались за головы. Вершиной этого восхитительного и наивного творческого акта стала легенда о том, что сын божий, на самом деле, выращивал чеснок на севере Японии, оставил здесь потомков, дожил до сотни лет и оставил после себя могилу в деревне Сингу. Могила стала местом паломничества и существует до сих пор.

Пояснительная надпись на "могиле" Христа

Согласно серии легенд, развившихся в среде японских христиан эпохи Эдо, в 21 год Иисус прибыл в Японию для того, чтобы научиться духовности у здешних дзен-мастеров.

Это случилось во время так называемых «потерянных лет Иисуса» — неучтенных 12 лет жизни Христа, которые никак не освещены в Новом Завете. За эти годы он прошел путь от ученика до мастера, обрел Просветление у горы Фудзи и вернулся на родину, в Иудею. Далее в этом мифе все идет согласно Библии, но и тут есть грандиозный твист: на самом деле, римляне по ошибке распяли не Христа, а его младшего брата по имени Исукири.

Собственно, сама «могила» Иисуса в Сингу.

Разочаровавшись в Западе — еще бы, его там едва не убили! — Иисус вернулся в благостную Страну восходящего солнца, где жил, занимаясь простым и честным трудом — выращивая рис и чеснок.
А чтобы мстительные римляне не добрались до него, Христос поменял имя на Дайтеку Таро Дзирай и осел на севере Японии, в деревеньке Сингу. Он женился на дочери здешнего фермера, которую звали Миюко, завел от нее трех дочерей и дожил до почтенных 106 лет. Местные жители посмеивались над его внешностью и называли «длинноносым гоблином», но он, конечно же, не обижался.

Обратите внимание, сколько в этой легенде псевдо-достоверных и даже нарочито-забавных деталей! Пожилой Иисус, от которого пахнет чесноком, которого обзывают соседские мальчишки, и ему все никак не повезет с сыновьями — такой человек уж точно понимает чаяния простого народа.

Источники этой истории также чудны́, как и она сама. Во-первых, это, конечно, местные легенды. Судя по всему, в местности Синго однажды родился ребенок с голубыми глазами, и, вместе со случившимся примерно в это же время пришествием христианства, этого хватило для рождения мифа.

Национальную же известность он получил благодаря знаменитой мистификации, так называемому «Манускрипту Такенучи» — якобы найденному в 1930-х годах своду древних мистических документов, в которых описывается «подлинная» история древних времен.

Во время Второй мировой манускрипт якобы был утерян, но восстановлен силами «патриотов». Как вы уже догадались, этих деятельных «патриотов» трудно назвать вызывающими доверие личностями.
Один из них — Вадо Косака, космоархеолог, уфолог и поклонник теорий заговора, который в 70-х не раз выступал на японском телевидении примерно на тех же правах, что более привычные нам родноверы и «пробужденцы». Но заострять внимание на медиа-безумцах не хочется, лучше вернемся к Иисусу.

Миф о Дайтеку Дзирае имел все шансы на то, чтобы выродиться в опасную для иезуитов ересь, но превратился в наивную пасторальную легенду.

У «могилы» Иисуса проводят синтоисткие обряды.

Могила Иисуса находится на территории, принадлежащей семье Савагути из деревни Сингу. И местные жители-синтоисты, явно не отягощенные скептицизмом, в старину считали представителей этого рода потомками Иисуса. Особенно этому способствовало то, что у некоторых из них действительно были голубые глаза и необычная для этих мест внешность. В каком-то смысле в этом и заключается мудрость язычества: «О, вы потомки бога? Здорово, мы, кстати, тоже, но другого!».

Да и иметь на своей земле могилу божества в качестве достопримечательности — весьма полезно. Деревне Сингу это ежегодно приносит неплохие туристические доходы.

Мемориальный камень на могиле Иисуса.


«Эта мемориальная доска — подарок из города Иерусалима в знак дружбы между Израилем, Иерусалимом и Шинго»

Видимо, чтобы сделать эту странную историю еще безумнее, в 2004 году посол Израиля в Японии Эли Коэн приехал в деревню Синго и открыл на могиле Иисуса мемориальный камень. И ни у одной из сторон особого диссонанса не возникло.
Правда, посольство Израиля все же уточнило, что это — лишь дружеский акт, и притязания Японии на обладание истинной могилой Христа они не поддерживают.

(Цы.)

По поводу визита посла Израиля - надо учитывать что с т.з. иудаизма Иисус мессией не считается.

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

28.05.2020 в 22:43

Пишет  Госпожа Сеть:

Цзян Чен и семейные ценности

@темы: Ракушки, mo dao zu shi, Вызывает мурлыкание

---

29.05.2020 в 00:18

Пишет  Bryn:

ВанПисо картиночки
Сегодня у нас

Санджи-кун

Усопп

И ФроРобин (ну в этой арке потому что они есть и крутецкие)

ФроРобин хорошо вышли

@темы: Ракушки, One Piece

---

29.05.2020 в 00:28

Пишет  N.K.V.D.:

Хелен Кейн - прототип для первого мультперсонажа с неприкрытой сексуальностью

Первые десятилетия 20 века ознаменовались появлением множества музыкальных направлений, разнообразных манер воспроизведения песен. Каждый исполнитель пытался найти свою «фишку», чтобы выделиться среди других.

Читать дальше

Хелен Кейн стала именно такой певицей, голос которой узнавали из тысяч других. Неприкрытая сексуальность в совокупности с детским голоском сделали ее одной из самых популярных артисток 30-х прошлого столетия.

После выхода этой песни Хелен Кейн прозвали «Boop-Boop-a-Doop Girl» за ее необычное исполнение скэтом, т. е. специфическим способом исполнения джазовой импровизации, смешивания пения и проговаривания.

Образ Хелен был настолько ярким, что она стала прототипом для мультяшного персонажа рисованных мультфильмов, Бетти Буп, бившего все рекорды по популярности.

Пока Хелен Кейн блистала на сцене, по ее подобию Макс Флейшер создал анимационный персонаж Бетти Буп (Betty Boop). Девушка из мультфильма «копировала» манеру Хелен разговаривать и петь. Чулочки в сеточку, короткое платьице, глубокое декольте: Бетти Буп стала первым мультперсонажем, отличавшимся неприкрытой сексуальностью.
В репертуаре Хелен Кейн была та самая песенка "I Wanna Be Loved By You". Вот вам и полная аллюзия: певичка, выступающая с маленькими орекстриками придумывает себе красивый псевдоним из фамилии звезды и Sugar - потому что блондинка.

Получается в переводе "сахарный тростник" - сексуальненько так, но советскому зрителю, увы, было бы долго все это объяснять про Хелен Кейн с песенкой и про сексапильную Бетти Буп в чулочках и с выглядывающей из-под юбки подвязочкой.

Поэтому в переводе шутливый намек на возведенную в квадрат вторичность героини потерялся. Но этот же намек отсылал к символам массовой культуры эпохи "сухого закона", джаза и становления звукового кино, поэтому все-таки обидно. Ведь авторы фильма старались, работали над образом.

Но вообще-то намек не пропал и его оценили в полной мере. Отсюда и картинки, на которых мультяшная брюнетка изображена с явными намеками на Мерилин. И стоит ли удивляться, что после этого Бетти еще неоднократно "исполняла" ту самую песенку?

В 1932 году в одном из журналов был опубликован коллаж, в котором сравнивались Хелен Кейн и Бетти Буп.

После этого артистка подала иск в суд на компанию Paramount за неправомерное использование своего образа и «скрипящей» манеры исполнения своих песен на $ 250 000. Дело затянулось на два года, и, несмотря на то, что нашлись факты, подтверждающие правоту Хелен Кейн, суд решил дело в пользу кинокомпании.

Несмотря на поражение Хелен Кейн в суде, поклонники мультфильма про Бетти Буп всегда ассоциировали персонажа с любимой артисткой.

Пусть суд и не нашел сходства между певицей и героиней мультфильмов, сексуальная нарисованная Бетти Буп у зрителей неизменно ассоциировалась со звездой эстрады. Поэтому вспоминаем мы о Хелен и сегодня, хотя дни ее славы давно минули, а сама она ушла из жизни в далеком 1966 году.

Хелен Кейн была первой, но не единственной секс-бомбой прошлого века, которую увековечили в своих работах аниматоры. Модель Викки Дуган, по прозвищу «Спинка», стала прототипом Джессики Рэббит в анимированном фильме «Кто подставил кролика Роджера». Кстати, Бэтти Буп также появляется в одном из эпизодов этой картины.

О да, упомянутая в конце Викки Дуган была хороша

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

29.05.2020 в 02:18

Пишет  Шано:

Я понимаю, что легче всего любые китайские данные объявить враньем, и вообще сказать, что как бегали в набедренных повязках, так и продолжали, а в своих книгах все выдумали.
Меж тем, я еще когда работал над серией про ОИК, сильно удивлялся, насколько был развит Китай в 17-18 веках.
Вообще импорт Китая стоял на четырех китах. Про три все знают - чай, фарфор и шелк. Я бы хотел поговорить о четвертом, который тоже известен, но почему-то о нем говорят мало.
Речь о нанке, которую я по английской традиции привык называть нанкин.
Это грубая хлопчатобумажная ткань, по сути - это джинса Нового Времени. Делалась она до смешного просто - на трафарет натягивали ткань из хлопка специального сорта, а далее клали трафарет для узора, и в отверстия втирали гашеную известь и соевую муку. После высыхания ткань несколько раз окунают в ванну со спецраствором, чаще всего это просто краситель, и опять-таки - очень часто - индиго. И вуаля - расписная джинса готова!
Так вот, импорт нанкина ежегодно составлял до нескольких миллионов отрезов в год. И это не китайские данные. Например британская ОИК в период 1800-1815 годов ежегодно вывозила 800 -1200 тысяч отрезов нанкина. Если чая англичане вывозили примерно на 250 тысяч фунтов стерлингов в год, то нанкина - на 50-70 тысяч. Прямо скажем, немало, пятая часть от трат на чай. Еще раз, это только англичане. А были еще русские, французы, испанцы, американцы, и так далее.
По сути - это бязь, и из нее чаще всего шили брюки, которые носили как богатые (вспоминаем Чарльза Дикенса), так и бедняки.
Убило нанкин совершенствование американского производства хлопка. То есть когда появилась та самая американская джинса, плюс Европа наконец-то научилась делать качественную и дешевую ткань - нанкин постепенно сошел на нет. Это примерно 1860-е.
Еще раз говорю - примерно с 1680 по 1800 годы Китай был первым государством мира. Как по объемам производства, так и по населению, военной силе, экономике, финансам. Мы мало об этом знаем только потому, что экспансия Китая была направлена вглубь континента, а не на море.
И европейцы не могли продать в Китае никаких товаров не потому, что это были созерцающие мир на вершине горы даоисты, а потому что банально не дотягивали до китайского качества, не могли предложить конкурентную цену, и с объемами у них было совсем тухло.
Что произошло в период с 1800-1830 годов - я уже писал.

warhead.su/2020/03/29/kitay-v-lovushke-kak-dove...

george-rooke.livejournal.com/973451.html

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

29.05.2020 в 03:04

Пишет  Госпожа Сеть:

@темы: Ракушки, mo dao zu shi, Вызывает мурлыкание

---

29.05.2020 в 03:35

Пишет  Горобэй:

мило так) и улыбчиво)

@темы: Ракушки

---

29.05.2020 в 01:46

Пишет  julia-sp:

Двадцать фраз учителей на удалёнке

+++

@темы: Смех

---

29.05.2020 в 01:19

Пишет  Crisl:

**адски хохочет**

@темы: Смех

---

29.05.2020 в 00:16

Пишет  RedTwilight:

Угадайте, что мне нравится на картинке?

Mathilde Tantot

ответ

теннисная форма

Да, форма хорошая, да

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание, Mathilde Tantot

---

29.05.2020 в 10:11

Пишет  Ab61rvalg:

Стильное пятницо

Что модно носить этим летом

Яна от chihuri по случаю наступления лета переоделась в милое платьюшко с лимончиками













Та новомодная игра про стильных демонеток

Милое и некоторое горячее

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание

---

29.05.2020 в 03:56

Пишет  Горобэй:

рыцарь и его верный...скакун

@темы: Ракушки

---

29.05.2020 в 13:43

Пишет  ZEAl:

@темы: Смех

---

29.05.2020 в 14:29

Пишет  Шано:

Глава 19
В усадьбе мелкопоместных
Как уже объяснялось, богатое, знатное и чиновное поместное дворянство составляло очень ничтожную долю дворянского сословия. Не столь уж много было и дворян средней руки, владельцев нескольких сот душ. Подавляющее большинство помещиков владели, хорошо, если несколькими десятками крепостных, а то и всего-то несколькими «рабами». В Рязанской губернии, отличавшейся большим количеством мелкопоместных, по 7-й ревизии (1815 г.) помещиков, имевших свыше 1 тыс. душ, было всего 40 из общего числа 6471 человек, что составляло 0,61 %; к ним примыкали владельцы свыше 500 душ, каковых имелось 72 душевладельца (нужно учесть, что это – без членов семейств!), или 1,11 %. Зато помещиков, имевших до 20 душ, было 4777 (73,84 %), да от 21 до 100 душ – 940 душевладельцев (14,52 %). Естественно, бедные беднели, богатые богатели. По 10-й ревизии (1857 г.) владельцев свыше 1 тыс. душ было уже 56 (1 %), от 501 до 1 тыс. душ – 113 человек (2 %). Зато число владельцев до 20 душ сократилось до 2 736 человек (50 %). Вовсе нищих, имевших не более 10 душ, на 1857 г. насчитывалось 710 семейств. Дореволюционный исследователь, автор знаменитой книги «Рязанские помещики и их крепостные» А. Повалишин, сам рязанский дворянин, писал о таких помещиках: «Как малы были средства этих помещиков, видно из следующего расчета: во владении их находилось земли 19 765 десятин; доходом с этой земли нужно было прокормить 710 семейств помещиков, заключавших в себе 2324 наличных обоего пола души, и 3339 м. п. душ крестьян, а прибавляя столько же на женский пол, – 6678 душ, всего же 9002 живых души; след., на содержание каждой из них мог поступить доход только от 2 дес. 469 саж., во всех трех полях» (71; 26). Повалишин пишет, что принадлежавшую им землю эти помещики «обрабатывали сами вместе со своими крепостными людьми». И не диво: ведь в среднем на каждое семейство приходилось менее 5 душ мужского пола.
«Из тех же сведений, – продолжает Повалишин, – видно, что к 1851 г. начал образовываться особый класс дворян-землевладельцев, то есть таких помещиков, которые совсем не имели крепостных людей, а лишь одну землю, каковую и обрабатывали своим личным трудом. Таких дворян было 374 семейства; им принадлежало 3849 десятин земли, то есть на каждую семью с небольшим 10 десятин» (там же).
Мысленно переходя в этой книге от роскошной сельской или городской усадьбы к более скромным домикам владельцев нескольких сот душ, мы постепенно оказываемся перед усадьбой мелкопоместного владельца двух-трех душ, которая ничем не отличалась от усадьбы зажиточного или даже среднего крестьянина. «В нашей местности было много крайне бедных, мелкопоместных дворян, – пишет смоленская дворянка, дочь богатого, но разорившегося помещика. – Некоторые домишки этих мелкопоместных дворян стояли в близком расстоянии друг от друга, разделенные между собою огородами, а то и чем-то вроде мусорного пространства, на котором пышно произрастал бурьян, стояли кое-какие хозяйственные постройки и возвышалось иногда несколько деревьев… Оно (село Коровино, описываемое мемуаристкой. – Л. Б.) представляло деревню, на значительное пространство растянувшуюся в длину. Перед жалкими домишками мелкопоместных дворян (небольшие пространства луговой и пахотной земли находились обыкновенно позади их жилищ) тянулась длинная грязная улица с топкими, вонючими лужами, по которым всегда бегало бесконечное множество собак (которыми более всего славилась эта деревня), разгуливали свиньи, проходил с поля домашний скот» (19; 214).
Несомненно, бедность помещика прежде всего и была тем непреодолимым фактором, который делал его жилище весьма непрезентабельным, а его повседневность весьма незавидной.
Повалишин писал в своем исследовании: «Не имея достаточных средств для содержания себя доходами с имений, мелкие помещики должны были изыскивать другие для сего средства и находили их на службе военной или гражданской. Но для сего нужно было иметь некоторые способности, и, хотя требования описываемого времени были не велики, – некоторые познания. Не все помещики могли удовлетворять даже таким требованиям, многие из них были совершенно безграмотны и способны лишь применять свои физические силы в деревне, в той среде, к которой они с малолетства присмотрелись. Такие помещики по необходимости оставались в своих имениях, которые приобретали уже все свойства имений крестьянских. О таких помещиках А. И. Кошелев (видный общественный деятель середины XIX в., рязанский помещик. – Л. Б.), большой знаток этого дела, в статье своей о мелкопоместных дворянах, говорит: «… Все эти помещики живут посреди своих крестьян, многие из них занимают дома, прилегающие направо и налево к жилью крепостных своих людей, но немалое количество сих владельцев обитает со своими крестьянами на одном и том же дворе и даже в одной той же избе. У всех мелкопоместных поля совершенно перепутаны с крестьянскими участками, у многих же из них имеются одни господские поля, а крестьяне их или на месячине, или на застольной, или едят за одним столом со своими господами. Многие мелкопоместные дворяне сам и извозничают, ямщичествуют, пашут вместе со своими крестьянами, носят одни и те же кафтаны, полушубки, тулупы и сапоги. У многих мелкопоместных во всем доме один или два тулупа, кафтан, одна пара сапог, которые служат то барину, то мужику, глядя по тому, кто едет в дорогу, в лес, на мельницу и пр.» (71; 27–28).
Современники (Кошелев, Водовозова, Терпигорев-Атава, Салтыков-Щедрин, Галахов, Короленко) из разных губерний описывают целые деревни, состоявшие из мелкопоместных и их немногочисленных крепостных.
«На Руси было много мелкопоместных дворян, положение которых представляло весьма горькую участь; их быт мало отличался от крестьянского, жили они часто в избах, со своими же крепостными мужичками, и пахали, и сеяли, и убирали сами с полей свой хлебушко. Хорошо, если судьба сталкивала этих бедняков с соседними зажиточными помещиками; иной раз примут в них участие, рассуют детей по училищам или определят сына в полк на свой счет или дочери сошьют приданое» (99; 375–376).
Что касается второй части заявления мемуаристки, мы позволим себе здесь усомниться, и, как видно будет ниже, с полным основанием. Но в остальном все верно. Видимо, немало было помещиков, которым приходилось участвовать в полевых работах наравне со своими крепостными. Либерал-западник А. Д. Галахов, на страницах своих воспоминаний постоянно осуждавший крепостничество, писал в то же время: «Большая часть этих помещиков по своему образованию, а некоторые и по имущественному положению стояли так близко к крестьянскому миру, что напоминали пословицу «Свой своему поневоле друг». По какому расчету стал бы помещик Тюменев относиться враждебно к своим двум или трем «душам», когда он был их товарищем по работе? Каким образом помещик Барышников мог выказывать дворянскую требовательность от крестьян, когда он был их собеседником по питейному заведению?» (25; 35).
Картина, вроде бы, идиллическая: барин с крепостным плечом к плечу пашут, косят, а потом вместе отдыхают в кабаке. Напились, подрались, помирились, обнялись, поцеловались, проспались, а назавтра снова плечом к плечу за работы. На самом же деле современники, как один, отмечают, что именно у мелкопоместных существовали наиболее жесткие формы эксплуатации крепостных, граничившие с рабством – именно вследствие бедности и невежества самих господ. Владелец тысяч душ не станет гнаться за десятком-другим рублей, неусыпно надзирать за работами, лично подгоняя работников плетью, да, большей частью, он и не живет постоянно в имении; к тому же образование и воспитание смягчало нравы, а это была прерогатива богатых помещиков. Видный государственный деятель середины XIX в., родственник министра государственных имуществ графа Киселева, Заблоцкий-Десятовский, писал о мелкопоместных: «…У тех, которые обрабатывают землю лично, крестьяне живут почти вместе с помещиками, мало от них отличаясь. Но имеющие несколько десятков душ большею частию обременяют работами крестьян, переводя их часто на месячину» (Цит. по: 71; 32). Рязанский губернатор в 1855 г. во Всеподданнейшем отчете писал: «Нельзя похвалиться богатством рязанских помещиков, которых имения большею частию заложены в кредитных установлениях и обременены частными долгами; но еще более нельзя сказать в пользу благосостояния помещичьих крестьян, которые при недостатках своих помещиков терпят еще большие лишения. Причина сего – большое количество мелкопоместных владельцев, кои при весьма ограниченных средствах исторгают из имений своих и крестьян все, что только можно. Уничтожение сих мелкопоместных дворян принесло бы величайшую и неоспоримую пользу». В отчете за 1855 г. вновь повторяется та же оценка: «В губернии весьма много мелкопоместных и незначительных малоземельных помещиков. Как те, так и другие основывают свои выгоды на излишнем труде и оброке своих крепостных крестьян, которых своими распоряжениями доводят иногда до крайней степени лишений. Эти распоряжения помещиков, происходящие от недостатка их образования, и, следовательно, от незнания своих выгод, собственнаго своего достоинства и должных отношений к крепостным их крестьянам, были причиною нескольких случаев ослушаний крестьян против своих владельцев и других неприятных для сих последних происшествий» (Цит. по: 71; 32–33).
Нищета мелкопоместных для нашего современника, не знакомого с действительностью прошлого, удивительна. «Помню, как не раз на дворе усадьбы останавливались две или три рогожные кибитки, запряженные в одиночку, и Павел, буфетчик, подавая сложенные бумаги, заикаясь, докладывал матери: «Сударыня, смоленские дворяне приехали».
– Проси в столовую, – был ответ.
И минут через десять действительно в дверь входило несколько мужчин, различных лет и роста, в большинстве случаев одетых в синие с медными пуговицами фраки и желтые нанковые штаны и жилетки; притом все, не исключая и дам, в лаптях.
– Потрудитесь сударыня, – говорил обыкновенно старший, – взглянуть на выданное нам предводителем свидетельство. Усадьба наша сожжена, крестьяне разбежались и тоже разорены. Не только взяться не за что, но и приходится просить подаяния.
Через час, в течение которого гости, рассевшись по стульям, иногда рассказывали о перенесенных бедствиях, появлялось все, чем наскоро можно было накормить до десяти и более голодных людей. А затем мать, принимая на себя ответственность в расточительности, посылала к приказчику Никифору Федоровичу за пятью рублями и передавала их посетителям» (109; 89–90).
Мелкопоместные были повсеместно, где только имелись в России помещики. Но особенно много их было в Смоленской губернии, в Белоруссии, в бывших литовских и польских губерниях, вошедших в состав Российской империи. В. Г. Короленко в «Истории моего современника» рассказывает о «сорокопановках», как иронически называли мужики поселения мелкопоместных, живших вперемежку со своими крестьянами, и приводит совсем уже удивительный случай совместного владения двумя шляхтичами… одним крепостным (47; 213–244). В бывшей Речи Посполитой такая шляхта была типичной, поскольку польские короли, даруя шляхетство, не давали, подобно русским царям, ни земли, ни холопов. Такая мелкая шляхта, собственноручно пахавшая землю, иронически называлась «лычаковой», якобы потому, что подвязывала сабли лыком за неимением ремешка.
«Соседи, – вспоминала Е. П. Янькова, – … были все однодворцами и мелкие помещики, не лучше однодворцев. Верстах в двадцати от нас жило семейство Бершевых, которые у нас бывали. Состояньице у них было очень небольшое, и барыня сама хаживала со своими домашними на работы… «Вот, матушка, – рассказывала она мне, – как мак-то поспеет, засучим мы свои подолы, подвяжем и пойдем мак отряхать: я иду вперед, а за мною по бокам мои девки и живо всю десятину отхватаем» (9; 79). Было это в Липецком уезде Воронежской губернии.
Бедственное положение многочисленного мелкопоместного дворянства, позорившего своей нищетой и невежеством дворянское сословие и подрывавшего его авторитет, беспокоило правительство. В 1843 г. Комитетом министров было решено предоставить малоземельным дворянам Смоленской, Рязанской, Калужской, Вологодской и других губерний возможность переселиться в многоземельные восточные уезды, выделяя в Симбирской губернии по 60 десятин и в Тобольской – по 80 десятин на семейство. Надо отметить, что мера эта не удалась: мелкопоместные предпочитали влачить жалкое состояние на прежних местах, где они уже адаптировались: «Из числа малоземельных нуждающихся дворян (9287 чел. об. п.) только 448 семейств изъявили желание переселиться; из Тульской губ. пожелали выселиться из 207 семей только 30 семейств» (42; 63).
Яркие страницы помещичьего быта оставил в своих книгах писатель С. Н. Терпигорев, писавший под псевдонимом С. Атава, автор одной из знаменитейших русских книг «Оскудение. Очерки помещичьего разорения». Не преминул он остановиться и на повседневности мелкопоместных, на которых нагляделся в своей Тамбовской губернии.
«По дороге в Покровское… нам приходилось проезжать через большое село Всехсвятское, сплошь состоявшее из мелкопоместных. Маленькие усадьбицы с домиками и надворными строениями, крытыми соломой, при них садики с густо разросшимися яблонями, грушами, вишнями, рябиной, черемухой, сиренью, а невдалеке три-четыре крестьянских двора – их крепостные. Из таких усадьбец, вперемежку с крестьянскими избами, состояло все Всехсвятское. Когда-то давно оно принадлежало трем помещикам,… поселившимся невдалеке друг от друга, по причине красивой здешней местности, а также чтобы жить было веселее, люднее, не в одиночку, в глухой степи. Но то было давно, и с тех пор наследники их, множась, поделили их земли, расселились и обустроились каждый отдельно, и оттого стало во Всехсвятском такое множество помещиков, хотя все они носили всего три фамилии: Зыбиных, Чарыковых и Неплюевых… Очень много было этих усадьбец, и почти все одинаково маленькие, полуразвалившиеся, с заросшими садиками. Только две или три между ними были хотя несколько побольше и попривольнее, то есть сколько-нибудь походили на обыкновенные помещичьи усадьбы средней руки.
Проезжая, мы видели некоторых их владельцев, расхаживающих у себя по двору в красных рубахах, совсем как кучера, или в широких, грязных парусиновых пальто, как старые повара, дворецкие отставные и прочие заштатные дворовые. Видали и их жен, вдали, сидевших в усадьбе или на берегу, окруженных бедно и грязно одетыми детьми» (99; 342–343).
Буквально теми же словами рассказывает точно о таком же селе мелкопоместных дочь смоленских помещиков Е. Н. Водовозова. «Большая часть жилищ мелкопоместных дворян была построена в то время почти по одному образцу – в две комнаты, разделенные между собой сенями, оканчивающимися кухнею против входной двери. Таким образом, домик, в котором было всего две комнаты, представлял две половины, но каждая из них была, в свою очередь, поделена перегородкою, а то и двумя. Домики были разной величины, но большая часть их – маленькие, ветхие и полуразвалившиеся. По правую руку от входа из сеней жили «господа», с левой стороны – их «крепостные». Лишь у немногих мелкопоместных помещиков были построены особые избы для крестьян, – у остальных они ютились в одном и том же доме с «панами», но на другой его половине, называемой «людскою»…
«Господская» половина, называемая «панскими хоромами», отличалась в домах мелкопоместных дворян только тем, что в ней не бегали ни куры, ни телята, ни песцы, но и здесь было много кошек и собак.
Вместо лавок по стенам, ведер и лоханок в панских хоромах стояли диваны, стол, стулья, но мебель была допотопная, убогая, с оборванной обивкой, с изломанными спинками и ножками. Отсутствием чистоплотности и скученностью «господская» половина немногим разве уступала «людской». Как в домах более или менее состоятельных помещиков всегда ютились родственники и приживалки, так и у мелкопоместных дворян: кроме членов собственной семьи, во многих из них можно было встретить незамужних племянниц, престарелую сестру хозяйки или дядюшку – отставного корнета, промотавшего свое состояние. Таким образом, у этих бедных дворян, обыкновенно терпевших большую нужду, на их иждивении и в их тесных помещениях жили и другие дворяне, их родственники, но еще более их обездоленные, которым уже совсем негде было приклонить свою голову…
К нам в дом часто хаживала одна мелкопоместная дворянка, Макрина Емельяновна Прокофьева… Земли у Прокофьевых было очень мало, но, несмотря на их малоземелье, у них был фруктовый сад, в то время сильно запущенный, но по количеству и разнообразию фруктовых деревьев и ягодных кустов считавшийся лучшим в нашей местности. Был у Прокофьевой и огород, и скотный двор с несколькими головами домашнего скота, и домашняя птица, и две-три лошаденки. Ее дом в шесть-семь комнат был разделен на две половины: одна из них, вероятно более ранней стройки, в то время, когда мы бывали у нее, почти совсем развалилась, и в ней держали картофель и какой-то хлам, а в жилой половине была кухня и две комнаты, в которых и ютились мать с дочерью. В этом доме, видимо, прежде жили лучше и с большими удобствами: в спальне стояли две огромные деревянные двуспальные кровати… Они занимали всю комнату, кроме маленького уголка, в котором стояла скамейка с простым глиняным кувшином и чашкою для умывания. В другой комнате были стулья и диван из карельской березы, но мебель эта уже давным-давно пришла в совершенную ветхость: по углам она была скреплена оловянными планочками, забитыми простыми гвоздями. Посреди комнаты стоял некрашеный стол, такой же, как у крестьян. К одной из стен был придвинут музыкальный инструмент – не то старинное фортепьяно, не то клавесины. Вероятно, в давнопрошедшие времена он был покрашен в темно-желтый цвет, так как весь был в бурых пятнах различных оттенков. Его оригинальность состояла в том, что, когда летом порывы ветра врывались в открытые окна, его струны дребезжали и издавали какой-то хриплый звук, а в зимние морозы иногда раздавался такой треск, что все сидящие в комнате невольно вздрагивали.
В хозяйстве Макрины… более всего чувствовался недостаток в рабочих руках. У нее всего-навсего было двое крепостных – муж и жена, уже немолодые и бездетные…» (19; 215–216, 221–223).
Представить себе бедность таких помещиков можно, сопоставив их с помещиком средней руки, например, отцом А. Фета, у которого все же было 300 душ; правда, он был обременен большими долгами – следствием увлечения карточной игрой на военной службе. Но кто же тогда не играл в карты и не имел долгов? И вот отец Фета, приехавший в Петербург по делам, связанным с судебным процессом, бегал «по недостатку в деньгах пешком по Петербургу,… намявши мозоли, вынужден был, скрепя сердце, продолжать мучительную беготню» (109; 39). А каково было тем, у кого имелось не 300, а 30 душ?
Понятно, что если даже зажиточные провинциальные помещики не имели возможности выписать из столицы порядочного учителя или нанять хотя бы сносного местного учителя народного училища и обходились большей частью или семинаристами, или даже грамотными крепостными, то положение нищих мелкопоместных в этом отношении было много хуже. «Макрина», описанная Водовозовой, привозила к своим соседям дочь, и та хоть чему-то, хоть со слуха могла научиться. Но Макрина знавала лучшие дни и понимала, что девушка должна была иметь хоть какое-то воспитание и образование. А прочие… Мальчиков все же учили самому необходимому и элементарному, например, читать и писать. Обходились при этом собственными «куцыми» знаниями, а то и нанимали в учителя дьячка приходской церкви за горшок каши и полтину медью (стандартная плата за первоначальное обучение). А девочки… А зачем их учить? Им же не на службу идти. А крохотным хозяйством, выйдя замуж за такого же мелкопоместного, и без грамоты можно заниматься. Аналогичным было и воспитание: «манеры» перенимали у своих, более богатых соседей, или свободно обходились без них. Упоминавшаяся соседка Яньковой, Бершева, сама со своими девками «отряхавшая» мак, употребляла в обществе своей богатой и знатной соседки обычную площадную брань.
Самым простым и, пожалуй, достойным способом пожить в тепле и сытости для таких помещиков было – стать компаньонкой или приживалом богатого соседа. Например, у зажиточного и одинокого дядюшки А. Фета «нередко проживали ближайшие мелкопоместные дворяне, составлявшие ему партию на бильярде или в бостон» (109; 87). Дед Галахова, владелец 200 душ, тоже после чая «играл с гостем или проживавшим у него для компании бедным дворянином на бильярде, в шахматы, в шашки» (25; 42). И в доме родителей Фета «часто за столом появлялись мелкопоместные дворяне из Подбелевца, бывавшие точно так же и в других домах нашего круга: у Мансуровых, Борисовых и Зыбиных. Отец, в свою очередь, был скорее приветлив, чем недоступен и горд… Невзирая на такое радушие, отец весьма недоброжелательно смотрел на мелких подбелевских посетительниц, вероятно, избегая распространения нежелательных сплетен.
Из этого остракизма изъята была небогатая дворянская чета, появлявшаяся из Подбелевца иногда пешком, иногда в тележке. В последнем случае сидевший на козлах маленький и худощавый в синем фраке с медными пуговицами Константин Гаврилович Лыков никогда не подвозил свою дебелую супругу Веру Алексеевну к крыльцу дома, а сдавал лошадь у ворот конного завода конюхам. Оттуда оба супруга пешком пробирались к крыльцу…» (109; 66–67).
Здесь надобно пояснить, что по тогдашним понятиям подъехать в экипаже к крыльцу мог лишь человек достаточно высокого положения, а мизерабль должен был выходить у ворот и идти через двор пешком; при встрече на дороге такой человек должен был уступать путь богатому экипажу. Зная свое место, мелкопоместные именно так и поступали: «И они точно сами сознавали свое ничтожество и, говоря по-старинному, свою подлость перед крупными или, по крайней мере, более или менее крупными в сравнении с ними помещиками.
Бывало, едем куда-нибудь, дорогой вдруг встречается в тележке в одну лошадь или на беговых дрожках кучер не кучер, дворовый не дворовый, сворачивает в сторону, кланяется. Ему едва отвечают и спрашивают лакея, сидящего на козлах:
– Это кто?
– Всехсвятский барин, И называет одну из трех фамилий. А то встретится, бывало, в тележке, парой, целая семья таких помещиков. Сам глава семьи сидит на облучке и правит, а в тележке жена, дети и с ними, в качестве няньки, какая-то баба» (99; З46).
За стол таких беднейших дворян сажали только при обедах «посемейному», с приездом же «приличных» гостей они стушевывались: «С нашим и вообще с чьим бы то ни было приездом, они исчезали куда-то, а соседи, у которых они были, рассказывали потом, какие они несчастные, жалкие и какие вместе с тем необразованные и вообще невоспитанные.
– Вообразите, – рассказывали те, у которых они были, которые их принимали или допускали до себя, – вообразите, невозможно за стол с собою посадить: сморкаются в салфетки, едят руками… А между тем ведь, все-таки, и неловко как-то не принять, не посадить с собою: все-таки ведь дворяне…» (99; 345–346).

Леонид Беловинский
Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы lib.rus.ec/b/583876

Познавательно.
Тут, правда, имхо, надо учитывать следующий момент - "малопоместных" было много. но, соответственно, и крестьян у этих "малопоместных" было тоже мало.

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде