30.06.2020 в 18:25

Пишет  rrrat:

актуальненькое

и фееричная дискуссия в комментариях

КСТАТИ ДА!!!

@темы: Смех

---

30.06.2020 в 19:33

Пишет  Шано:

Как всем известно, русские различают "синий" и "голубой", а для этих странных англичан всё blue... Или нет?
Если углубиться в этот вопрос, то картина гораздо сложнее.
Во-первых, как известно всем, кто дружит с компьютером, в английском обозначение "голубого" есть - cyan. Но в бытовой речи оно не используется. Просто оно не относится к нейтральному общеупотребительному лексикону.
Во-вторых, названия "синий" и "голубой" носители русского языка выучивают не "естественным путём", как "красный" и "зелёный" ("не ешь это яблоко, оно зелёное, возьми красное"). Мы усваиваем его в детском садике или в начальных классах школы, когда нас учат цветам радуги (Мединский, брысь!) и мучают всеми этими запоминалками про охотников и фазанов. Кстати, прекрасно помню, как меня в детстве возмутило, почему синий и голубой выделены как разные цвета, а фиолетовый и сиреневый - нет (где логика у этих взрослых?).
Вот только семицветный солнечный спектр придумал... англичанин Исаак Ньютон. Визуально глаз выделяет в радуге 6 цветов, но Ньютону хотелось придать модели сакральную гармоничность, и он выделил blue и indigo как два разных цвета. Причём под blue он понимал то, что сейчас носитель английского назвал бы cyan. То есть значения слов ещё и меняются со временем.
А дальше ещё интереснее, потому что Ньютонов спектр, естественно, мог попасть на русскую почву и встроиться в нашу систему начального образования только в послепетровскую эпоху. Что же было в допетровской Руси?
Слово "голубой" определённо было как минимум с XIV в. В берестяной грамоте №142 - "къне мъи голубыи" ("конь мой голубой"). Понятно, что конь "голубой" в данном случае не больше, чем котик на картинке. Это логично, поскольку "голубой" происходит изначально от "голубя": цвета голубя - значит серый с синеватым оттенком. Прошарила по Национальному корпусу русского языка - вплоть до конца XVI в. подавляющее большинство употреблений слова "голубой" относится именно к масти животных.
А вот с XVII в. начинается по-настоящему интересное. Слово "голубой" начинает активно употребляться применительно к цветам одежды и ткани, причём by default - богатых и статусных (потому что бедные если и красили одежду, то письменных завещаний и перечней имущества не оставляли). Вряд ли бояре и церковные иерархи снисходили до синевато-серого. Видимо, всё же имелся в виду более яркий цвет. Но какой именно?
Тут, как оказывается, полнейшая путаница. В источниках XVII в. бытуют три лексемы - "синий", "голубой" и "лазоревый". Одни источники используют только "синий". Другие - только "голубой". Третьи различают "синий" и "лазоревый". Самое детальное и экзотическое разграничение - в записях купцов, торгующих импортными тканями: те различают "синий", "голубой" и "лазоревый" как три отдельных цвета. Но систематического противопоставления "синего" "голубому" в русских памятниках XVII в. не наблюдается!
Мораль сей басни такова. Во-первых, знаменитые эксперименты Леры Бородицкой с различением синего и голубого носителями русского (и, соответственно, английского) языка в идеале требуют проверки на неграмотных русских, не получивших начального образования. Да только где ж их взять в наше время?
Во-вторых, прежде чем обсуждать влияние языка на мышление, неплохо бы отграничить факты языка от установок образования, полученного на этом языке. Возможно, в английских детских садиках и начальных школах просто не долдонят цвета солнечного спектра с такой настойчивостью, как у нас (ну не считается это обязательным элементом начального образования деток).
Во-вторых с половиной, всё-таки печально, что англофонная научная традиция не различает понятия "язык" и "речь". Возможно, многих фундаментальных лингвистических споров англоязычного мира просто не возникло бы, если бы такое различие признавалось. Мы овладеваем не собственно языком, а способом его использования - речью. Образование навязывает одни способы использования языка как правильные и отсекает другие как неправильные (например, для японца не различать "р" и "л" нормально, но русского ребёнка, если он в шесть лет всё ещё их не различает, тащат к логопеду). А мышление - это посредник между языком и способом его использования.
С вами был Капитан Очевидность. steblya-kam.livejournal.com/320420.html

интересно

@темы: Рыбка разных наук

---

30.06.2020 в 21:24

Пишет  Crisl:

Фумика тян=лето

@темы: Ракушки, Божественное, Fumika Baba, Вызывает мурлыкание

---

30.06.2020 в 21:33

Пишет  Госпожа Сеть:

Повелитель Ветра и Черновод

@темы: Ракушки, Tian Guan Ci Fu, Вызывает мурлыкание

---

30.06.2020 в 22:02

Пишет  Госпожа Сеть:

@темы: Ракушки, Tian Guan Ci Fu

---

30.06.2020 в 23:14

Пишет  Шано:

Женщина и семейная экономика
Часть 2

Принеся свое приданое в новый дом, женщина включалась в семейную экономику. Средневековая литература и фольклор решительно отделяют мужскую сферу труда от женской – по месту и типу работы. Хорошо известна фраза Джона Болла: «Когда Адам копал, а Ева пряла, где были господа?» (When Adam delved and Eve span, Where then were all the gentlemen). Очевидно, Болл не находил ничего странного в разделении работы по полу – он вел речь только о том, что «в начале» не было никаких классовых различий. Эти сферы имеют свои символы, которые становятся распространенными характеристиками мужского и женского труда в литературе и живописи. У женщины – прялка, у мужчины – лопата или цеп.


Коронерские отчеты о несчастных случаях и манориальные записи также подтверждают разделение крестьянского труда, в зависимости от пола[1]. Женские повседневные обязанности в целом были менее опасны, чем мужские (22 процента от общего числа погибших, сообразно коронерским отчетам). Несчастные случаи, происходившие с женщинами, свидетельствуют, что много времени они проводили дома или во дворе (29.5 процентов). Когда женщина выходила из дома, то, как правило, в связи с домашними обязанностями: 14 процентов погибших женщин утонули в колодце или общественном пруду (6 процентов у мужчин). При этом с мужчинами гораздо чаще, чем с женщинами, происходили несчастные случаи в поле, в лесу, на мельнице, на стройке и т.д.
Причины несчастных случаев и места, где они происходили, позволяют очертить круг повседневных обязанностей женщины. Утром, днем и вечером женщине приходилось носить воду из колодца для мытья и приготовления пищи. Уход за крупным скотом, пивоварение, стирка, сезонные полевые работы – все это вносило свой вклад в скорбные списки в течение дня. Разделение труда рано входило в жизнь детей. Несчастные случаи с детьми в возрасте двух-трех лет вполне отражают жизнь их отцов и матерей: один трехлетний мальчик отправился вместе с отцом на мельницу и утонул, другой погиб от неосторожного обращения с топором; у девочек было больше шансов упасть в колодец или опрокинуть на себя котел с кипятком.
Повседневные женские обязанности хорошо описаны в «Балладе о недовольном муже» («муж-хозяйка»). У героини баллады нет слуг, а дети еще малы, поэтому она занята день-деньской. Она жалуется, что и ночью ей не удается отдохнуть, потому что приходится вставать и качать ребенка. Поутру она доит коров, выводит их на пастбище, делает масло и сыр, одновременно присматривая за детьми. Затем она кормит птицу и гонит гусей на луг. Каждые две недели она печет хлеб и варит пиво, а кроме того – чешет шерсть, прядет, треплет коноплю. Она одевает всю семью, и ей удалось сэкономить немного денег, не покупая ткань на рынке. Однако муж утверждает, что все это очень легко и что на самом деле его супруга проводит целый день, сплетничая с соседками.
Первым делом поутру хозяйке следовало развести огонь. Нужно было взять растопку (солому или хворост), раздуть угли, потом подбросить дрова. В коронерском отчете мы читаем, как одна женщина, поднявшись рано утром, полезла на дерево, чтобы наломать сухих веток на растопку, и свалилась. Другая, семидесяти лет от роду, пошла с мешком за соломой, как поступала много лет, и по пути упала с лестницы.
Разведя огонь, хозяйка варила кашу или что-нибудь еще на завтрак.
Уборка занимала немного времени. Крестьянские жилища были невелики и скудно обставлены; посуды было также немного. Пол был усыпан соломой, туда-сюда постоянно бродили куры, свиньи, кошки и собаки. Но не стоит делать вывод, что хозяйки были неопрятны и ничуть не заботились о чистоте. Как показывают археологические находки, полы мели достаточно часто – так, что от метел на полу оставались U-образные углубления.
Женщины доили коров, помогали им при отеле, задавали корм свинье. Кроме того, они держали домашнюю птицу – гусей, кур, иногда даже голубей. Небольшой огород, где росли овощи и зелень, тоже был на их попечении. Когда помощь женщин требовалась в поле, они пололи, рыхлили землю, ворошили сено, вязали снопы, жали. Когда сбор урожая заканчивался, они собирали оставшиеся после жатвы колоски – это было очень утомительно. Женщины могли обеспечивать семью подножным кормом – они собирали в лесу и вдоль дорог орехи, дикие плоды, травы; те, кто жил на побережье, искали съедобные ракушки. Женщины ходили за хворостом, нося вязанки из лесу на спине. Порой они нарезали торф для растопки, хотя чаще этим занимались мужчины.
Разумеется, существенным вкладом в семейную экономику было рождение и воспитание детей. В крестьянском хозяйстве дети представляли собой ценный актив; в семь лет они уже вполне могли помогать матери по дому. Конечно, в раннем детстве они доставляли немало хлопот (на что указывает и героиня вышеупомянутой «Баллады»); женщине приходилось нести еще и этот труд, в добавление к повседневным заботам. Но без детей – дополнительной рабочей силы – процветание крестьянского хозяйства было невозможно; в их отсутствие приходилось нанимать работников и входить в расходы. tal-gilas.livejournal.com/379999.html

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

*вздыхает*
в очередной раз натолкнулась в некоторых местах на вздохи по WOW времен классики. Мол вот тогда было огого, а сейчас фигня.
И это на фоне новостей в стиле "маг собрал весь мародон и убил в одиночку", "Огненные недра прошли за 24 минуты" и тому подобное. Хардкор, ага. Неизведанный мир, ага.
Да, меня бомбит с этого "обожествления". По сути весь хардкор тогда был в неопытности и неграмотности. Ну и в отсутствии инструментария (навроде DBM и средств голосового общения).
Оказуалили ли WOW? Как по мне - нет, просто разделили на сегменты для казуалов и хардкорщиков. Собственно это, имхо, и убило (ну а также размытие внешней цветовой дифференциации) и "наращивание эпичности".
P.S. И да, я считаю что лучшим аддоном был Легион и от того, что Близзы резво от него ушли и уходят меня бомбит тоже

@темы: В тишине мгновения между тик и так, WOW

---

29.06.2020 в 21:36

Пишет  Crisl:

Beautiful lady in white dress

ах эти ножки, чудо прям

@темы: Ракушки, Окада Нана, Вызывает мурлыкание

---

29.06.2020 в 22:21

Пишет  Gun_Grave:

И даже не клизма
  Оригинал взят у navlasov в За полвека до Гашека

  "Часто из-под Меца прибывали мнимые больные. Здоровые, хорошо накормленные люди, которым просто надоела бивачная жизнь. У нашего главного врача был для них прекрасный курс лечения, опробованный еще в 1866 году. Сначала он делал вид, что всему верит, и с сочувствием слушал про "мышечные боли" и "потерю аппетита". Мнимый больной уже радовался, что так легко обвел врачей вокруг пальца. После этого он получал каждые два часа по чайной ложке касторки. Ему говорили, что это лучшее средство при подобного рода заболеваниях. Если мнимый больной говорил, что ему лучше и лечение можно прекратить, ему припоминали его собственные рассказы о чудовищных страданиях и продолжали регулярно вливать касторку - при необходимости насильно. Он не получал ни еды, ни питья, пока не примет лекарство. Вкус касторки во рту быстро излечивал мнимого больного. Уже через два дня они заявляли о полном выздоровлении и рвались в бой. На прощание им читали лекцию о недопустимости подобных комедий в будущем, и на этом процесс исцеления можно было считать завершенным."

  (Fritsch H. Erinnerungen und Betrachtungen 1870/71. Bonn, 1913. S. 135-136)

@темы: Смех

---

01.04.2019 в 02:06

Пишет  QVall:

[picspam]

~ Mirko Failoni

Интересный сеттинг

@темы: Ракушки, Mirko Failoni

---

«Не вешайте партизан у моего окна»: генерал-нацист без партийного билета

Нюрнбергский трибунал, сыгравший огромную роль в послевоенном мироустройстве, так и не признал Верховное командование и Генеральный штаб вермахта преступными организациями. Советский судья на этот счет выразил особое мнение, не согласившись с вердиктом остальных судей, — и был совершенно прав.

В условиях начинающейся холодной войны американскому военному ведомству понадобились советы бывших немецких генералов, имевших немалый опыт войны с «большевиками» на Востоке. Эти пленные генералы были включены в специальную группу по написанию истории Второй мировой войны. Под руководством бывшего начальника генерального штаба вермахта Ганса Гальдера они, готовя свои мемуары и «исследования», целенаправленно фальсифицировали историю войны, создавая миф о «чистом вермахте», якобы не причастном к преступлениям нацистов. Эти воспоминания и книги побежденных немецких генералов до сих пор оказывают влияние на историографию Второй мировой, в том числе и российскую, и играют немалую роль в искажении ее истории. Об этой практике фальсификации подробно пишут в предисловии к запискам генерала Хейнрици переводчики и авторы комментариев к «Заметкам о войне на уничтожение» историки Олег Бэйда и Игорь Петров. Подготовленная ими книга — отличное противоядие от одного из самых устойчивых мифов о Второй мировой.

Генерал Хейнрици, несмотря на сравнительно малую известность среди широкой публики, в отличие от фон Бока, фон Клюге, фон Манштейна, Гудериана или Роммеля, сыграл во Второй мировой войне немалую роль. Участник Первой мировой, служил в рейхсвере, поддержал нацистов после их прихода к власти. Командовал XXXXIII корпусом при завоевании нацистами Франции в 1940 г., на Восточном фронте с 22 июня командовал тем же корпусом вермахта в наступлении в составе группы армий «Центр», участвовал в наступлении на Москву в Калужской и Тульской областях, затем оборонялся в роли командующего корпусом, а затем 4-й армией вермахта в районе Юхнова, где под его командованием войска вермахта долго держались в полуокруженном состоянии. В конце войны как командующий 1-й танковой армией воевал в Венгрии, а в марте 1945 г. сменил Гиммлера на посту командующего группой армией «Висла». Перед самым крушением Третьего рейха отказался от безнадежной обороны Берлина, был снят с должности и в конце мая попал в английский плен. В нацистскую партию не вступал, его жена была наполовину еврейкой, что, однако, ничуть не помешало его военной карьере.

Готхард Хейнрици
Обычный военный профессионал, генерал вне политики? Обычный — да, вне политики — отнюдь нет.

Основная часть книги — дневниковые записи генерала Хейнрици и его письма семье с октября 1940-го по июнь 1942 г. Но эти записи дополнены — помимо очень полезных и хорошо написанных предисловий авторов российского издания Олега Бэйды и Игоря Петрова, а также немецкого редактора Йоханнеса Хюртера — еще и отобранными записями Хейнрици с 1918-го по 1940-й и с 1942-го по 1945-й. Таким образом, в результате этого отбора авторы показывают читателю живой портрет «совершенно нормального генерала вермахта» (эти слова вынесены в заглавие предисловия Й. Хюртера).

И все эти записи, особенно ранние, показывают, что перед нами вовсе не аполитичный вояка. Из опыта Первой мировой войны он выносит убеждение: «Практика показала нам, что право на стороне сильного и что прекрасный догмат о превосходстве моральных устоев над количеством солдат и вооружений — чушь». Это убеждение подкрепляет вывод: для реванша нужно больше солдат, больше вооружений, больше порядка и меньше «критиканов» в грядущей войне. Нацисты поначалу его не слишком радуют, но уже в феврале 1933 г. он надеется, что «мы наконец уйдем от этого жидовско-марксистского свинства», и «искренне радовался», когда «коммунистические вши» пытались вырваться из Германии, чтобы спастись от нацистов. А то, что при этом из-за встречи у еврейского магазина оскорбили его жену, а служанку даже побили за покупки «у еврея», — это ничего, «вполне можно перенести». И в марте 1933 г. Хейнрици после прослушивания речи Гитлера удовлетворенно заключает: «В настоящее время у меня нет поводов беспокоиться о том, что принесет нам будущее, я надеюсь, что все пройдет хорошо». Эту мысль он не раз подчеркивает и в дальнейшем: «В военном плане новое правительство дает нам так много, оно так поддерживает все наши военно-политические запросы, что иного и желать нельзя»; «мы <...> можем быть благодарны, что имеем в рейхе правительство, столь четко и энергично отстаивающее национальную идею». Хейнрици с удовольствием отмечает, что его дети поют нацистские песни, что в концлагеря сгоняют «самый мерзкий народец» — это запись уже от 19 января 1937 г. Начавшуюся Вторую мировую он называет «превентивной», а спасение Гитлера от покушения 10 ноября 1939 г. называет «чудом»: «Что было бы с нами, если бы он погиб!»

Перед нами — нацист, только без партийного значка (возможно, по причине жены-полуеврейки). Такой же, как подавляющее большинство бывшей кайзеровской военной элиты, которое не разделяло некоторые нацистские «перегибы», но в целом было совершенно удовлетворено всей политикой нацистов, в том числе и антисемитизмом, и уничтожением партий, особенно коммунистов, и готовящейся войной. Всю ответственность за подъем нацизма и развязывание войны Хейнрици разделяет вместе с подавляющим большинством немецкого офицерства, чиновничества, буржуазии. Он — не объект воздействия, он субъект нацификации Германии. И он это подтверждает в войне на Востоке.

До нее он искренне радуется комфортной жизни во Франции, откровенно наслаждается плодами победы, и вот — он командует корпусом в группе армий «Центр». Он полон предрассудков: русские пространства враждебны, русские деревня и города — сплошное убожество (кроме некоторых церквей), «русский совершенно пассивен, он делает, что ему приказано <...> он свыкается с плачевнейшими условиями жизни и не чувствует малейшей потребности их изменить». Зимой, например, русские (генерал поначалу не очень различает белорусов, русских и украинцев) не работают, а только лежат на печи, и даже сама одежда их вызывает у него презрение и раздражение. Впрочем, после наступления морозов генерал с удовольствием натягивает валенки с калошами и меховую шапку. И он совершенно не видит противоречия между своими утверждениями о «пассивности» русских и не раз отмечаемой им волей народа к сопротивлению: «...Не создается впечатления, что русская воля к сопротивлению сломлена. Пока есть ощущение, что война, даже в случае захвата Москвы, продолжится где-нибудь в глубине этой бесконечной страны».

Правда, надо сказать, что генерала бросает из стороны в сторону. В периоды успехов он с удовольствием передает показания пленных (или передает доклады подчиненных о допросах) о том, что солдаты воюют только из страха перед комиссарами, надеется на скорую победу в начале июля, а затем в октябре 1941 г. под Москвой, заявляет, что «К концу месяца [октября — С. С.] у него не останется ни его столицы, ни знаменитого промышленного региона в Донецком бассейне, а армия будет чудовищно ослаблена». Даже 8 ноября, жалуясь на холод, он уверен: «Но главное то, что они все равно проиграют в войне». 11 декабря (несколькими днями раньше началось контрнаступление Красной армии под Москвой) Хейнрици уже смиряется, что «русский будет разбит лишь после того, как потерпит поражение в новой летней кампании 1942 г.». Но 20 декабря, когда корпусу Хейнрици грозит окружение, он признает: «русского совершенно недооценили», теперь все выглядит «угнетающе», генерала охватывает фатализм... и он начинает все время вспоминать господа, в дневник все чаще и чаще врезаются мольбы и жалобы, адресованные всевышнему. Этот разрыв выглядит настолько пошло и жалко, что создается впечатление, что перед нами литературная стилизация. Однако нет — перед нами генеральский «окопный дневник», а предстающий перед нами обыватель — на самом деле высокопоставленная часть военной машины вермахта.

Теперь генерал реже — судя по опубликованным частям дневника — вспоминает про свои планы колониального раздела России. 11 декабря 1941 г. он заключал после прочтения рассказа Толстого:

«Его рассказ „Утро помещика“ рисует крестьян, которых мы видим ежедневно: добродушных, послушных, но без всякой инициативы, сами они ни за что не берутся, даже наоборот, отвергают все благое, если оно мешает полюбившемуся порядку вещей. И знать не хотят о каких-либо улучшениях. С такими людьми прогресса не достигнешь. С учетом такого положения вещей мой переводчик говорит: два немецких протектората уже образованы. Они станут хорошими колониями. Остаток России распадется на самостоятельные республики. Советское правительство само уже это подготовило. До Байкала они будут зависимы от Германии, а дальше — от Японии. Тем самым проблема России будет решена».

Более того. Зверства, творимые подчиненными, генерала не волнуют. Русские воюют «коварно», окруженцы и партизаны стреляют в немцев — это возмущает Хейнрици (сам факт нападения на СССР, разумеется, для него ничуть не является проявлением коварства). Он с удовлетворением пишет о том, как его переводчик охотится на партизан (или тех, кого он считает таковыми, включая женщин), и убивает их как на месте, так и с помощью публичных повешений:

«Бейтельшпахер только 6-го числа поймал 60 человек, из них 40 красноармейцев. 20 он сумел осудить и прикончить. Одного молодого парня [переводчики выяснили, что речь идет о 16-летнем разведчике Александре Чекалине — С. С.] они повесили в городе, то есть они освобождают полевых жандармов от этой безрадостной работы и сами ее выполняют. Бальцен с интересом наблюдал за зрелищем. Все впечатлены партизанской силой духа. Ни один ничего не выдает, все молчат и идут на смерть».

Одно беспокоит в этой связи беспартийного нациста генерала Хейнрици:

«Я сказал Бейтельшпахеру, чтобы он не вешал партизан ближе, чем в ста метрах от моего окна. Не самый приятный вид с утра. [Граф] Мой заметил, что Гёте в Йене прожил три недели с видом на виселицы».

Он пишет о партизанах с опасением, но и с презрением кадрового военного: они «шляются», «слоняются»:

«Зачастую их можно увидеть болтающимися на веревке в деревнях, но многие другие еще слоняются по округе».

Но после поражений генерал несколько меняется. Он писал, что невозможно воевать при температуре −30, а русские, оказывается, воюют и при −40. «Пассивные» (но «коварные») русские постоянно грозят смертью, партизанская война ширится, и Хейнрици отмечает в октябре 1943 г.: «За нашими спинами уже не просто хозяйничают партизаны, а восстает практически вся страна» — та самая страна, что по его недавнему мнению была населена «послушными» убогими людьми. Более того, услышав сообщение советской Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний нацистов о том, что его причислили к списку военных преступников, он вроде бы посмеялся, но — как отмечают комментаторы — изменил свое поведение и стал возражать против уничтожения оставляемых вермахтом городов, в частности Смоленска, хотя раньше в таком «гуманизме» замечен не был. Это, кстати, хороший намек для историков о роли сообщений ЧГК не только для пропаганды в адрес союзников и собственных граждан, но и для внушения страха нацистским преступникам. Не случайно Хейнрици, как и многие другие генералы вермахта, стремился оказаться в плену у англичан и американцев, боясь попасть в руки советских войск: знал, что придется отвечать за повешенных партизан, убитых и ограбленных крестьян и сожженные города.

...И в этой связи я никак не могу избавиться от совсем не научного чувства неудовлетворения от того, что могила была обретена «нормальным генералом вермахта» Хейнрици не в «бесконечных» пространствах России во время войны (или после — в лагере военнопленных), а увенчалась его именем в Германии только в 1971 г.

Генерал Хейнрици, обыватель, которого волнуют будущие имения на Востоке, а также судьба его собственности в Германии (об этом он часто пишет жене), заставляет вспомнить другого, но уже партийного нациста — оберштурмбанфюрера СС Адольфа Эйхмана. О его процессе Ханна Арендт написала знаменитую книгу: «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме». Арендт показала, что палач евреев Эйхман был нормальным человеком, обывателем с претензией на интеллектуальность, отнюдь не патологическим фанатиком — в этом и заключалась банальность, а вовсе не в том, как часто воспринимают это слово не читавшие книгу Арендт, что суть фашизма — в безликих исполнителях. Генерал Хейнрици, как показывают его записки, при всей разнице с Эйхманом, может и должен быть поставлен в этот ряд банальных убийц, вдохновленных расистской нацистской идеологией с ее культом силы и сознательно принявших и осуществлявших ее.

Эта книга — крайне важное свидетельство, обязательное для внимательного чтения и обдумывания всем интересующимся историей Второй мировой войны. Она дает представление и о чисто военных деталях. Например, Хейнрици пишет, что в конце московского наступления советские солдаты были вынуждены наступать в крайне неблагоприятных условиях:

«Зима, которую русский называл своим союзником, в некотором отношении всё же оказалась его врагом. Поскольку пробиваться по колено, а чаще по пояс в снегу, против пулеметов, пока те продолжают стрелять, — предприятие разорительное, требующее большого кровопролития».

Об этом же писал советский генерал К. К. Рокоссовский в связи с финальными этапами контрнаступления под Москвой, когда вместо собирания ударного кулака советские войска действовали разрозненно на широких участках фронта. Рокоссовский писал о своем наступлении на Сухиничи по приказу Жукова, а Сухиничи обороняла как раз 4-я армия Хейнрици:

«Все, на что были способны наши истощенные войска, — это выталкивать врага то на одном, то на другом участке, тратя на это силы и не достигая ощутимых результатов. Они с трудом пробивались вперед. Я неоднократно тогда бывал в разных частях и на разных участках, пытаясь разобраться в причинах недостаточной эффективности наших наступательных действий. То, что удалось лично увидеть и на себе испытать, убедило меня, что мы не в состоянии достичь решающего успеха. В полках и дивизиях не хватало солдат, не хватало пулеметов, минометов, артиллерии, боеприпасов; танков остались единицы.

Основой обороны, организованной немцами, были опорные пункты, располагавшиеся в селениях или в рощах, промежутки между ними минировались и простреливались. Наша пехота наступала тогда жиденькими цепями; они преодолевали глубокий снег под сильным огнем, при слабой артиллерийской поддержке из-за малочисленности стволов и недостатка снарядов. Еще не видя врага, задолго до атаки героическая пехота выбивалась из сил, несла потери.
Не лучше ли, думалось мне, использовать выигранную передышку и перейти к обороне, чтобы накопить силы и средства для мощного наступления?
По данным нашего штаба, противник значительно превосходил нас. Парадокс: сильнейший обороняется, а более слабый наступает, причем по пояс в снегу...» [Рокоссовский К. К. Солдатский долг. Глава «Сухиничи»]

Сергей Соловьев

scepsis.net/library/id_3977.html

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

Загадко!

@темы: Смех

---

тепло от плавучей АЭС впервые подано в городскую сеть Певека

В данный момент подключен 5-й микрорайон, поэтапно добавятся и остальные по мере готовности тепловых сетей. Таким образом Певек будет переведен на закрытую систему городского водоснабжения. Сейчас оно осуществляется по открытой схеме, когда горячая вода поступает в квартиры напрямую из тепловой сети. Главный недостаток такой системы в том, что в случае отключения отопления отключается и горячая вода.

Постепенно ПАТЭС заменит старейшую на Чукотке угольную Чаунскую ТЭЦ, введенную в эксплуатацию в 1944 год. Тепловая мощность плавучей станции — до 50 Гкал/ч.
(с)www.facebook.com/stranarosatom/photos/a.1550453...

@темы: ЗеВорк и near

---

**адски хохочет**

@темы: Смех

---

Вот еще про мотоциклы с вами хочу поговорить.
Я вот очень люблю мотоциклы. Без дураков. Такие фыр-фыр-фыр. Тыр-тыр-тыр.
Американская классика. Без всяких там богомерзких спортбайков.
Я вот бы раз -- и купил себе мотоцикл.
Потому что мне нравится.
Но мотоцикл я себе не куплю. О, нет, сэр. Никаких мотоциклов ближе, чем в десяти футах от меня.
Ибо провел я некоторое количество времени в моргах. И дядя Вова, суровый чувак с папиросой в уголке рта, обычно говорил так:
- Пехов. Это голова. Точнее все, что мы нашли от нее в шлеме мотоциклиста.
Или вот так:
- Пехов. Я где-то потерял заднюю часть мотоциклиста. В смысле ногу. В смысле правую. Поройся там среди обломков.
Вот этих вот мотоциклистов, разобранных на разное количество частей, по своей вине или по вине ротозеев водителей (больше все-таки по своей) я насмотрелся столько, что скорее оседлаю голодного велоцераптора, чем мотоцикл.
На фиг надо. Ни чем хорошим это не закончится.
И каждый раз я смотрю, что вытворяют на дорогах 70 процентов людей на железных конях... Прямо Дунканы МакЛауды.
Никакого соблюдения скоростного режима. Никакой дистанции. Полное пренебрежение правилами. Своей и чужой жизнью.
То один влетел в зад легковушки, убив себя и пассажиров на задних сиденьях. То другого лопатой счищают с асфальта, потому что он обгонял через две сплошные.
(с)www.facebook.com/alexey.pehov.7/posts/395337004...

@темы: Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке

---

В 1782 г. по приглашению президента Академии художеств Ивана Бецкого в Петербург приехал шведский гравер и чеканщик Карл Фредерик Эстедт, с которым был заключен пятилетний преподавательский контракт. По истечении контракта Эстедт остался в России, открыв в столице собственное весьма прибыльное дело.
Однако, на рубеже веков, будучи мастером старой школы, Эстедт не учуял новые веяния и просто вылетел из моды наступившей эпохи Ампир. В самом начале 1800-х гг., оказавшись без денег и будучи разорен кредиторами, Карл Фредерик принялся распродавать пожитки, чтобы перебраться обратно в Швецию и хоть как-то там снова устроиться. На всякий случай, по наущению друзей, написал прошение на Высочайшее имя с просьбой о материальной помощи в честь былых преподавательских заслуг. А император Александр взял, да и выдал ему единовременно 100 рублей золотом.
Эстедт тут же отложил отъезд, снял комнаты подешевле, вложился в производство и снова вернулся в дело. Прежних оборотов он конечно не достиг, но смог скопить достаточно денег для приличного приданого своей дочери Анны Беаты, которую успешно выдал замуж за немецкого купца Иоганна Гроссшопфа. В 1810 году у счастливой пары родилась дочка. которую тоже назвали Анной. Анна Иоганновна вырастет красивой девушкой и влюбится в питерского врача из крещеных евреев Александра Бланка, в браке с которым родит чудесную девочку Марию. А что было дальше, знал даже самый последний советский двоечник.
(c)www.facebook.com/photo.php?fbid=352204873780743...

Это к вопросу о точках воздействия на исторические процессы

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде

---

14.04.2020 в 19:45

Пишет  RianoneL:

@темы: Услышанное в дожде

---

16.05.2020 в 12:14

Пишет  DarP=:

познавательно
С этим у меня беда - я не могу в открытый мир, слишком разбегаются глаза у внутреннего скопидомного хомяка. "Там лут", "там тоже", "а там квест" и т.п.

@темы: Игры