Отрекшаяся от Великой Мехазмы
11.07.2020 в 08:47
Пишет EricMackay:Заключение докторской А. К. Нефедкина «Конница эпохи эллинизма: военный и социальный аспект»URL записи
***
Эллинистическая эпоха представляет собой новый этап развития античной культуры, она является как бы мостиком между греческой цивилизацией, базировавшейся на замкнутом полисном пространстве, и более широкой римской, вобравшей в себя элементы различных культур средиземноморских народов. В эпоху эллинизма греческая культура распространилась далеко на восток, на территорию, где образовались эллинистические монархии, в которых сосуществовали, а подчас и взаимодействовали как западные, так и восточные институты. Именно в области культуры эллинизм представляет нам наиболее синкретические явления. Армия была той сферой, где взаимодействие между Западом и Востоком было особенно интенсивным, где шло принятие и выработка наиболее прогрессивных явлений военного дела, которое было одной из составных частей культуры общества в целом. Конница, как один из двух основных родов сухопутных войск, ярко показывает, как сосуществовали, влияли друг на друга и эволюционировали западные и восточные явления в эллинистических монархиях.
читать дальшеПредставить общую картину развития конницы в эпоху эллинизма, да и в предыдущие периоды, достаточно сложно из-за того, что эволюция шла в различных регионах по-разному, варьируясь не только по своему ходу, но и по времени. Это развитие, соответственно, могло идти плавно, эволюционно, или рывками, революционно. Первое двигалось небольшими, обычно постепенными изменениями, известными или нередко не известными нам, которые, накапливаясь, формировали новую стадию развития, второе же обуславливалось коренным реформированием военной системы, часто происходившим после крупного военного поражения.
Базовыми параметрами для выделения нового этапа развития следует посчитать значительные изменения в способе комплектования и связанной с ним эволюцией социальной роли всадников, развитие вооружения и тактики. В гораздо меньшей степени изменения происходили в стратегии, которая у греческой, а позднее македонской конницы, как представляется, не столь различалась. Ведь в кампании и в бою конница исполняла те функции, которые были заложены в ней ее главными преимуществами перед пехотой: быстротой передвижения, устрашением врага стремительной атакой, в частности: до боя — разведка, быстрый захват плацдармов, в сражении — атака и охрана флангов, после схватки — преследование.
За основу развития надо принять эволюцию главного рода греко-македонской конницы— всадников, вооруженных различного рода копьями. История кавалерии как рода войск в эллинистическое время, в целом, совпадает с основными историческими периодами данной эпохи: временем правления Филиппа II и Александра III, периодами диадохов и эпигонов. Такое совпадение обусловлено отнюдь не периодизацией политической истории, а той военной ролью, которую играла кавалерия в армии и, шире, в государстве. А эта роль, в свою очередь, тесно связана с военными, социальными, политическими и экономическими факторами, действовавшими в данный период, причем в различные эпохи наибольшее влияние оказывали различные факторы, базировавшиеся на тогдашних военных нуждах. Причем изменения обычно происходили не только в коннице, но и в пехоте, в двух основных составляющих сухопутной армии.
К концу классической — началу эллинистической эпохи, к середине IV в. до н. э, мы обнаруживаем в Элладе различные виды конницы: ударную атакующую— у фессалийцев, македонян и ионийцев, ударно-метательную (преимущественно метательную) — у афинян; всадников, опирающихся в своих действиях на пехотинцев-гамиппов, — у беотийцев. В вооружении и тактике в целом, процесс эволюции шел по пути перехода от двух копий и метательного боя к одному копью и ближнему сражению, что особенно ярко видно на примере лучших конниц в Элладе того времени— фессалийской и македонской, которые стали использовать и подходящие для этого строи: ромбо- и клиновидный. Этот процесс в военном отношении напоминает развитие архаической фаланги, в которой гоплиты постепенно отказываются от двух копий и переходят к одному и, соответственно, к ближнему бою от дистанционного метательного. Подобная эволюция обуславливалась «героическим этосом», согласно которому оружие дальнего боя презиралось как «негероическое» и «трусливое». Сначала этот этос господствовал у аристократов, а после формирования фаланги перешел и к основной массе «середняков»-фалангитов. Конница изначально также была аристократическим или олигархическим родом войск, для службы в которой нужно было вложить значительные материальные средства. И, соответственно, у этой знати, кичившейся своим происхождением и/ или богатствами, был подобный этос — нельзя было посрамить свой социальный статус. Лишь когда государство в той или иной степени брало на себя финансовое и/ или материальное обеспечение всадников, последние могли набираться из менее состоятельных слоев населения, не обремененных подобным боевым менталитетом, но которые, впрочем, стремились не посрамить достоинство конницы, где они теперь сражались. Это, так сказать, фон на котором выросла македонская конница, с чем мы можем вести сравнение.
Первоначальный этап развития эллинистической кавалерии можно выделить совершенно отчетливо — эпоха правления Филиппа II и Александра III (359-324 гг. до н. э.). Основной фактор, влиявший на развитие конницы в начале правления Филиппа, был военно-политический— защита национальной независимости государства: после поражения от иллирийцев новому правителю пришлось возрождать армию. Поскольку главными врагами в это время были иллирийцы и греки (и те и другие обладавшие сильной пехотой), то основной упор в начальный период был сделан на создание пешей фаланги. По мере завоевания новых областей царь получил возможность создавать новую землевладельческую знать, которая являлась опорой трона, была обязанной наделением землей монарху и служила в армии в качестве всадников. Так образовалось большое количество новых помещиков-гетайров, то есть эволюционировала и социально-экономическая структура государства. Гетайры были составной частью македонской национальной армии, основой, количественной и качественной, её конницы. Верховые вспомогательные части набирались из фракийцев, а позднее из греков. Насколько можно судить, уже во время Филиппа гетайры были вооружены одном колющим копьем-ксистоном, по фессалийскому, а не по общегреческому образцу, в качестве же одного из боевых строев стали использовать клин, помогавший лучше маневрировать на поле боя. В сражении конница являлась основной ударной силой, атаковавшей с опорой на пехоту боевые порядки врага, главным образом, его конницу.
Основы македонской кавалерии были заложены Филиппом и развиты Александром в ходе Восточного похода. Перед предстоящей борьбой с персами, славившимися своей конницей, новый царь увеличил как число гетайров, так и общее количество кавалерии путем включения туда большого корпуса фессалийцев и продромов. Соответственно, вместо классического для греков и имевшегося у Филиппа соотношения конницы и пехоты как 1 : 10, в экспедиционной армии Александра эта пропорция оказалась 1:6. Какого-либо реформирования кавалерии до похода на Восток источники не отмечают. Возможно, действительно, всё ограничилось лишь увеличением ее численности. Во время восточной экспедиции военная необходимость заставляла Александра улучшать военно-административную организацию кавалерии, вводя более мелкие (лохи) и более крупные (гиппархии) тактические единицы, а политические воззрения приводили к реорганизации в командовании конницы гетайров (замена единоначалия Филоты двумя командирами, назначение гиппархов). Гетайры по-прежнему служили опорой трона, что особенно ярко видно во время противостояния всадников во главе с Пердиккой и Филиппом III Арридеем с фалангитами в Вавилоне, после смерти Александра (Curt, Х,9).
После смерти Дария III в 330 г. до н. э, когда Александр стал рассматривал себя полновластным хозяином Азии, в кавалерию гетайров стали набирать отдельных представителей знатных иранцев, вспомогательные же азиатские части служили в коннице, очевидно, с сохранением собственной организации и командиров. Царь активно использовал именно всадников восточных иранцев, которые были одной из наиболее боеспособных сил в Ахеменидской империи. Призыв иранцев на службу диктовался, с одной стороны, тем, что Александр нуждался в адекватной силе, могущей противостоять азиатским конным стрелкам, а, с другой, — политическими соображениями: Александр теперь стал царем Азии и мог призвать своих новых подданных к оружию в случае военной необходимости. В целом, кавалерия этого периода царствования Александра (330-324 гг. до н. э.) состояла из гетайров, с которыми взаимодействовали вспомогательные союзные и наемные эллинские, а также азиатские части. Данная ситуация на примере конницы показывает нам начальный этап развития эллинизма: отдельное несмешанное сосуществование трех военных традиций: македонской (пиконосцы-гетайры), эллинской (верховые копьеносцы) и азиатской, преимущественно иранской (конные метатели дротиков и лучники).
Второй этап развития эллинистической конницы можно назвать «кавалерией империи» (324-321 гг. до н. э.). Этот короткий промежуток времени, как представляется, следует выделить в отдельный этап развития, так как изменился и способ комплектования, и вооружение, и тактика конницы. По возвращении из индийского похода Александр стал создавать новую армию, «армию империи». В пехоте уже была создана азиатская фаланга эпигонов и позднее смешанная фаланга, а в коннице в 324 г. до н. э. иранцы, в первую очередь, персы, были введены в ряды гетайров и составили здесь отдельные гиппархии, наряду с чисто македонскими и одной смешанной. Причем вооружение азиатов осталось тем же метательным, лишь зачисленные в агему получили ксистоны. Следовательно, и тактика азиатских и македонских частей должна быть различной: метательный способ боя у азиатов и ближний— у македонян. В это время Александр, как царь новой империи, стремился опираться не только на европейские, но и на азиатские части — это политический мотив реформы, хотя был и военный: убыль личного состава и лошадей вследствие потерь, понесенных в Индии и Гедросии, а также увольнение в отставку ветеранов, тогда как пополнения из Македонии еще не прибыли. Тем самым был трансформирован принцип единства конницы гетайров как национальной (собственно македонский), так и в сфере вооружения. Этот процесс в коннице соответствовал реформам в пехоте, где в фалангу были введены персы, а еще раннее был создан целый корпус эпигонов. Во время солдатского бунта в Описе Александр решил полностью заменить конницу гетайров на персидскую, включая агему, однако, видимо, этого не произошло вследствие урегулирования конфликта между царем и армией.
В этот период изменения происходили внутри конницы гетайров, которая состояла теперь из македонской и азиатской частей, но она была единым корпусом во главе с хилиархом. Это, по существу, следующая стадия слияния македонского и восточного элемента в армии, показывающая пример взаимодействия представителей разных культур, столь характерного для эпохи эллинизма. Сама военная реформа была вызвана как политикой слияния наций, проводимой Александром в конце его правления (политическая составляющая), так и военной необходимостью реорганизации армии на новых началах (военная составляющая). Данная стадия являлась примером наиболее плотного синтеза представителей Востока и Запада в рядах конницы и в армии в целом. Это слияние, направляемое сверху царем, в конечном итоге должно было привести к стиранию национальных рамок в армии и к ломке старого эллинского образа варвара-врага. Однако психология людей меняется медленно, со сменой поколений, период же правления Александра был слишком краток и этого изменения в мировоззрении не произошло, а греки и македоняне не отказались от своего традиционного презрения к варварам-азиатам, к их обычаям, о чем свидетельствует последующая эпоха диадохов.
Если начало периода «армии империи» не вызывает сомнений, то его конечная дата не столь очевидна. Ясно, что до гибели Пердикки армия оставалась единой, а после его убийства она в Трипарадизе перешла под командования Антипатра, который, возвращаясь в Европу в том же 321 г. до н. э., оставил часть «имперских» сил своему стороннику Антигону, впрочем, и у главного противника последнего, Эвмена, «стратега Азии», наряду с прочими также оказался отряд конницы гетайров, набранный с подвластный ему территории, то есть единство кавалерии на Востоке как рода войск оказалось потерянным во время войны между этими диадохами. Хотя в начале 316 г. до н. э. Антигон, победив Эвмена при Габиене, присоединил оставшиеся в живых силы противника к себе, но de facto он уже обладал армией другого типа, с другой структурой, принадлежавшей следующей эпохе.
Третья эпоха, ясно выделяемая в развитии конницы, — «эпоха диадохов» (321-270-е гг. до н. э.). После убийства регента Пердикки— носителя идеи имперского единства — и начала интенсивных войн между диадохами, армия и кавалерия как ее составная часть приобретает особый политический вес, с ней считаются, с ней заигрывают, к ее мнению прислушиваются. В это смутное время конница гетайров исчезает как отдельное военное формирование. Оставшиеся на Востоке гетайры продолжают служить в агемах и отборных отрядах стратегов и сатрапов, тогда как остальная масса конницы теперь состоит из азиатских ополчений и, в меньшей степени, греческих наемников, колонистов и союзников. Отряды македонян, греков и азиатов теперь не смешивались между собой, а сражались как отдельные, взаимодействовавшие друг с другом тактические единицы, то есть, по существу, военное развитие вернулось к первому этапу, к эпохе Александра. Причем системы призыва контингентов на службу были различны: македоняне служили по своим отеческим обычаям, азиаты, в основном, по ахеменидским, а эллины— по старым и новым. Основное различие армий диадохов между собой заключается в соотношении различных конных отрядов друг с другом и с пехотой. Если греко-македонские части выставляли тяжеловооруженную конницу, то азиатские — легкую. Вместе с тем, появляется и новый род легкой конницы, дротикометатели-тарентинцы, первоначально— наемники. Это уже было не восточный, а западный италийский род войск, появление которого вызвано тем, что эффективных верховых метателей дротиков на Востоке были немного, преобладали лучники. Эти пестрые разношерстные отряды спаявала на поле боя воля и умение полководца. Тактика по-прежнему базировалось на принципах Филиппа и Александра: мощная конная атака ударным флангом, возглавляемая отборными частями при поддержке остальных всадников, тогда как решающую роль в битве зачастую играла фаланга. Особенностью военного дела эпохи стало использование слонов на поле боя, которые были особенно эффективны в борьбе против конницы. Поэтому одной из основных задач стратега было избежание столкновения своей кавалерии с неприятельской элефантерией или путем введения в бой своих слонов и/ или метателей, или путем обхода конницей фланга врага. В целом, в этот период в развитии конницы можно проследить общие черты, поскольку диадохи вышли из одной военной школы Александра и продолжали его военные традиции по использованию кавалерии на поле боя. Опять же на примере развития конницы мы видим, что три культурно-исторические традиции — македонская, греческая и азиатская — идут параллельно, слабо взаимодействуя друг с другом, знаменуя собой отказ от принципов Александра.
С 270-х гг. до н. э. начинается новый, четвертый, собственно эллинистический этап развития конницы, который известен нам весьма фрагментарно из-за отсутствия надежной источниковой базы (270-е— 30 г. до н. э.). Этот период выделяется, не только исходя из военной эволюции конницы, но и из общеисторического развития античного мира, поскольку он связан с окончательным формированием территориальных монархий и, собственно говоря, с новой регионализацией развития конницы. Последняя, в свою очередь, объясняется разнообразием местных условий в способах комплектования и вооружения конницы. Регулярными по-прежнему остаются гвардии правителей, к которой в случае войны добавляют конников путем вербовки наемников, набора военных поселенцев и ополченцев, призыва союзников. Общее военное развитие эпохи идет по пути принятия государствами наиболее прогрессивных военных явлений. В 270-х гг. до н. э, в начале данного периода, после знакомства греков с галатами идет адоптация эллинами кельтского оружия, как в пехоте, так и в коннице. Вместе с ним приходит и особая тактика боя, в пехоте— сражение по способу пельтастов (Plut. Philop, 9; Paus, VIII,49,7; 50,1; Polyaen, VI,4,3), а в коннице — действие метательными копьями, прикрываясь щитом. Именно в эту эпоху у греческих всадников последний оказывается на вооружении, а в теоретических «Тактиках» появляется новый вид конницы — «щитоносцы» — это общеэллинская тенденция в развитии тяжеловооруженной конницы. Другой особенностью эпохи был процесс изменения способа комплектования тарентинцев, название которых стало псевдо-этнонимом, а сам отряд набирался уже не из италийских наемников, а из местных жителей. Далее начинаются региональные особенности развития. Мы можем говорить тут об изменении в вооружении и тактике внутри регионов, комплектование же менялось редко: полисная конница у греков, национальная кавалерия в Македонии, военные поселенцы у Птолемеев и Селевкидов и т. д.
Две основные монархии эпохи, Селевкидов и Лагидов, показывают нам различные военные системы. Государство Селевкидов представляет собой типичное, если не сказать, эталонное, эллинистическое государство, где сосуществовали, а отчасти даже переплетались македонские, греческие и азиатские военные традиции. Соприкасаясь с азиатскими государствами, обладавшими многочисленной конницей, держава Селевкидов сама имела сильную конницу, что отличало её от других эллинистических государств. Это — явно восточная традиция, базировавшаяся как на особенностях системы комплектования, так и на стремлении к адекватному противостоянию соседям-врагам. Хотя сама империя располагалась в Азии, но основу ее армии и конницы в том числе, составляли не азиатские ополчения, а греко-македонские военные поселенцы и горожане, к которым добавлялись силы наемников, союзников и подданных. Именно греко-македонские колонисты были опорой трона. Как раз они продолжали вооружаться для боя колющими ударными ксистонами или щитами и копьями. Первый набор вооружения можно отнести к македонской, а второй — к общей греко-македонской военной традиции. У нас недостаточно данных, чтобы разделить на этапы развитие конницы Селевкидов, но очевидно, что определеннало стадия началась с конца III в. до н. э, когда происходит заимствование, видимо от парфян, нового вида тяжеловооруженный конницы — катафрактов, которые стали обычным родом войск в армиях потомков Никатора.
Несмотря на плохое состояние источниковой базы, со второй половины II в. до н. э. можно выделить начало еще одного этапа развития конницы, который явно связан с постепенным упадком селевкидского государства, уменьшением его территории, экономическими трудностями — именно этими причинами и объясняются изменения. Во-первых, снижается доля конницы в армии, пропорциональное соотношение которой к пехоте теперь составляет не 1: 5-6, как было при Антиохах III и IV, а 1 : 10 — стандартная греческая пропорция, что, видимо, объясняется фактором врага— воюют теперь не с противником, сильным конницей, а с армиями, в которых преобладает пехота, исключая парфян. Во-вторых, в данную эпоху всё большее значение в наборе конницы приобретают города. Если у Антиоха III в битве при Магнезии (190 г. до н. э.) вообще не было отдельного отряда конницы, состоявшего из горожан, то уже во время парада Антиоха IV в Дафне (166 г. до н. э.) такой отряд был самым многочисленным и составлял 3000 всадников из 9500 конницы (Ро1уЬ, XXX,25,6-9). В-третьих, в источниках исчезают катафракты как род войск. Может быть, это просто связано с лакунами в наших знаниях об эпохе, но, возможно действительно, катафракты, которые набирались, вероятно, из потерянной иранской части империи, теперь исчезли из состава конницы. Да и финансовые возможности царей по содержанию этого затратного из-за содержания и / или закупок хороших коней и дорого вооружения вида кавалерии уже были не те.
Еще меньше можно сказать о развитии конницы в Египте. Здесь, согласно материалам многочисленных папирусов, нам хорошо известен социально-экономический аспект проблемы, но не общие тенденции развития кавалерии. В период расцвета династии Лагидов (III-II вв. до н. э.) основу их армии составляли военные поселенцы-клерухи, которые должны были служить в армии за обладание земельным наделом. Некая реформа организации, которая явна стала рубежом в развитии, произошла в период между 173 и 165 г. до н. э, когда был произведен переход от этнических гиппархий к «количественным», от национальной организации отрядов к чисто административному, однако какие-либо подробности нам не известны. В начале и в конце династии, то есть во время становления и упадка, значительную, а иногда и большую роль, играли наемники, особенно во внешних кампаниях. При этом Лагиды использовали лучшую конницу эпохи: наемников-этолийцев, славившихся как легкая конница, а также клерухов-фессалийцев — лучших тяжеловооруженных линейных всадников в Греции. В военной системе Египта, в отличие от государственной и экономической, мы наблюдаем сильные греко-македонские традиции, тогда как египетские не играли значительной роли: даже получая надел, египтяне включались в греко-македонскую военную систему. Такое положение сходно с ситуацией в других царствах, где греко-македонские колонисты и их военные традиции оказались конкурентноспособными с местными или даже сильнее последних. Однако среди всадников-колонистов процесс смешения шел достаточно интенсивно. В течение II в. до н. э. этниконы «македонянин», «перс» становятся показателями социального статуса, псевдоэтнонимами, а не реальным обозначением национальности носителя. Персы постепенно ассимилируются более многочисленными египтянами, а последние проникают в греческие отряды. Эта ассимиляция военных поселенцев местными жителями, впрочем, не завершилась в эллинистический период.
В период эллинизма для греков передовой по прежнему остается македонская военная машина, отдельные элементы которой как последнее слово военной техники заимствуются. В последней четверти III в. до н. э. греки Пелопоннеса адоптируют македонскую фалангу — наиболее прогрессивное для эпохи военное формирование тяжелой пехоты, а наряду с ней ахейцы реформируют свою конницу в отряды копейщиков-ксистофоров, обученных и вооруженных по македонскому образцу. Наконец, в середине II в. до н. э., в связи с успехами римского оружия в Восточном Средиземноморье, начинается романизация военного дела. В царствах, как правило, более богатых, нежели полисы, этот процесс пошел быстрее и интенсивнее: были сформированы отдельные отряды, вооруженные по римскому образцу . Естественно, это касается тяжелой пехоты, которой римляне были особенно сильны. Даже Ганнибал раздал римское трофейное оружие своим ливийцам и, возможно, реформировал свою пехоту по образцу манипул. Римляне, однако, не были сильны своей конницей, поэтому и каких-либо заимствований от их конницы у греков, как кажется, не было. Более того, по словам Полибия (VI,25,3; 8-9), в середине II в. до н. э. сами римские всадники использовали щит и копье с двумя наконечниками по греческому образцу, поняв преимущества эллинского оружия.
Данный четвертый этап развития закончился столкновением эллинистической и римской военной машины на поле боя, в которой первая потерпела поражение. И конница вместе с остальными родами войск перестала существовать, как часть государственной машины, после вхождения территории под юрисдикцию римлян, которые не пренебрегали использовать вспомогательные отряды всадников своих бывших врагов.
