07.10.2020 в 16:52

Пишет  ledi stih:

*горячо

@темы: Ракушки, Fate, Вызывает мурлыкание

---

07.10.2020 в 16:52

Пишет  ledi stih:

*урчит

@темы: Ракушки, Fate, Вызывает мурлыкание, Различное отсутствие одетости, Тем, для кого Земля не обернулась вокруг Солнца полных 18 кругов, смотреть на это рано

---

07.10.2020 в 19:49

Пишет  RedTwilight:

Сонька.

(c)

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание, Rachael Stott

---

07.10.2020 в 19:50

Пишет  RedTwilight:

Мирандочка.

(c)

@темы: Ракушки, Mass Effect, Вызывает мурлыкание, Krystopher Decker

---

07.10.2020 в 00:58

Пишет  Groemlin:

Как казаков на самом деле в XIX веке боевому фехтованию учили?

«Однажды мне в моем маленьком городе попалась вывеска: "Школа казачьего шашечного боя". Большая такая, развесистая, на половину фасада одноэтажного домика, где эта школа располагалась.

Позвонил интересу ради. Спрашиваю:

-По каким принципам обучаете?

-Ну, у нас тут шашка в сочетании с тхэквондо...

-ВТФ?!..

Короче говоря, ребята сами не очень-то и знали такой тонкий народный инструмент, как шашка. И технику "шашечного" (на самом деле - сабельного) фехтования. Зато знали тхэквондо, и решили все это совместить. Чай, лох не мамонт, до сих пор не вымер...)

Я уже неоднократно упоминал, что казаки - это самые "залегендированные" на данный момент в русской истории воины. В том смысле, что легенд и баек про них ходит больше всего, и львиную долю из них они же сами про себя и распространяют. В частности, чрезвычайно живуча такая легенда, по которой казак - это великий воин как бы по умолчанию. Априори. Изначально. Просто потому, что он казак. И привеском к этому - непременные рассказы о неких особых техниках казачьего боя. И хорошо если только шашкой, а то приплетут "ножевой бой" пластунским ножом - и хоть святых выноси...)

Что ж. Вот вам краткий экстракт про то, как казаков в Российской империи учили фехтованию на самом деле. В конце статьи будет ссылка на полномасштабную работу (не мою), кто захочет ознакомиться подробнее - велком...)

Боевое фехтование для казаков
Примерно к середине XIX века многие казачьи подразделения российской армии пребывали в... Мягко говоря, неудовлетворительном состоянии. В том числе и в плане базовых навыков - владения оружием и даже верховой езды. Крымская война и второе польское восстание середины 60-х годов вскрыли эту проблему, как скальпель хирурга вскрывает нарыв. После похода в Польшу некоторые казачьи полки вообще оказались на личном контроле у императора, повелевшего срочнейшим образом довести боевую подготовку в них до мало-мальски приличного уровня.

Проще говоря - многие казаки не только шашкой или саблей махать не умели, но и на коне сидели, как собака на заборе.

"...За небольшим исключением передовых станиц Кавказской линии, где военная тревога вносит еще военное развитие в домашнюю жизнь казачьего населения, надобно согласиться, что нынешний казак, хотя приходит на службу с конем и оружием, но без достаточного умения владеть и тем, и другим."
"Военный сборник", 1860.

"Данное в 1835 году войску Донскому положение узаконило возстановление военных казачьих игр и обучение в станицах малолеток; но первого уже невозможно было привести в исполнение, по некоторым изменившимся в домашнем быту казаков обстоятельствам, отчего добровольные собрания молодежи на игры сделались затруднительны; обучение же малолетков встретило еще бóльшие препятствия: во-первых, не скоро составилось понятие, чему нужно учить казаков; во-вторых, негде было найти инструкторов. Хотя войсковое начальство и распорядилось предоставить частное инструкторство отставным унтер-офицерам и рядовым казакам из лейбгвардии Казачьего полка, которые собирали малолетков по станицам и хуторам, в праздничные дни, показывали им сабельные приемы и приучали к маршированию, но для донских полевых полков потребно было не такое ограниченное воинское обучение, и потому оно приносило им мало пользы."
И. Краснов, "Обучение молодых казаков в Донском войске", 1865.

Примечательные строки, не правда ли? "Не скоро составилось понятие, чему нужно учить казаков". "Негде найти инструкторов" (!). Сабельные приемы показывают детворе только по праздникам гвардейские унтера, но толку с этого нет - фехтование требует регулярных занятий. А регулярно, сиречь хотя бы три раза в неделю по вечерам, "малолетков" никто ничему не учит...

Краснов этот самый - генерал-лейтенант гвардии, командир Лейб-гвардейского казачьего полка, между прочим. Настоящий казак, не свежевыдуманный, вроде современных.


И неудивительно. Я уже писал в одной из статей, что в условиях обычной жизни, без постоянно довлеющей угрозы (не на фронтире, не на передней полосе обороны) очень мало кто из "иррегуляров" всерьез занимается воинским искусством. Жизнь в станице - то же самое, что жизнь в деревне, а в ней человек постоянно занят. Хозяйство пригляда требует, крепкий хозяин ни минуты без дела не сидит: то крышу починить, то колодец почистить, то дров наколоть, то для лопаты новый черенок выстругать. Понимаете?

Дел полно, они занимают 90% свободного времени, и на воинские упражнения, если не висит прямо над головой черкесская шашка, всем в общем-то начихать. Они начинают восприниматься как что-то неважное, необязательное, в обычной жизни совершенно ненужное, зато отнимающее кучу сил и времени. Вот и приходит в полк казак, которому на саблю или шашку, коня и пику всей станицей как-то собрали, а вот пользоваться всем этим толком не научили.

Поэтому в российской армии казаков доучивали.

Принципы обучения
Армейское фехтование - и само-то по себе урезанное, а в РИ, например, "Воинский устав о строевой службе казачьих войск" (1861 г.) хоть и включал в себя главу "Рубка шашками", но техники давались основательно сокращенные по сравнению с техниками для регулярной кавалерии. Более простые стойки, отсутствие, например, приемов для боя во время отступления, еще несколько нюансов. Кстати, ни в одном документе XIX века вы не найдете утверждения, что шашка чем-то таким особенным в плане фехтования отличается от сабли или палаша. Всем видам клинкового холодного оружия учили одинаково. Унифицированно.

Изначально казаков обучали только "рубке шашкой" верхом. Потом добавилось обучение и в пешем строю. В станицы из учебных полков присылали инструкторов, которым полагалась плата - за каждого хорошо обученного казака рубль, но набирать в группу более 25 человек воспрещалось.

"...должно быть наблюдаемо, чтобы наибольшее число дней и учебных часов употреблялось: при обучении в станицах – на приготовительные занятия к стрельбе, затем – на смелую езду, упражнения во владении холодным оружием пешком и на коне, и наименьшее – на пеший строй; при обучении же в лагерных сборах, наибольшее – на стрельбу и владение оружием, затем – на конное учение и наконец – на пеший строй."
Указ "О правилах для обучения строевой службе казаков приготовительного разряда войска Донского", 1876 г.
Хотя с 1875 года обучение работе клинковым оружием и в казачьих частях, и в прочих видах кавалерии происходит одинаково. Дается один и тот же набор приемов, причем упор делается на рубку глиняных чучел, и в меньшей степени - на отработки навыков вольного боя.

Грубо говоря, в плане навыков фехтования средний казак того времени ничем не отличался от, скажем, драгуна. Махать клинком учили их единообразно. Различия были в других нюансах...


В течение второй половины XIX века перечень приемов фехтования в воинских уставах (и для казаков, и для всех остальных) постоянно сокращался в силу увлечения принципом "в бою главное - ударить первым". В какой-то момент в уставах в принципе исчезли... Защиты. Как тогда говорили - отбивы или "парады". Например, "Устав строевой казачьей службы" 1896 года включал в раздел рубки на коне (так это именовалось) всего три укола - налево, вполоборота налево и вполоборота направо, и три удара - вполоборота направо, направо и вниз направо (по пехотинцу).

Противника слева считалось более целесообразным колоть. Справа - рубить. В предыдущих уставах (общекавалерийских) были описаны удары и уколы даже назад (это сидя в седле!), но к рубежу XIX-XX веков от них было решено отказаться. Исчезли, как я уже говорил, и защиты, кроме отбивов пики (направо и налево). Штык полагалось отбивать шашкой так же, как пику, только в другом направлении. Он-то идет не просто сбоку, а еще и снизу, подлец такой...)

Но вот парировать вражескую саблю или палаш казачок теперь не умел. А это не такое простое дело, особенно верхом - ты не можешь уйти в сторону изящным вольтом, и особенно на казачьей шашке. Если подставить клинок не под тем углом, то вражеское лезвие легко скользнет по нему к руке - и прощайте, пальцы, здравствуй, инвалидность...)

В предыдущих уставах, к слову говоря, давался ряд отбивов клинка оппонента. Причем совершаться они должны были исключительно обухом или лезвием, но ни в коем случае не плоскостью клинка.

Упор делался, как уже упоминалось, на хорошую постановку удара - чтобы рука не заваливалась и клинок не прилетал в цель плашмя, чтобы разруб был глубоким, а рана получалась фатальной. Вольному же сабельному бою в казачьих частях учили, но в самую последнюю очередь, и, как правило, только лучших. Самых опытных и самых увлеченных этим делом. Большинство строевых "станишников" его не знало - исключая тех, кто хотел пробиться в унтера. Фехтовальные навыки были обязательны для получения любого унтер-офицерского звания.

Вот такие дела...)»

Уставы и прочие документы цитируются по:

С. В. Самгин. "Фехтование в Русской императорской армии в XVIII - XIX веках. Длинноклинковое оружие" (М., 2019)

См.: zen.yandex.ru/media/dnevnik_rolevika/kak-kazako...

@темы: Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке

---

07.10.2020 в 01:21

Пишет  ZEAl:

Цепануло

@темы: Ракушки

---

06.10.2020 в 23:41

Пишет  topbot:

Спираль асимметрии Неизбежность линкора. В комментариях к великой

Неизбежность линкора.

В комментариях к великой крейсерской записи возник вопрос, обсудить который стоит отдельно. Вопрос - если я, конечно, правильно понял ув. jr0, сводится к вопросу о пользе "линкоров" для слабой стороны и возможности ведения асимметричной войны: флот можно создавать не только для сражения с морскими силами противника, задачи еще есть. Иными словами, речь идёт об идее "обнуления" "сбалансированного", "линейного" флота противника за счёт изменения основной формы борьбы.

Вопрос классический, в каноноическом виде это вопрос противопоставления guerre d'escadre и guerre de course, войны эскадренной и войны крейсерской. Противопоставление это живёт столетиями, что само по себе доказывает - однозначного ответа на вопрос нет. С другой стороны, коль скоро обсуждение идёт веками, не будет зазорным добавить пару трудовых сантимов в общую копилку.

Начну с французской традиции логического построения. Вооружённая борьба на море имеет смысл только постольку, поскольку морем можно возить полезные грузы, в широком смысле слова - от чая и рабов до баллистических ракет с ядерными боеголовками. Итак, одна сторона - назовём её "торговцами" - возит грузы. В таком случае другая сторона - "пираты" - может решить, и обычно решает, что полезно было бы послать вооружённый корабль, способный захватить или утопить грузовой корабль "торговцев".

Естественным ответом "торговцев" будет вооружение грузовых судов. Затем в дело вступают законы гонки вооружений и разделения труда - "торговцы" обнаруживают, что лучше разделить функции между грузовыми и боевыми судами. После чего появляется первая форма организации борьбы на море - взаимодействие разнородных судов, в конвоях или менее прочных связках.  "Пираты" же, в свою очередь, сталкиваются с необходимостью преодоления сопротивления. Что сначала ведёт к попытке создания более сильных "пиратских" судов, а в дальнейшем - к идее организации своих, пиратских, судов. Эта идея может родиться из попытки разделения боевых усилий - одни корабли связывают или отвлекают боевые суда торговцев, в то время как другие атакуют суда торговые. Эта идея так же может возникнуть в связи с потребностью в получении информации. Так, или иначе, естественным образом возникает организованная борьба со стороны пиратов. Таким образом, возникают "эскадры", организованные разнородные силы, с обеих сторон.

Ключевая идея этих построений проста - война на море возникает как guerre de course, а guerre d'escadre является не антитезой, но естественным  продолжением course. Это положение представляется чрезвычайно важным. Вероятно, оно было высказано кем-то раньше, но хорошей цитаты под рукой нет.

Перейдём к методам мэхэнианства, иными словами - к историческим примерам. В качестве таковых удобно использовать практику немецкого флота времён Редера. Это достаточно удобно и оправдано потому, что немцы - последние, кто пытался вести масштабную guerre de course с прицелом на победу в войне.

Первый пример - кораблестроительный, показывающий процесс перехода от "крейсеров" к "линкорам". Постройка немцами "карманных линкоров" стала первым шагом в обозначенной выше цепочке - это была попытка создания сильного "пиратского корабля". Прямым ответом на "карманные линкоры" стал французский "Дюнкерк". За сим последовали немецкие корабли типа "Шарнхорст" - пока ещё "пираты", которые должны были всего лишь выдерживать бой с французами - но уже следующим шагом стали линкоры типа "Бисмарк", задуманные как корабли, предназначенные для уничтожения кораблей противника. В данном случае переход к постройке "нормальных линкоров" случился быстро, в два хода.

Второй пример - это развитие собственно оперативных идей. В 30-х годах немецы встали на путь постепенного усложнения организации действий "крейсеров". В теории это привело к появлению "плана Z", предусматривавшего создания сильных боевых групп, способных наносить поражение эскадрам противника в Атлантике - фактически, к идее guerre d'escadre. Так же двигалась немецкая мысль и на практике, в 1939-1941 г. Сначала Редер использовал для борьбы на коммуникациях одиночные боевые корабли (впрочем, даже в этом случае имела место организация, использование кораблей снабжения, в том числе специальной постройки).  Затем была операция "Берлин", с использованием уже двух кораблей, а весной 1941 г. окончательно созрела идея использования боевых групп, способных завладеть кусочком океана хотя бы на время. Дрейф, как видно, так же происходил достаточно быстро. Сама же идея использования организованной силы разбилась об организованную силу противника, эскадру в широком смысле слова: "Бисмарк" был уничтожен британским флотом, а "Бресткая группа" парализована силами британской авиации.

Самым интересным представляется третий пример - а именно, пример с немецкой подводной войной. Если в 1917 г. это было высшим выражением идеи guerre de course как действий одиночных кораблей против вражеской торговли, то уже к концу Первой мировой у немцев начала зреть идея организации подводных лодок. Эта идея развивалась в 1939-1943 гг., подводные лодки действовали "волчьими стаями", для обеспечения их действий привлекалась по возможности авиация и подводные танкеры. И, в конечном итоге, "Битва за Атлантику" фактически закончилась не в результате мучительного и постепенного процесса взаимного истощения, а в результате крупных сражений (если угодно - в кавычках) весной 1943 г. Перед немцами встала проблема уничтожения вражеских "эскадр", организованной силы, защищающей коммуникации - и, коль скоро возможности уничтожить эту организованную силу своей организованной силой не было, борьба на коммуникациях, course, была проиграна.

История с "Битвой за Атлантику" подводит нас, полагаю, к ответу на самый важный вопрос: когда guerre de course превращается в guerre d'escadre? Ответ звучит так - тогда, когда ущерб для "торговцев" становится действительно серьёзным. Весной 1941 г. немцы могли претендовать на многое - если бы смогли использовать в море три или даже четыре линкора. Но - были биты. В начале весны 1943 г. они так же были близки к достижению решительного результата - и так же были биты.

Ответ печальный для всех поклонников асимметрии, но таковы неумолимые законы диалектики. "Пираты" могут находить богатую добычу, избегая эскадр "торговцев", только постольку, поскольку "торговцы" не начали затягивать ремни потуже. Когда асимметричная борьба начинает приносить существенные результаты, она неизбежно превращается в войну симметричную, требующую наличия "сбалансированного флота" - и "линкоров". В мирное время это приводит к созданию "сильных рейдеров", всё больше похожих на "линкоры". В военное время это приводит к "конвойным битвам" и масштабным "охотам". Асимметрия поедает сама себя. Или, если угодно, существует только постольку, поскольку противник позволяет ей существовать, мирится с "булавочными уколами".

Это, полагю, касается и борьбы на суше, хотя бы отчасти - как только партизанская война выходит за пределы "булавочных уколов", как только появляются "контролируемые партизанами районы", возникает возможность ведения правильной войны. И это же касается любой формы асимметричной войны на море. К симметрии неизбежно приведёт любая попытка создания эффективной береговой обороны. Симметричной становилась и наша любимая "противоавианосной" идея, оригинальная концепция поражения вражеских "особо ценных единиц" без захвата господства на море. Если в 70-х, в зените славы, советский флот состоял из небольшого числа относительно маленьких надводных кораблей и большого числа относительно дешёвых подводных лодок, то к концу 80-х он уже довольно далеко продвинулся по пути "конвергенции" с "нормальным флотом". Идеи "обеспечения боевой устойчивости" привели к появлению крупных ракетных и авианесущих кораблей, всё больше напоминающих "линкоры". На теоретическом уровне появилась идея завоевания локального господства на море, сформулированная в книге С.Г. Горшкова.

Это, в известном смысле, актуально и сегодня. Конечно, идея атаки нашим флотом вражеской авианосной группу представляется устаревшей в политическом смысле. Тем не менее, рассуждения по этому поводу имеют известный теоретический интерес. И мелькающая в прессе - в том числе специальной - идея предварительной атаки на корабли охранения, а не на сам авианосец, является фактически идеей о переходе к классической guerre d'escadre , к уничтожению вражеской боевой силы, охраняющей "судно с полезным грузом". Со всеми вытекающими.

источник - naval_manual 
[1 ссылок 61 комментариев 2000 посещений]
читать полный текст со всеми комментариями

@темы: Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке

---

06.10.2020 в 23:55

Пишет  Darian Kern Rannasy:

... Зачем мой день угрюм...
... Прошедшее — как сон,
Грядущее — обманчиво и лживо?..

©

Григол Орбелиани

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание

---

07.10.2020 в 00:06

Пишет  Даумантас:

упс, 2020-й продолжает "радовать"
Warhead заморожен. Говорят, Варгейминг свернул финансирование и уходит. Эхо белорусского майдана?

Очень жаль
В комментах разьяснение

---

06.10.2020 в 22:25

Пишет  Namcohoroshy:

Надо такое ж сделать

@темы: Ракушки, В тишине мгновения между тик и так

---

06.10.2020 в 22:33

Пишет  Namcohoroshy:

Безымянная, но красивая

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание

---

Как выглядела бы жизнь, если бы мир начался заново

Зак Зорич (Zach Zorich)


Среди амфибий саламандра вида Hydromantes — чемпион по скорости выстреливания языка. Менее чем за пять миллисекунд она может поймать несчастное насекомое в полете — это время включает работу мышц, хряща и части скелета. Если сравнивать эту баллистическую анатомию с лягушками и хамелеонами, последние окажутся слоупоками. Дэвид Уэйк, биолог-эволюционист из Калифорнийского университета в Беркли, рассказывает: «Я провел около 50 лет за изучением эволюции языков саламандр. Это действительно интересно, потому что вообще они не отличаются высокой скоростью, но тем не менее могут совершать самое быстрое движение из тех, что доступны известным мне позвоночным животным». На протяжении их развития эволюция нашла более эффективный способ обеспечить успешную охоту с помощью языка. Их кажущаяся уникальной адаптация, видимо, независимо развилась у трех не связанных между собой видов саламандр. Это пример конвергентной эволюции, когда у разных особей независимо друг от друга под влиянием одних и тех же факторов окружающей среды развиваются похожие биологические адаптации. Саламандры — излюбленный пример, который Уэйк приводит, когда ему задают застарелый вопрос эволюционной биологии: если «перемотать пленку» эволюции, повторит ли она саму себя? Видимо, в случае с саламандрами так и произошло; с другими организмами такого могло бы и не случиться.



Известно, что этот вопрос впервые поставил недавно скончавшийся биолог-эволюционист Стивен Джей Гулд в 1989 году в своей книге «Удивительная жизнь: Сланцы Берджес и природа истории», которая была опубликована в эпоху, когда люди еще слушали музыку на аудиокассетах. В книге рассказывалось об окаменелостях, найденных в сланцах Берджес, оставшихся от мириад странных животных, обитавших на нашей планете около 520 млн лет назад, во время Кембрийского периода. Почти у всех животных, существующие в наши дни, есть предки, жившие в Кембрий, но не у всех животных из той эпохи есть потомки в нашей эре. Многие кембрийские особи вымерли, потому что недостаточно подходили для борьбы за выживание, или потому что оказались не в том месте не в то время, когда извергались вулканы, падали метеориты или происходили другие разрушительные события.



Гулд увидел невероятное разнообразие останков животных в Берджесе и сделал предположение, что наши флора и фауна выглядели бы иначе, если бы история повернулась в другую сторону. Он предположил, что хаотичные мутации и вымирания видов, названные им «историческими случайностями», надстраивались бы друг за другом, двигая эволюцию в ту или иную сторону. По мнению Гулда, существование любого животного, включая человека — редкое явление, повторение которого, в случае «перемотки и запуска» с Кембрийского периода, маловероятно. В своей книге Гулд часто ссылается на работу по ископаемым Берджес, написанную палеонтологом Саймоном Конуэй Моррисом из Кембриджского университета, однако сам ученый категорически не согласен с точкой зрения Гулда.



Конуэй Моррис считает, что с течением времени естественный отбор заставляет организмы проходить ряд адаптаций, чтобы заполнить ограниченные в количестве экологические ниши Земли. Это приводит к тому, что несвязанные виды последовательно сходятся в строении тела. «Животные должны выстраивать себя в соответствии с физическими, химическими, а также биологическими требованиями этого мира», — уверен он. Конуэй убежден, что такие ограничения делают практически неизбежным тот факт, что в случае «перемотки пленки» эволюция рано или поздно привела бы к возникновению организмов, похожих на те, что существуют в нашем мире. Если бы у наших предков-обезьян не развился мозг и прилагающийся к нему разум, по утверждению ученого, другая ветвь вроде ворон или дельфинов могла бы занять нишу, в которой сейчас находится человек. Но Гулд с этим не согласен.


Оба ученых признают, что случайности и конвергентность (независимое развитие до момента появления похожих признаков — прим. Newочём) имеют место быть в эволюции. Вместо этого дискуссия сфокусирована на том, насколько уникальны или повторяемы ключевые адаптации вроде человеческого разума. А пока что другие биологи занялись решением головоломки и показали, как конвергенция и случайность влияют друг на друга. Понимание взаимодействия этих сил может помочь разобраться, является ли все живущее результатом удачных совпадений на протяжении 7 миллиардов лет, или все мы — и люди, и саламандры — часть неизбежности, как смерть или налоги.



Вместо попыток воссоздать историю с помощью окаменелостей, Ричард Ленски, биолог-эволюционист из Мичиганского университета, решил понаблюдать за феноменом конвергенции и случайностей в реальном времени в контролируемой среде своей лаборатории. В 1988 году он разделил популяцию бактерии Escherichia coli и поместил ее в 12 отдельных резервуаров с жидкой питательной средой, таким образом позволив им развиваться независимо друг от друга. На протяжении вот уже 26 лет раз в несколько месяцев он или один из его студентов замораживают одну порцию с бактериями. Этот набор с замороженными микробами дает Ричарду возможность «перезапустить пленку» жизненного цикла кишечной палочки с любого момента, какой он пожелает, и для этого ему достаточно просто разморозить одну из порций. В течение всего процесса он может проверять, как бактерии меняются — как в плане генетики, так и в плане того, что можно разглядеть лишь под микроскопом. Ленски поясняет: «Весь эксперимент был поставлен, чтобы проверить, насколько повторяема эволюция».



В 11 резервуарах Ленски кишечная палочка росла в размерах, но бактерии в двенадцатой пробе разделились на две независимые ветви — одна с крупными клетками, другая — с мелкими. Ленски рассказывает: «Мы называем их „большими" и „маленькими". Они сосуществуют на протяжении уже 50 тысяч поколений». Ни в одной другой популяции такого не произошло; значит, можно сделать вывод, что произошло эволюционно случайное событие. И даже спустя 26 лет ни одна другая проба не повторила появление такой ветви. Таким образом, в данной ситуации случайность, по-видимому, взяла верх над конвергенцией.



В 2003 году произошел еще один случайный эпизод. Количество палочек в одном из резервуаров увеличилось до такой степени, что питательная среда, которая в норме прозрачна, помутнела. Сначала Ленски решил, что произошло обычное заражение среды, но как оказалось, кишечная палочка, которая в нормальных условиях питалась только растворенной в жидкости глюкозой, выработала способность потреблять еще один элемент, содержавшийся в резервуарах: цитрат. По прошествии 15 лет и 31 500 поколений только одна из колоний смогла переработать данное вещество. Количество бактерий в ней стало расти в 5 раз быстрее, чем в других колониях.



Эта «историческая случайность» дала Ричарду и его выпускнику Захари Блаунту возможность проверить вероятность повторения такого события, если они «перемотают пленку». Блаунт выбрал из хранилища 72 пробы замороженных палочек, собранных в разные этапы эксперимента из популяции, которая позднее смогла включить в свой метаболизм цитрат. Он разморозил их и стимулировал их размножение. Вскоре 4 из 72 проб выработали ту же способность потреблять цитрат. Что интересно, данные мутации происходили только в популяциях, замороженных после цикла в 30 500 поколений. Генетический анализ показал, что незадолго до этого несколько генов прошли через изменения, которые способствовали появлению эволюции с метаболизмом цитрата. Иными словами, способность поглощать цитрат зависела от появления других мутаций, которые этому предшествовали. Это создало развилку, изменяя возможные пути, по которым смогут пойти будущие поколения.



Известный как «Долгосрочный эволюционный эксперимент», этот проект с кишечными палочками к данному моменту перешел отметку в 60 тысяч поколений, что дает Ричарду серьезный набор данных, из которого можно делать заключения о взаимодействии случайности и конвергенции в процессе эволюции. Малоразличимые изменения в ДНК бактерий, делающие их более крупными или способными к быстрому размножению, стали частым событием в различных резервуарах. В то же самое время Ленски стал свидетелем «поразительных» случайных событий, в которых в одной из популяций происходило что-то совершенно отличное от других. Но как и в феномене конвергенции, такие трансформации не были в полном смысле случайными.



«Не все возможно», каким бы ни был процесс, объясняет Уэйк: «Организмы развиваются в контексте унаследованных характеристик». Животные не могут передавать мутации, которые губительны или препятствуют размножению. В случае с саламандрой вида Hydromantes ее предкам пришлось преодолеть существенное ограничение: чтобы получить свои стреляющие языки, необходимо было пожертвовать легкими. Это потому, что часть этого механизма развилась из мышц, которые использовались их предшественниками для закачивания воздуха в легкие. Сегодня эта некогда небольшая и слабая мышца стала намного больше и сильнее. Она как пружина обвивает конусовидную кость на задней стенке ротовой полости, и когда мышца сокращается, кость создает напряжение, которое выстреливает язык вместе с его костным аппаратом изо рта. Таким образом, предки Hydromantes не просто приобрели мутацию, которая развилась в «баллистический язык». Вместо этого данная адаптация последовала за рядом изменений, которые сначала позволили существу преодолеть зависимость легких от кислорода и держаться на поверхности воды. Каждое изменение зависело от предшествующего.



Хамелеоны, в свою очередь, сохранили легкие. Вместо того, чтобы переделывать их анатомию, они развили коллаген, позволяющий выстреливать языком в добычу. На первый взгляд языки саламандр и хамелеонов — пример конвергенции, но если приглядеться, становится ясно, что это не так. На выстрел хамелеону требуется 20 миллисекунд, что по сравнению с пятью миллисекундами саламандр — черепаший темп. Почему хамелеонам достались такие медленные языки? Ответ: они столкнулись с препятствием на пути конвергентной эволюции. Язык хамелеона достаточно быстр, чтобы они могли выживать, но у них отсутствует «структура унаследованных черт» для развития более смертельной баллистической анатомии саламандр. Хамелеоны достигли «адаптивного пика», как говорят биологи.



В экспериментах с вирусами, заражающими бактерии, — бактериофагами — гарвардский биолог Дэвид Лю тоже обнаружил адаптивные пики. Эти пики ограничивают способность организмов сходиться на одном оптимальном строении. Они объясняют, почему случайности повторяются не часто.

Лю хотел узнать, могут ли идентичные группы бактериофагов независимо друг от друга развить один и тот же фермент, если на них оказывать одинаковое эволюционное давление. Он ускорил эволюцию белка в вирусах с помощью системы, которую назвал «ТЕМП» (PACE).



В ходе эксперимента вирусы, не сумевшие выработать фермент, нужный Лю, удалялись из опыта. Оставались лишь достигшие цели. У кого-то из них фермент получился «лучше», чем у прочих. В данном случае от них требовался фермент полимераза, обнаруживающий некую последовательность ДНК и превращающий ее в РНК, и некоторые полимеразы опознавали последовательность точнее, чем другие. Подобно сравнительно медленному языку хамелеонов, в этих вирусах развилась адаптация, позволяющая им выжить, но не дающая им получить лучшую полимеразу. Некоторые вирусы застряли на низком пике, некоторые забрались повыше.



Чтобы понять, что биологи имеют в виду под адаптивными пиками, представьте себе местность, топография которой представляет собой высокие и низкие уровни репродуктивного потенциала. В случае бактериофагов Лю разные популяции изучали эту местность, приобретая разные мутации. Некоторые оказались у маленьких холмов, некоторые — у гор размером с Эверест. И вот они начали взбираться на доставшуюся им вершину. Забравшись на невысокую гору, вирусы не могут переместиться на другую, более высокую. Для этого им придется сперва спуститься обратно, с каждым шагом уменьшая свои шансы выжить. Сделать это очень трудно, потому что о выживании сильнейшего забывать нельзя. Какая мутация случится раньше других — какая вершина достанется организму — это и есть историческая случайность, которую конвергентная эволюция может преодолеть лишь с большими трудом, если может вообще.



Время появления мутаций имеет значение. «Ранние случайные события, создающие разницу в генофонде, могут значительно повлиять на то, сможет ли полезная мутация в итоге повлиять на выживаемость организма, — объясняет Лю. — Эти случайности снижают повторяемость эволюции». В данном эксперименте случайность одолела конвергенцию. Случившиеся события предотвратили повторение.



Один из способов, при помощи которых жизнь может преодолеть ограничения адаптивных пиков, был открыт в ходе исследования цифровых организмов компьютерными биологами Мичиганского государственного университета Крисом Адами и Чарльзом Офриа. Они создали компьютерную программу Avida, в которой цифровые организмы развиваются в условиях, установленных экспериментатором. «Авидийцы» мутируют, случайным образом приобретая и теряя строки кода, позволяющие им решать математические задачи, что повышает их способность к размножению.



В одном эксперименте авидийцам была поставлена задача получить способность, позволяющую решить сложную логическую задачу «побитовой тождественности». Только 4 из 50 цифровых популяций выработали нужный для выполнения операции код. Все успешные популяции изначально получили много мутаций (случайных строк кода), усложняющих решение математических задач и, следовательно, размножение. Звучит парадоксально, но Офриа обнаружил, что ранние плохие мутации играют ключевую роль в повышении приспособленности более поздних поколений, возможно, из-за того, что они создают генетическое разнообразие, из которого могут возникать новые случайные мутации.



Подтверждает ли редкость любой из последовательностей событий то, что крупные повороты в эволюции вряд ли могут повториться? Судя по экспериментам, это так, но Конвэй Моррис твердо отвечает «нет». «Глупо считать, что вообще не бывает тех или иных случайностей. Вопрос лишь во времени». Он полагает, что при достаточном количестве времени и геномов мутаций естественный отбор приведет жизнь к неизбежным адаптациям, лучше всего подходящим для экологической ниши организмов, невзирая на возникающие случайности. Он верит, что однажды все бактерии кишечной палочки в эксперименте Ленски начнут поглощать цитрат и все вирусы Лю взберутся на свой Эверест. Более того, эти эксперименты проводились в очень простых и контролируемых средах, не идущих ни в какое сравнение со сложными экосистемами, к которым приспосабливается жизнь вне лаборатории. Трудно сказать, как бы изменило эксперименты влияние реального мира.



На сегодняшний день крупнейший недостаток всех попыток ответить на вопрос о пленке жизни в том, что биологи могут делать выводы на основе лишь одной биосферы — Земли. Встреча с внеземным организмом рассказала бы нам много нового. Даже если у инопланетных организмов не будет ДНК, они, скорее всего, будут демонстрировать схожие схемы эволюции. Им будет нужен некий материал, передаваемый потомкам, направляющий развитие организмов и меняющийся со временем. Как говорит Ленски, «что верно для кишечной палочки, то верно и для микробов во всей Вселенной».



Следовательно, то же самое взаимодействие между конвергенцией и случайностью может наблюдаться и на других планетах. И если внеземная жизнь испытывает эволюционное давление среды, схожее с тем, что испытывает жизнь земная, люди будущего могут обнаружить инопланетян, конвергентно развивших интеллект, похожий на наш. С другой стороны, если случайные события накапливаются, уводя развитие жизни по уникальным путям, как предположил Гоулд, внеземная жизнь может быть необычайно странной.



Гоулд верил, что люди являются «крайне маловероятным эволюционным событием». В качестве доказательства он указывал на то, что за 2,5 млрд лет существования жизни на Земле человеческий интеллект появился лишь однажды. Он считал вероятность того, что еще один вид разовьет интеллект, подобный нашему, призрачно малой. Из того, что мы можем быть единственным разумным видом во Вселенной, можно делать выводы, идущие за пределы биологии. «Некоторые считают такую вероятность поводом для депрессии, — писал Гоулд в «Удивительной жизни». — «Я всегда считал ее бодрящей, источником и свободы, и, как следствие, моральной ответственности».
(с)inosmi.ru/science/20170329/238988784.html

@темы: Рыбка разных наук

---

GraniaA

@темы: Ракушки, GraniaA

---

Grafit Studio

@темы: Ракушки, Grafit Studio

---

Подборка Лор'темара Терона за разным авторством

@темы: Ракушки, WOW

---

Krystopher Decker

@темы: Ракушки, Вызывает мурлыкание, Krystopher Decker

---

Indar Gunawan

@темы: Ракушки, Indar Gunawan

---

in shoo

@темы: Ракушки, in shoo

---

hgjart

@темы: Ракушки, hgjart

---

06.10.2020 в 03:49

Пишет  Namcohoroshy:

*урчит

@темы: Ракушки, Божественное, Вызывает мурлыкание, Emma Watson