Отрекшаяся от Великой Мехазмы
14.03.2020 в 17:31
Пишет Шано:Итак, в 1933-м году Рудольф Самойлович, признанный советский эксперт в области североведения, воспринимал слово «Заполярье» (и «заполярный») как безграмотное и, по всей видимости, новое и непривычное для себя, а молодой журналист Лев Ошанин, очевидно, не ожидавший такой реакции своего кумира, был вынужден оправдываться. Неужели в 1933-м году слово «Заполярье» было настолько новым? Узнав об этом, я обратился к услугам многочисленных в наш век информационных ресурсов, позволяющих исследовать большие объёмы текстов на предмет появления тех или иных лингвистических новшеств. Уже упоминавшийся выше Национальный корпус русского языка, созданный лингвистами для изучения языковых процессов, подтверждает этот факт, хотя и без особой детализации: первая запись в корпусе, содержащая это слово, относится к 1935 г . Электронныe архивы «Правды» и «Известий» уточняют этот вопрос, отсылая читателя к концу 1932 – началу 1933 гг. В периодике Сибири термин, кажется, появляется только в 1936-м году. Так, в новосибирском литературном журнале «Сибирские огни» Заполярье впервые упоминается в январе 1936 г. , а в новосибирской газете «Советская Сибирь» - 24 июля 1936 г. (нужно учитывать, однако, что оцифровано это издание не очень хорошо, и здесь могут быть серьёзные огрехи).URL записи
«Заполярью», очевидно, потребовалось время, чтобы распространиться и закрепиться в советской культуре, и не только пространственно, — к 1936 г., если верить электронным каталогам двух крупнейших российских библиотек, относятся и первые книги, в титуле которых есть это слово. Первым номером в каталоге московской Российской государственной библиотеки стал путеводитель для туристов по русскому европейскому северу. В каталоге петербургской Публичной библиотеки первым номером оказалась географическая монография. Книги не пишутся мгновенно – их авторам потребовалось некоторое время — Сколько? Год? Два? — причём, скорее всего, в момент, когда они начали работу над книгами о Заполярье, у них уже было представление о существовании этого региона. Отметим кстати, что в обоих случаях это была практически одна и та же область, а именно — Кольский полуостров, где в 1933-1935 гг. работал и автор комментируемого стихотворения.
Можно предположить, что термин «Заполярье», сформированный по типичной для русского языка модели обозначения окраин, начал активно использоваться во время индустриальной разработки Кольского полуострова, в самом начале 1930-х гг. Именно в этом контексте его впервые услышал Лев Ошанин, приехавший из Москвы в Хибины на строительство горнодобывающего комбината, а потом, как и многие другие его современники, начал использовать его для описания процессов, которые происходили в тридцатых годах в других районах советского севера. Наиболее продуктивным при проверке этого тезиса оказалось исследование географии газетных названий, которое я проделал при помощи электронного каталога Ленинской библиотеки и сайта «Газеты в сети и вне её», созданного библиографами Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге. Газетные названия обычно строятся по нескольким типичным моделям, связывающим место проживания их аудитории с характерным для неё образом жизни. Зная этот факт, автор этих строк отыскал в самом большом библиотечном каталоге России все газетные названия, включающие в себя слова «Заполярье» и «Заполярный», и ранжировал их по времени и месту появления этих газет. Получившийся список включал в себя все типы газетной периодики — и большие городские газеты, существовавшие десятилетиями, и ведомственные издания, связанные с предприятиями и учреждениями, иногда существовавшими весьма недолго.
На мой взгляд это яркий пример того, что зачастую язык это "живое явление" и новые слова появляются и закрепляются несмотря на сопротивление "борцов за чистоту языка"