[Hessalam]

14.07.2020 в 13:29

Пишет  Эрл Грей:

По ироническому замечанию французов в адрес британцев, гигиена и была истинной цивилизацией». Российские гигиенисты были далеки от того, чтобы иронизировать, и проводили параллели между уровнем гигиенического просвещения и нравственностью серьезно и последовательно. Миазмы и дурные запахи назывались причиной равнодушия, аморальности и различных преступлений. Даже моральная экономика крестьянства по отношению к детям — когда родители отказывались покупать дорогие лекарства или везти заболевшего ребенка к земскому врачу — объяснялась дымом, угаром и смрадом курных изб, влияющих на нравственное чувство.

...Характерные для XVIII века представления о физической грубости и сниженной чувствительности низов сохранялись вплоть до конца XIX века. В литературе и периодике мы находим рассуждения о том, что прислуга не чувствует запаха угара и способна без ущерба для здоровья съесть испортившуюся провизию, а обитатели крестьянских изб и ночлежных домов без ущерба для себя дышат воздухом, в котором любой свежий человек задохнется и заболеет. Чувства нижестоящих по социальной лестнице объявлялись одновременно грубыми и ненадежными. Однако постепенно акценты менялись: с 1870-1880-х годов ослабленная чувствительность масс начинает объясняться не природой, а болезненной привычкой и отсутствием образования, мешавшими представителям низов осознать запах своего тела и своего жилища и проникнуться к ним отвращением. На тех же основаниях врачи предлагали ввести санитарный надзор за ремесленниками и рабочими , которые в силу привычки не могли адекватно оценить свои запахи и качество вдыхаемого воздуха и потому могли нанести ущерб собственному здоровью и здоровью окружающих.

...Само присутствие человека из низов отныне безошибочно опознавалось по запаху: его статус «другого» получил ольфакторное измерение, воспринимавшееся не только специалистами, но и любым носителем новой гигиенической сознательности. Если для гигиенистов запахи низов подтверждали необходимость реформ, то для образованных горожан они служили источником беспокойства и страха. Популярные брошюры рекомендовали «избегать всех мест, где воздух отравлен испарением нечистоплотной или бедной толпы, например, трактиров, ресторанов, тесных почтовыхи торговых контор, магазинов, театров, разных общественных зал, и т. п.». Поход на рынок, где в платье незаметно впитываются «миазматические яды», прогулка по бульвару, визит в парикмахерскую, канцелярию, к мировому судье или в церковь, — всюду дыхание и испарения незнакомых с гигиеной масс могли заразить чистую публику.

.... Так, привычка низов — крестьян и городских поденщиков — менять белье раз в 2-3 недели давала повод сравнивать их с дикарями: «Утверждают, что негры нестерпимо воняют; думаем, что простой русский люд немногим уступит в этом отношении неграм». В ольфакторных и гигиенических терминах рационализировались антисемитские настроения; запах, царящий в жилище кочевника, служил призывом к исправлению, очищению и европеизации «азиатского дикаря», погрязшего в антисанитарии и зловонии. Образ «другого» раз за разом конструировался с помощью ольфакторного кода. Речь могла идти об азиатских кочевниках, лопарях, представителях коренных народов Сибири и Дальнего Востока, местечковых евреях, крестьянах, обитателях ночлежных домов: в каждом случае «инаковость» выражалась посредством иных ольфакторных и гигиеническихстандартов, не совпадающих с воображаемыми европейскими нормами.
Эти представления влияли и на лечебную практику: чем менее цивилизованным считался человек, тем более мощные меры следовало применять — только они были способны подействовать на «грубые натуры».
... Характерный пример мы находим в записках о Туркестане генерал-лейтенанта М. А. Терентьева: «Я убедился на деле, что такому непосредственному человеку, как киргиз [так до начала XX века в России называли казахов — М. П.], кураминец и даже сарт [имеются в виду оседлые группы населения Средней Азии — М. П.], больше всего внушают доверие «чувствительные» средства: горькая хина, выжимающий слезы нашатырный спирт, обжигающий паршу раствор едкого кали, несмываемый ничем адский камень [ляпис, нитрат серебра — М. П.], моментально действующие рвотные, слабительные и проч. Когда действие лекарства скоро и заметно — дикому человеку лучше ничего и не надо. Он доволен будет даже и одним впечатлением вкуса, обоняния, осязания: горько, воняет, щиплет — вот это и лекарство!».

М. Пироговская, "ОЛЬФАКТОРНЫЙ КОД И ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ В РУССКОЙ ГОРОДСКОЙ КУЛЬТУРЕ 1860-1910-х ГОДОВ"

Я бы сказал, что отношение особо не изменилось.

@темы: Рыбка, пойманная в глубокой воде