[Hessalam]

02.08.2020 в 20:14

Пишет  Эрл Грей:

В книге "Фантазии о переодевании: Японки пишут мужскую эротику" Kazumi Nagaike нашел интересное про Мари Мори. Там, между прочим, вполне себе литературно-психологический разбор яойных текстов, густо намешанный со словами типа «гендер», «Эдип», «эпистемология» и «дискурс». Но всего этого я постарался избегать. )
Так вот, о Мари Мори.
"Мари Мори (1903–1987) была старшей дочерью ведущего писателя современной японской литературы Ринтаро Мори, известного под псевдонимом Огаи Мори (1862–1922). Яойная трилогия Мори, опубликованная в 1960-х годах, “Kar-eha no nedoko” ("Ложе из увядших листьев"), “Nichiyōbi ni wa boku wa ikanai” ("Я не приду в воскресенье") и “Koibitotachi no mori” ("Лес влюбленных"), представляет собой одну из самых ранних и наиболее важных попыток писательницы сформулировать дискурс, включающий мужской гомосексуальный роман. Многие критики и авторы яоя описывают значительное влияние, которое оказала на развитие жанра яой трилогия Мари Мори.
Как пишет известный критик яоя и писательница Азуса Накадзима:
"Как только я прочла первую строчку “Ложа из увядших листьев " Мари Мори, я была захвачена в плен. Я не могу легко выразить потрясение, которое я получила... Моя жизнь полностью изменилась после прочтения этой книги, и я обнаружила, что меня одолевает болезненное желание. Я испытывала такое мучительное желание написать подобную историю. Как будто мир, с которым я столкнулась в ее работе, представлял собой " все, чего я всегда желала".
...В знаменитом сборнике эссе Мори "Chichi no bōshi" (My Father's Hat, 1957) она описывает, как Огаи любил и баловал ее как свою любимую дочь; очевидно, эти близкие отношения между отцом и дочерью сильно мотивировали ее как писателя художественной литературы. Мори дважды выходила замуж: сначала, когда ей было шестнадцать, за ученого-француза из богатой семьи, потом, когда ей было уже под тридцать, за профессора медицины. Прежде чем стать писателем-фантастом, Мори впервые прославилась как эссеистка, выиграв премию "Нихон эссеисуто курабу се" (премия японского клуба писателей-эссеистов) за "Шляпу моего отца" в 1957 году, когда ей было пятьдесят четыре года. В течение следующих тридцати лет она продолжала карьеру писателя художественной литературы, опубликовав небольшое количество полнометражных романов и повестей, а также несколько сборников эссе до своей смерти в 1987 году.
Одна из ее самых известных и признанных критиками прозаических работ- "Amai mitsu no heya" ("Комната сладкая, как мед", 1975), в которой изображены чрезмерно близкие эмоциональные отношения между отцом и дочерью; в 1975 году Мори получила за эту работу премию Идзуми Кека bungaku Sho (Izumi Kyōka Literary Prize).
...Как говорит Эйко Миура, ее трилогия о мужской любви, в частности, представляет собой серию " эстетических сказок для женщин, сотканных женщиной.” В следующем отрывке Мори раскрывает свои тайные методы для создания фантазий о мужской любви:
Я закончила эти рассказы в мгновение ока, вдохновленная такими романтическими историями, как "Паоло и Франческа" или "Ромео и Джульетта", которые я с юности всегда хотела написать, и вызванные частной фотографией Жан-Клода Бриали и Алена Делона, которую я видела в японском киножурнале. Ален Делон сидит в изголовье кровати, где лежит Бриали, возможно, потому, что он простужен. Он сидит лицом к зрителю и держит в обеих руках бокал с вином, как будто тщательно его накрывает... Просто взглянув на эту фотографию, я интуитивно поняла, что Жан-Клод Бриали и Ален Делон были любовниками... Затем, когда я задумалась, как такие замечательные мужчины стоят, когда они встают со стульев, и как эти красивые мальчики флиртуют, Бриали и Делон начали двигаться, заниматься любовью друг с другом и разыгрывать обнаженную постельную сцену вполне возвышенным образом".(Это называется РПС и некоторыми осуждается, да. - ЭГ)
Этот отрывок ясно показывает, что Мори вдохновлялась (казалось бы) эротическим взаимодействием между Жан-Клодом Бриали и Аленом Делоном, чтобы фантазировать о них как о любовниках-гомосексуалистах, которые разыгрывают для нее шоу и тем самым создают приукрашенное повествование о мужской гомосексуальности, которое происходит в ее фантазии.
Несмотря на то что ее художественная проза, которая обычно классифицируется как tanbi ha (эстетическая школа), была высоко оценена такими выдающимися авторами, как Юкио Мисима и Сайсэй Муро (1889–1962), и она была выделена среди женщин-авторов текстов о мужско любви как особенно харизматичный автор, академические исследования Мари Мори и ее творчества остаются ограниченными, как в Японии, так и (особенно) за рубежом. (Хи-хи. - ЭГ)

...В своих рассказах о мужской любви Мори подчеркивает шаблонные отношения между мужчинами-любовниками, обычно изображая таких персонажей как пару, состоящую из утонченного (аристократического) мужчины средних лет и капризного, но красивого подростка. Что делает рассказы Мори подлинным повествованием о Homme fatal (ом фаталь), так это разнообразие способов, которыми эти прекрасные мальчики-подростки постепенно начинают эксплуатировать этих пожилых мужчин, которые к концу повествований, в которых они появляются, неизменно оказываются уничтоженными. Как говорит критик Мари Котани: "Нет никаких сомнений в том, что [в художественной литературе Мари Мори] красивые мальчики - это мужские версии типа роковой женщины, который был широко распространен в девятнадцатом веке. Похоже, что они появляются в современном мире для того, чтобы опрокинуть прочно установившиеся властные отношения гетеросексуального общества".

“Лес влюбленных“ и ”Ложе увядших листьев " - оба изображают юношей Homme fatal, чья чарующая красота и сексуальная сила приводят их партнеров к трагическому концу. Необычайная красота и способности этих мальчиков Homme fatal нарушают, казалось бы, хорошо организованные патриархальные структуры, которые в основном создаются законом отца (Закон отца - это термин, обычно связанный с работой Жака Лакана в его психоаналитическом описании того, как дети входят в патриархальную культуру. - ЭГ); однако подрывные импульсы этих омм фаталь никогда не используются сознательно.

В “Ложе из увядших листьев” Гилан де Рошфуко (Guylan de Rochefoucauld) - сын французского аристократа и японки; ему за тридцать и он является адъюнкт-профессором университета. С социальным статусом уважаемого профессора университета и получив огромное наследство от своего отца, Гилан изображается как совершенный человек, благородный и преуспевший в получении всего, что он мог бы пожелать: денег, статуса, любви и интеллекта. Глубоко увлеченный Лео, подростком-преступником, Гилан начинает защищать его, играя роль одновременно романтического любовника и опекуна. Гилан постепенно попадает в ловушку очарования и красоты Лео, которые символизируют его неизбежную гибель:
Сразу после того, как Гилан увидел Лео в первый раз, он уже понял, что сила обольщения Лео настолько ужасна, что она приведет его на грань гибели... С тех пор Лео превратился в злого ангела, который соблазнил Гилана, рассыпав белый ядовитый порошок, хотя внутри он все еще был наивным ребенком. Гилан, который всерьез влюбился в Лео, знал, что он поощряет его раннее развитие и таким образом постепенно приближает его собственную гибель. Описание Лео как Homme fatal аналогично описанию прототипа femme fatale, который в основном обозначается в терминах тела, а не каких-либо духовных характеристик.
Джейни Плейс анализирует, как образы роковых женщин в жанре фильма нуар строятся таким образом, что проявляют свою женственность через тело. Так же как его прототип femme fatale, Лео представлен как неприспособенный к реальной жизни, так что его очарование ограничивается его природным даром красоты, эротизма и декаданса: “Лео стал не чем иным, как сексуальным партнером Гилана, и Лео играл с ним, заставляя Гилана тратить деньги.”

И внешняя красота Лео, и отсутствие серьезного отношения к жизни находят параллели в другом роковом персонаже Мори, Пауло, в “Лесу влюбленных". Как и Лео, Пауло выбрал Гюйдо де Гиш, еще один университетский профессор, чей отец - французский аристократ, а мать - дочь японского дипломата. Как и Лео, Пауло также проводит жизнь в удовольствиях под защитой своего наставника. Преступная, но очаровательная натура Пауло описывается следующим образом:
"Красота Пауло, делавшая его похожим на дитя англичанина и француженки, заставила Гюйдо питать к нему сильную привязанность... Однако в то же самое время такие качества, как невинная злобность, тайная хитрость, пронзали Гюйдо, как шип розы, мягкой, податливой болью. Гюйдо подумал, что Пауло обладает чем-то вроде первого светло-красного шипа, появившегося на стебле розы. Он был порочен".
Здесь исследование "рокового" дискурса Шаралин Орбо помогает прояснить ценность и обоснованность роковых персонажей Мори, позволяя провести дальнейший анализ как дискурсивной оригинальности, так и эстетики роковых персонажей Мори в ее произведениях.
...Анализ Орбо "сёдзе фаталь" можно свести к трем этапам: 1) желание (и необходимость) сёдзе фаталь следовать закону отца; 2) сверхъестественная подрывная природа сёдзе фаталь, которая бессознательно нарушает гармонию патриархата; и 3) страх отца перед соблазнительными качествами сёдзе фаталь и его борьбой (и окончательной неудачей) за сохранение закона отца.
Эти тематические аспекты роковой сёдзе тесно связаны с homme fatal Мори. Прежде всего, эти мальчики, по-видимому, прилагают все усилия, чтобы стать совершенными объектами желания своих покровителей (суррогатных отцов), роль, которая эффективно поддерживает баланс патриархальной власти в этих отношениях. И Лео, и Пауло чувствительны к контролирующему и доминирующему взгляду своих покровителей. Например: "Пауло ничего так не боялся, как глаз Гюйдо, когда замечал, что с ним что-то не так".
Однако в обоих случаях их отчаянная борьба за подчинение закону отца прерывается появлением третьей стороны, которую называют kuroi otoko (темный человек). Этот темный человек, который появляется как в “Лесу влюбленных”, так и в “Ложе из увядших листьев”, представляет двойника покровителя/отца; темный человек также является профессором университета, сыном итальянского отца и японской матери. В ходе повествовательного развития обоих романов темный человек функционирует как посредник, через которого мальчики homme fatal постепенно обнаруживают свою истинную природу, которую они ранее не признавали; таким образом, они превращаются в сверхъестественные сущности, которые действуют, чтобы разрушить патриархальную гармонию, что приводит к последующему разрушению их отцов/покровителей/любовников. В “Лесу влюбленных” Пауло пытается скрыть свое бессознательное желание быть соблазненным темным человеком, поддерживая свою привязанность к Гюйдо, говоря, что “он [темный человек] совсем не красив”. Последствия отчаянной борьбы другого Homme fatal за контроль над своим запретным желанием также можно увидеть в “Ложе из увядших листьев”:
"Сознание того, что за ним наблюдают, вызвало у Лео внезапное и приятное чувство, и он не смог устоять. С тех пор как Лео познакомился с Гиланом, он находил бесконечное, мучительное удовольствие в том, чтобы привлекать альфа-самцов своей чарующей силой. Его чувство безопасности в этой ситуации зависело от того, что Гилан все еще находился в Кюсю. Он подумал: "Если я где-нибудь встречусь с темным человеком, то лучше притвориться, что не знаю его. Просто смотреть на его лицо - это нормально, но я боюсь его целовать".
Хотя такие попытки юношей Homme fatal подчиниться закону отца могут показаться основанными на патриархальной конструкции смысла, основной фокус повествований Homme fatal Мори предполагает, что доминирование отцов/любовников ограничено сверхъестественным воздействием юношей homme fatal на них, и что это ставит под сомнение и в конечном счете подрывает предполагаемый авторитет закона отца.
Например, концепция отвращения Юлии Кристевой исследует один из способов разоблачения процесса, посредством которого конструируются такие стереотипические парадигмы. Низменное не должно (или не может) быть представлено сознательно, но оно составляет часть субъекта. В той мере, в какой субъект тщетно пытается подавить, устранить или контролировать такое отвращение, это состояние обозначается как внутренне, так и внешне; таким образом, искаженные явления, связанные с отвращением, порождают страшное, жуткое и сверхъестественное ниспровержение власти. Розмари Джексон также развивает фрейдовское понятие сверхъестественного, определяя его как фантастическое представление психологического вторжения табу и запретов. В этом смысле юноши Homme fatal в трилогии Мори можно рассматривать как сверхъестественное новшество в гендерном дискурсе.
Исполняя могущественный закон отцов, покровители / отцы / любовники в этих романах наблюдают, предупреждают и пытаются контролировать своих любимых мальчиков. Однако отчаянное желание покровителей / отцов / любовников ограничить своих мальчиков в конечном счете приводит к тому, что мальчики сбиваются с пути. В “Ложе из увядших листьев" Лео, наконец, поддается искушению, становясь жертвой садистских желаний темного человека. Он говорит Гилану, что его предательство было непродолимой случайностью, ссылаясь на то, что его насильно увезли и он был вовлечен в эту садомазохистскую игру против своей воли. Однако на самом деле роман Лео с темным человеком не был непреодолимой случайностью, а скорее отражал его подсознательное и незаконное желание нарушить все запреты.
Из книги Kazumi Nagaike "Фантазии о переодевании: Японки пишут мужскую эротику"

@темы: Письмена, которые кем-то были написано на чьем-то песке